Хищники с Уолл-стрит - Норб Воннегут

Так что она в полной жопе.

Мой мир преобразился в тот день, когда Энни, Мэнди и я поглощали ленч в «Ле Бернардине». Во время десерта он стал существенно радужнее. Мэнди ушла с блокнотом, заполненным пометками, предоставив нам с Энни исследовать новую территорию.

Энни больше не зовет меня «боссом», и это замечательно. Этот ярлык тревожил меня. На мой вкус, он звучит нагло и властно, слишком разит карьерной лестницей. Кроме того, и сам титул больше неуместен. Отныне Энни работает на Клиффа Халека. И по всем правам «босс» теперь он.

Вчера Клифф заявил:

– Я предпочитаю что-нибудь более туземное. «Вождь» звучит вполне приятно.

Ага, конечно.

Но реальный титул Халека не заменит никакой другой, даже «вождь». Он «Суперинтеллект СКК».

Уход Энни означает, что мы можем встречаться без проблем. Никакого психолепета кадровиков, а мне никакой нужды тревожиться о враждебном рабочем окружении. Все свое свободное время мы проводим вместе.

Я тревожусь о наших отношениях. Дело не в восьми годах разницы с Энни. Дело в моем багаже. Меня порядком измочалило, и я до сих пор не оклемался. Моя жена, моя дочь – в общем, есть вещи, над которыми мне еще придется поработать.

Первым шагом могут стать драгоценности Эвелин. В прошлый понедельник я забросил их к оценщику – все, кроме обручального кольца. Я ни за что не мог бы подарить ее цацки другой женщине. Так что завтра я встречаюсь с Поповски. Мы учреждаем траст для Фреда Мастерса, финансируя его средствами от продажи драгоценностей Эвелин. Бетти будет противиться, когда узнает. Но ответа «нет» я не приму.

Когда я поделился этим планом с Энни, глаза ее наполнились слезами. Сердце у меня оборвалось.

– Чего я такого сказал? – спросил я, опасаясь худшего.

– Нет, Гроув, – ответила она, ударив кулачком мне по предплечью. – Порой ничегошеньки-то ты не понимаешь.

Затем Энни лучезарно улыбнулась и крепко меня обняла. В горле у меня застрял ком, от переполнявших меня чувств только разраставшийся.

Совсем разучился.

На прошлой неделе мы с Энни ходили куда-нибудь каждый вечер. То в «Шан-Ли», то в галерею в Сохо, то на «мылодраму». Энни сочла кино банальным. Я рыдал, как дитя. Потому-то я и предпочитаю фильмы с автокатастрофами и без диалогов.

Слова портят мордобой.

Мадам Роза, местная ясновидящая и юродивая, поглядела на наши ладони в прошлое воскресенье и заявила:

– Окружающий вас дух силен. Не хотите ли связаться с друзьями с той стороны?

Решив, что она имеет в виду покойников, мы чуть не выскочили из ее заведения. Вот уж чего мы не хотели, так это ворошить память о Чарли Келемене. Так что я спросил:

– А вы не можете вместо того прочитать нам судьбу по ладоням? Сказать, что у нас длинные линии судьбы и все, что положено?

Проводить время с Энни замечательно. Я из кожи вон лезу, чтобы не спугнуть свою удачу. Вместе мы творим глупости. Это куда лучше, чем все эти аналитические отчеты одинокими вечерами в опустевшем офисе. Больше никакого перекапывания проспектов эмиссии на фоне трепа говорящих голов из Си-эн-би-си. На днях вечером она упомянула юридическую школу и спросила моего мнения о Колумбийском, Фордэмском и Нью-Йоркском университетах.

– Нормальные, – сказал я, вообще-то не поддержав идею.

– Что ты хочешь сказать? – ощетинилась она, внезапно разъяренная моим отсутствием энтузиазма.

– По-моему, тебе следует подумать о дипломе журналиста – скажем, в Колумбийском. Ты прирожденный рассказчик.

Этот ответ уладил дело, и теперь Энни рассматривает оба варианта. Я рад.

Для меня по-прежнему загадка, почему нам потребовалась целая вечность, чтобы «подцепиться», как выражается Энни. Для протокола: мне это выражение не очень-то нравится. «Подцепиться» – это больше подходит для ноутбуков. Может, в том-то и суть. Я столько раз наслаждался духами Энни, ее улыбкой, ее манерой одеваться – просто, но соблазнительно, и тем, как она покачивает бедрами при ходьбе. Ее золотистые волосы сияют, как горное солнце в зените. Но больше всего я люблю ее за широкую душу. Кто ж еще мог измыслить программу отлова и освобождения фруктовых мушек?

Наш импровизированный ленч в «Ле Бернардине» подтолкнул нас к краю. Пока Энни разбиралась со своим сорбетом, а я – с какой-то шоколадной бомбой, она спросила:

– Ты пригласишь меня куда-нибудь снова? Или тебе прежде надо подраться с кем-нибудь в «Красном пламени»?

– А ты ни с кем не встречаешься?

– С чего ты взял?

– Ты сказала «я тебя люблю» кому-то по телефону наутро после того, как мы с Сэм обедали в «Живце».

– Своей сестре.

– А-а, – ответил я. – А как же все эти выходные на пляже?

– Четыре подруги, – пояснила она. – Мы коллективно арендуем домик в Хэмптонсе на лето.

– Ты подстроила мне свидание с Сэм в «Живце», – заметил я. – Зачем?

– Решающий эксперимент.

Ветреной самоуверенностью она напомнила мне себя самого в первые годы учебы в Гарвардской школе бизнеса.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Гроув, ты всегда говоришь клиентам, что конкуренция идет компаниям на пользу. Она легитимизирует их товарное предложение. Устраивая это свидание с Сэм, я поняла, почему ты ни разу не пригласил меня. Ты ни разу не пригласил никого. – Она приподняла бровь, изобразив нечто среднее между заигрыванием и всепониманием.

– Уяснил. На следующий день после «Живца» ты была совсем расстроенная. Помнишь?

– О, так я и была расстроена на все сто, – подтвердила Энни.

– Почему?

– Потому что хотела, чтобы твое свидание было со мной, – застенчиво сказала она и взяла меня за руку через стол.

Когда я сказал Хлое, что Энни покидает нашу команду и мы теперь встречаемся, та ответила:

– Давно пора, Гроув. Я помню, как ты пожирал ее глазами, когда она ходила за кофе.

Покраснев как рак, я секунду-другую не находил слов. Так мы двое и стояли в молчании – Хлоя ухмыляясь, а я убитый абсолютно вусмерть.

– Ой, да перестань, – наконец сказала она. – Я же никому не говорю. Энни заставляет тебя смеяться. Всей Уолл-стрит легче дышится, когда ты светлеешь. – Под этими наушниками размером с аэродром таится соломонова мудрость.

Я в долгу перед Хлоей. Не поднимая головы, она удерживала нашу команду воедино последние шесть недель, а в каком-то смысле и последние восемнадцать месяцев. Держась в стороне от офисных сплетен, она ублажала наших клиентов, в частности Попрыгунчика Джей-Джея. Не заметить Хлою легко: тихая, сосредоточенная, не такая легкомысленная, как Энни, в свободную минутку проверяющая, как там дети, вечно под куполом этих дурацких наушников. Может, куплю ей новые – что-нибудь легкое, по последнему слову техники. Никто не вкалывает больше нее, особенно теперь, когда я сбавил обороты.