Губернатор - Адам Пшехшта

– Легкое сотрясение. Этот вахмистр его нокаутировал, – ответила за мужа Анна.

– А как вы?

– Со мной все в порядке.

– К счастью, поскольку он был близок.

– Близок, – согласился с ним Самарин. – Думаю, они готовились к очередному нападению на мою квартиру. Если бы мы уехали, оставив Анну одну… – Он не закончил.

– Вы не голодны? – спросила Анна алхимика.

– Нет, только хочу воды.

– Вы сами справитесь? – спросила она, подавая ему стакан.

– Да, правая рука в порядке, только левая болит, когда двигаюсь: это из-за ребер.

– Он был из Amici Mortis, – сказал Самарин.

– У него была татуировка? – догадался алхимик.

– И это тоже. Кроме того, у него были странные символы, как у ваших Кинжальщиков.

– Не понимаю.

– Понимаешь, понимаешь. Мы убили нескольких во время последних битв, поэтому для нас это не тайна.

Рудницкий почувствовал, как желчь подходит к горлу, к счастью, холодная вода смыла металлический привкус.

– Извини, – буркнул Самарин. – Я не хотел тебя… – Он махнул рукой. – Ну ты сам знаешь. Война – это война. Вернемся к делу: видно, поэтому он так быстро с нами справился. Не говоря уже о том, что он поразил нас каким-то заклинанием. Ты слышал о чем-то таком?

Алхимик покачал головой.

– Нет, только это было не заклинание, а слово силы. Ничто другое не дало бы такой эффект.

– То есть у них был доступ к библиотеке?

– Точно.

– В Варшаве?

– Черт его знает. Может, в Варшаве, может, и у вас. Не исключаю, что где-то и в другом месте. Я не знаю… в Токио или в Рио-де-Жанейро.

Самарин удобней устроился на кровати и подозрительно сузил глаза.

– Ты это знаешь или просто так думаешь?

– Я не знаю ничего конкретного, но сам понимаешь, что если это шпион Проклятых, то границы, в том числе и политические, не имеют никакого значения.

– Это да. А может, спросишь кого-то из своих? Ну, ты знаешь, у одного из адептов?

– Каких, к черту, адептов?!

– Тех, которые тысячами укладывали наших под Радзымином! – рявкнул офицер. – Возможно, они знают больше, чем ты?

– Боюсь, что никто эту тему уже не знает больше, чем я, – ответил с каменным лицом Рудницкий.

Самарин хмуро кивнул, когда до него дошло значение слов алхимика.

– Ты изменился, – сказал он.

– А ты нет? – сухо произнес Рудницкий. – Ты правда хочешь оставить мундир?

– Правда. Хватит мне приключений до конца жизни. Я старею и теряю бдительность.

Анна погладила мужа по голове.

– Около двух месяцев назад мы прижали венгров и один из их полков контратаковал, – сказал он, на мгновение укрыв лицо в ладонях. – Гусары, – саркастически произнес он. – Они растерзали полк донских казаков, разбили два пехотных батальона, захватили временные укрепления и почти добрались до штаба. Нужно было видеть. Я собрал, кого смог, и нам удалось улизнуть, но за городом мы наткнулись на их патруль. Я выпустил все пули, когда на меня напал какой-то мадьяр с саблей. Винтовка против сабли – плохое оружие, поэтому я кинул ее ему в лицо и вытащил наган. Он не ожидал этого, поскольку на мне была обычная шинель без опознавательных знаков, а откуда у простого рядового пистолет? Словом, я взял мадьяра в плен.

– И что дальше?

– Я приказал ему идти вперед и сказал, что при малейшем подозрительном движении я стреляю.

– Любой бы так сделал.

– Ну да! Только в один момент он полез за пазуху, а я нажал на курок.

– Ну ты его предупреждал.

– Предупреждал, – глухо признал Самарин. – Нужно было бежать в лес, вокруг было полно венгерских солдат, но что-то меня остановило, и я решил обыскать труп. Прежде всего, я проверил, за чем он потянулся. Ну и оказалось, что у него не было никакого спрятанного оружия, он держал в руке фотографию жены и детей. Похоже, хотел попросить о помиловании…

– Это не твоя вина!

– Не моя, – признал Самарин. – Но с меня хватит. И хватит говорить об этом. Как ты себя чувствуешь? Сможешь ходить?

– Думаю, да.

– Ну так попробуй. Было бы хорошо, если бы мы завтра вернулись в Варшаву. Будем путешествовать со всеми удобствами, поскольку отремонтировали железнодорожные пути, так что у нас будет поезд.

Рудницкий опустил ноги на пол, после чего со стоном поднялся, осторожно сделал несколько шагов. Выругался себе под нос, разглядев, во что его переодели.

– Справлюсь, – пробормотал он, укрываясь одеялом.

– Ладно, я отправил телеграмму, описав вчерашние события, так что скоро начнутся переговоры. Никто уже не верит, что это нападение – ваша работа.

– И? – спросил алхимик, наблюдая за лицом Самарина.

– Надеюсь, что польское правительство сделает все, чтобы закончить это дело.

– Я не могу ничего обещать от имени…

– Точно так же, как и от имени твоего неизвестного мага, – прервал его генерал.

– Об этом можешь не беспокоиться, – заверил Рудницкий. – Мы найдем их всех!

– Я надеюсь, что этот твой маг действительно настолько хорош.

– Он лучший. Ну ладно, мы еще не поблагодарили нашу спасительницу.

– Говори за себя!

Красное лицо Анны свидетельствовало, что лучше не спрашивать.

– Госпожа Анна…

– Пожалуйста, называйте меня по имени и на «ты», – предложила она. – Уже во второй раз вы спасаете мне жизнь.

Алхимик понял и улыбнулся, потом поцеловал ее в щеку.

– Где ты научилась так владеть ножом? Ну и откуда у тебя сальвавирго?

– Иосиф Андреевич научил. Он дал мне нож и научил нескольким штучкам. Но ты еще ничего не ел!

– Я не голоден.

– Выздоравливающему организму требуется питание, – поучительно произнесла она. – Сейчас я принесу суп.

Рудницкий открыл рот, но, наткнувшись на решительный взгляд Анны, прикусил язык.

– Разумное решение, – весело прокомментировал Самарин.

Алхимик пригрозил другу кулаком, после чего удобно расположился на кровати. Несмотря на отсутствие аппетита, забота Анны была ему приятна, кроме того, трудно спорить в больничной рубашке и кальсонах, которые выглядели так, словно их пошили во времена Крымской войны. Лучше сохранять хотя бы видимость серьезности…

* * *

Рудницкий исподлобья глянул на Самарина. Генерал ел яблочный пирог, хотя было заметно, что специальное кулинарное предложение его не интересует: встреча в расположенном недалеко от отеля кафе была только предлогом, чтобы передать найденный у нападавшего жетон официанта. Зато Луна ела разные пирожные с детским энтузиазмом.