Коммод - Михаил Ишков

О беспорядках в городе Коммоду сообщила его сестра Фадилла. Император в тот момент играл в кости, я был рядом и пытался выбрать удобный момент, чтобы сообщить о волнениях в городе. Знаешь, это сделать непросто, следует поступать тонко, все обдумав, чтобы не вызвать гнева цезаря.

Можешь себе представить, пока я выбирал момент, Фадилла с распущенными волосами запросто вбегает к государю, бросается ему в ноги и начинает кричать, что его жизнь в опасности. Коммод сразу отвлекся от игры. Лицо его покраснело, жилы на шее вздулись, он буквально за несколько мгновений превратился в того, о ком тебе известно не меньше, чем мне.

Фадилла подняла крик, едва переступив порог, еще до того, как рухнуть на пол. Приняла позу обесчещенной Лукреции, протянула руку (другую прижала к груди) к перепугавшемуся до смерти императору и начала так.

— Ты, о, государь, пребываешь в спокойствии и не ведаешь, что творится в городе. Между тем величайшая опасность уже нависла над тобой. Погибнем и мы, твои родственники! Нет у тебя римского народа, нет и большей части воинов! Мы ожидали претерпеть подобный ужас от варваров, однако сейчас это все проделывают твои сингулярии — те, кого ты больше всего облагодетельствовал. Они и оказались твоими врагами. Хуже, что ты до этой минуты и подумать не мог, какую змею ты пригрел на своей груди. Эти разбойники в прекрасных доспехах, в шлемах с плюмажами подчиняются Клеандру. Это он вооружил против тебя и народ, и воинов. Сейчас они убивают друг друга, но и часа не пройдет, как они бросятся к твоему дворцу, ведь Клеандр как раз и затеял эту неразбериху, чтобы легче овладеть властью.

Поверь, Бебий, я пытался вставить слово, объяснить, что у Клеандра нет злых намерений, однако удобный момент так и не представился. Сестра Коммода все кричала.

— Народ вооружается, пешие воины хватают оружие. Они губят друг друга, они наполнили Рим родственной кровью. Несчастья обеих толп захватят и тебя, если ты немедленно не выдашь дурного слугу, который для одних уже стал виновником столь великого истребления, а для нас совсем скоро будет.

Сказав так и разорвав на себе одежду, она так напугала Коммода, что у него задергались губы. Он и пальцам больше не давал покоя. Некоторые из присутствующих вольноотпущенников поддержали ее. После слов сестры правителя они вмиг осмелели. Потрясенный надвигающейся опасностью, цезарь велел послать за Клеандром. Тот, ничего не подозревавший, явился в доспехах. Его схватили в вестибюле и тут же в прихожей отрубили голову. Я, посланный проследить, чтобы приказ императора был выполнен немедленно, страдая от горя, доложил императору, что преступник понес заслуженное наказание. Что еще я мог сообщить цезарю? Подвергнуть свою шею тому же испытанию, какое выпало на долю несчастного раба? Затем император лично спустился в вестибюль, приказал насадить голову Клеандра на копье и послать народу как приятное и желанное зрелище. Голову нашего товарища до вечера носили по Риму.

Народ удовлетворился, отомстив тому, кто, по их мнению, совершил такие ужасные дела. Толпа разгромила дома некоторых вольноотпущенников, считавшихся пособниками бывшего спальника, сожгла недавно построенный особняк Клеандра. Всех, кто попадался им на глаза, убивали. Трупы тащили по улицам и подвергали всяческим поруганиям. Наконец, обезобразив их до неузнаваемости, тела притащили к водосточным канавам и сбросили туда».

* * *

Получив сообщение от Тертулла, Бебий уединился в таблиний — в рабочую комнату, где на досуге записывал различные интересные факты из военной истории, способные, по мнению Лонга, помочь будущим полководцам найти верное решение в трудной ситуации. Здесь посочувствовал новому консулу, так и не сумевшему «улучить удобный момент», чтобы спасти Клеандра. Написал письма верным людям в столице — просил их сообщить подробности и по возможности спасти домочадцев прежнего императорского спальника.

Сердце было не на месте. Тревога подтвердилась, когда на виллу прискакал вестовой из преторианцев и передал приказ императора, предписывающий сенатору Лонгу немедленно прибыть в Рим. Клавдия сразу засобиралась, однако Бебию удалось настоять на том, чтобы жена и дети, свои и чужие, пока оставались в Капенах. Он отправится один, разберется на месте, потом известит Клавдию, и, если в городе восстановится спокойствие, им можно будет перебираться в городскую виллу.

Добравшись до столицы, он, как был в полной военной форме, с легатским жезлом в руке, немедленно отправился на Палатин. В центральном портике его встретили ошеломленные взгляды часовых. Бебий решительно миновал невольно вытянувшихся солдат, вошел в вестибюль, куда с верха лестницы вприпрыжку бежал незнакомый ему преторианский центурион в сопровождении двух гвардейцев.

Еще с последних нижних ступенек центурион закричал.

— Легат — пропретор, ты арестован!

Бебий вздрогнул от неожиданности, однако сумел взять себя в руки и, оглядевшись, не скрывая удивления, спросил у набежавшего на него молоденького вояки.

— Где ты видишь здесь легата — пропретора, центурион? Если ты обращаешься ко мне, я сенатор и консул.

— Это не важно, Лонг. У меня приказ арестовать тебя.

— Покажи.

Центурион растерялся.

— Что показать?

— Приказ.

Тот замялся.

— Его сейчас оформляют.

— А — а, у тебя нет приказа? Значит, ты бунтовщик?! — Бебий выхватил меч. — Ты и твои дружки захватили в плен императора. Где император?

Центурион был явно напуган.

— Император в своих покоях. С ним все в порядке.

— Проводи меня к нему. Если приказ о моем аресте соответствует действительности, там меня и арестуешь.

— Я не имею права…

— Веди!

Увидев вошедшего в зал Бебия, Коммод оцепенел. Стоявшие рядом с ним придворные из вольноотпущенников тут же, бочком, переместились за спину императора. Только Лет остался стоять там, где его застало появление Корнелия Лонга. Взгляд он не поднял, пристально рассматривал мозаичный орнамент на полу.

— Бебий? Что ты здесь делаешь? — нервно выкрикнул Коммод.

— Я приехал по твоему вызову, государь.

Император немного успокоился, потом спросил.

— Я разве тебя вызывал?

— Вот приказ, — ответил Бебий и показал императору свиток.

Тот принял свиток, однако разворачивать его не стал, неопределенно промямлил.

— Может быть…

Лицо цезаря внезапно исказилось, щеку передернула судорога. Он отступил на шаг и тихо спросил.

— Как ты посмел войти ко мне с оружием?

В следующую минуту гнев его стал неудержим.

— Ты задумал злое? Что ты замыслил? Убить своего господина? Кто подучил тебя, Лонг? Ты дорого заплатишь за измену.

Бебий пробледнел, однако выговорил твердо.

— Измену еще надо доказать.