Баблия. Книга о бабле и Боге - Александр Староверов

Алик подивился мастерству местных мастеров пропаганды. Молодцы. Ведь озвучили же половину правды. Насчет фундамента, на котором все держится. Половина правды – это много. А уж миниумам за глаза. Живут они себе счастливые. Думают, что функцию самую главную во вселенной выполняют. Мир на плечах своих немытых держат. А то, что их дерут во все щели, это ничего. Побочный эффект духовности. Молодцы.

В целом дела в Срани Господней развивались вполне естественным образом. И к власти Алик особенных претензий не имел. В самом деле, ну как еще можно вести дела, если 70 % населения миниумы? Но все же вопросы существовали. За последние сто лет элитная верхушка, наблюдая стремительный распад своих владений, не на шутку обосралась и прилагала усилия для того, чтобы сохранить существующий статус-кво всеми доступными способами. Исходя из этой парадигмы, элита чрезмерно рьяно принялась гнобить немногих оставшихся в стране нормальных людей, и главное, полностью перекрыла возможность миниумам превращаться в нормальных людей. Образование сознательно разрушалось. По телику круглосуточно промывали мозги. Еще чуть-чуть, и любого умеющего читать, писать и считать до ста начнут объявлять агентом Либеркиберии. На взгляд Алика, это был явный перегиб. Власть должна аккуратно тянуть темный народ за ушки вверх, к свету. А не пихать тяжелым сапожищем обратно в грязь и убожество. Об этом стоило поговорить с сырьесранским царем. И Алик отправился к нему в гости.

Вид главы Сырьесрани поразил Алика до глубины души. Внешне он походил на всех известных диктаторов прошлого и настоящего разом: наполеоновского роста, с пухлыми, как у Ким Чен Ира, щеками и азиатским разрезом глаз; как Ленин, лысый, с капризными губами императора Нерона и пышными усами Сталина. Родной кремлевский Путин, на которого по привычке брюзжали образованные и богатые москвичи, по сравнению с этим чудом казался милашкой, обаяшкой и образцом улыбчивого конгрессмена-демократа из какой-нибудь Оклахомы.

«Это нам еще повезло, дуракам, с Владимиром Владимировичем, – глядя на царя, искренне порадовался Алик. – Вот оно как, оказывается, бывает».

Царь, противно фыркая и по-звериному урча, усердно плавал в бассейне. По периметру бассейна, скрестив руки ниже пояса, стояло человек пятнадцать охраны и челяди. «Страшный, видимо, человек, – подумал Алик. – Раз холуи рефлекторно яйца защищают, даже когда хозяин купается. С таким надо сразу быка за рога».

Он встал на воду посередине бассейна и дождался подплывшего кролем властелина земли Сырьесранской. Властелин стукнулся лбом о туфли Алика и ошарашенно поднял голову.

– Буль, – издевательски сказал Алик, посмотрев на него сверху вниз.

Царь в шоке ушел под воду. Потом вынырнул и попытался что-то крикнуть охране.

– Не ори, – строго предупредил Алик. – Все равно не услышат.

Царь еще раз окунул лысую башку в бассейн и снова всплыл на поверхность. Взглянул на стоящего в центре бассейна человека. Убедился в его несомненном существовании и, стараясь сохранять достоинство, спросил:

– Ты агент Либеркиберии?

«О, как голову себе засрал, бедняга», – подумал Алик и изрек грозным голосом:

– Есть сила в мире, друг Горацио, что и не снилась вашим мудрецам. И я ее агент и повелитель!

– А! Ты мне чудишься, – облегченно выдохнул царь. – Инсульт у меня просто. – Он помолчал и добавил: – Микро.

– Не чудюсь я тебе, дурачок. Потом сам запись камер видеонаблюдения посмотришь.

– А кто ты тогда? Все-таки агент, да? – царь опять забеспокоился и даже хлопнул ладошками о воду. Брызги намочили Алику брюки.

– Бог я, бог. Понял? – раздраженно сказал он.

– Ну, если бог, то сделай, пожалуйста, финансовый кризис в Либеркиберии, только чтобы цена на нефть высокая осталась обязательно.

Царь начинал ему нравиться. Крепкий дядя, выдержанный, и чувство юмора у него присутствует.

– А давай наоборот. В Либеркиберии все зашибись, а цена на нефть ниже плинтуса, а?

Царек побледнел, не на шутку испугался, наполовину, вроде дельфина, выпрыгнул из воды и страстно взмолился:

– Не надо, Господи!

– Ну вот, узнал наконец. А то все агент, агент… Поговорить мне с тобой нужно.

– Да-да, конечно, я готов. В любое время, для вас в любое время, без записи.

– Ну ты и наглец, бога на встречу записывать собираешься.

– Ой, это я выразился неудачно. Я готов, прямо сейчас готов поговорить, прямо здесь.

– Здесь не надо, – брезгливо поморщился Алик. – Сыро здесь, да и на телеса твои престарелые неохота смотреть. Где ты обычно гостей высоких принимаешь?

– В бирюзовом кабинете, у камина. Я сейчас переоденусь только.

– У камина – это хорошо. Люблю я на огонь смотреть. Да и тебе, кстати, на него стоит почаще любоваться. Привыкать, так сказать, к высоким температурам. Пригодится тебе после смерти, вот увидишь, пригодится. А переодеваться – это лишнее…

Переговоры с царьком заняли больше трех часов и проходили в хорошо знакомой Алику атмосфере страха, жадности и всевозможных подстав. Местный вождь, конечно, обосрался, не без этого. В его раскосых глазах металась опасливая мыслишка: «Бог или черт, не знаю, но чел крутой – из сфер повыше либеркиберийских будет. Надо с ним поаккуратнее». Много раз видел Алик такое же выражение лица у своего шефа, когда к ним в контору забредали непонятные люди с грозными ксивами и вели мутные, длинные разговоры, в подтексте которых всегда было только одно: пощупать упитанную коровку за вымя да денег отжать побольше. Леонид Михайлович виртуозно умел уходить от опасных тем: включать дурака, выключать сознание и вдохновенно гнать пургу о социальной значимости и крайней малодоходности своего бизнеса. Царек намного превосходил шефа в этом искусстве. Первые пятнадцать минут он рассказывал, какой он богобоязненный руководитель, как соблюдает все посты, сколько много сделал для церкви, как укрепляет в обществе мораль и нравственность, ненавидит разврат, педофилов, пидорасов, педагогов. Нет, педагогов он, конечно, любит – оговорка это просто, да и пидорасов терпит из человеколюбия, люди все-таки, хотя и с натертыми неестественным образом задницами, но все-таки люди. Вот он лично знает одного инженера-нефтяника, хороший инженер, хотя и пидорас… Следующие пятнадцать минут царь говорил о пидорасах. Не то чтобы его сильно интересовала эта тема, просто занесло в эту сторону, вот и говорил. Технология давно известная на таких терках. О чем угодно можно говорить – хоть о пидорасах, хоть о полтергейстах, лишь бы не выйти на главную тему, не дать себя ухватить за скользкое вымя. С пидорасов царь неожиданно перескочил на национальную идею северных и южных сырьесранцев – Право Срания. Царская трактовка идеи Алику очень понравилась. Такой смеси экзистенциализма и пофигизма он еще не встречал. Оказывается, основной цементирующей силой местного общества и являлось это святое, богом (то есть им, Аликом) данное каждому сырьесранцу право срать на все с высокой колокольни. Власть срала на народ, народ срал на власть, северные сырьесранцы на южных, все вместе друг на друга и, конечно же, на ненавистную Либеркиберию. «В этом и есть истинная свобода, – вдохновенно объяснял Алику царек, – именно в этом, а не в завирально-либеральных теориях, якобы уважающих права человека». Типа в Либеркиберии все то же самое, такая же мерзость, только срать друг на друга нельзя. Сиди тихо, паши на трех работах и не выдрючивайся. В крайнем случае сходи к психоаналитику за бабло немереное и снова паши. Ведь не в бабках же, в самом деле, сила – сила в правде. А поскольку правда у каждого своя, то кто сильнее, тот и прав. Отсюда и возникло в сырьесранском обществе презрительное отношение к закону. «И правильно, и правильно, и правильно», – три раза настойчиво повторил царь. Отсюда же и крайне уважительное отношение к силе и понятиям. А по понятиям опять выходило, что кто сильнее, тот и прав.