Гламорама - Брет Истон Эллис

— А мы, случайно, не… — начинаю я, а затем мотаю головой и говорю: — Забыли об этом.

— О чем? Наверное, ты хочешь узнать, не стала ли я ненавидеть тебя после этого? И не знала ли я всегда, что все обязательно кончится именно так, как оно кончилось? Или, может быть, не стала ли я носить хаки после того, как увидела эту мудацкую рекламу?

— Нет, не это… Мы, случайно, не работали с тобой вместе на одной фотосессии для «GQ»?

Повисает долгое молчание, во время которого Джейми гипнотизирует неприятным взглядом мой полупустой бокал мартини.

— И как часто это с тобой случается? — Еще одна пауза. — Парень, тебе нужно срочно слазить с клонопина.

— Забыли об этом. Я знаю, что это был дурацкий вопрос, поэтому забыли об этом, — покачиваю я головой, пытаясь при этом улыбнуться. — Ну и с кем же все это время ты делила постель?

— Я наслаждаюсь искусством пребывать по большей части в одиночестве, — вздыхает она.

— Ты предстаешь передо мной в новом свете, зайка, — говорю я, подперев ладонью подбородок и глядя на Джейми в упор. — А еще ты лжешь.

— Насчет чего? — спрашивает она неуверенно.

— Насчет одиночества.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что девушки вроде тебя недолго остаются одинокими, — говорю я, изображая доверительный тон. — Плюс я хорошо тебя знаю, Джейми. Ты слишком любишь парней.

Она смотрит на меня, приоткрыв рот, а затем начинает истерически смеяться и не останавливается, пока я не спрашиваю ее:

— А скулы у тебя тоже были такие широкие в Кэмдене?

Она пытается отдышаться, допивает залпом остатки моего мартини, а затем, вся красная и запыхавшаяся от смеха, спрашивает:

— Виктор, и что я тебе должна на это ответить?

— Ты сбросила на меня бомбу[109], зайка, — мурлыкаю я, не сводя с нее глаз.

Пытаясь скрыть изумление, она переспрашивает:

— Что я сделала?

— Ты сбросила на меня бомбу, — повторяю я. — Ну, типа, очаровала меня.

— И когда это произошло?

— Когда мы впервые увидели друг друга.

— И?

— И теперь это случилось вновь.

— Ну что ж, ты с этим справишься, — говорит она. — Справился же тогда.

— И тем не менее у тебя возникли кое-какие мысли по этому поводу, — говорю я, по-прежнему гипнотизируя ее взглядом.

— Да, возникли, — улыбнувшись, отвечает она.

— И какие же, Джейми?

Немного помолчав и посмотрев мне в глаза, она отвечает:

— Я думаю, что ты — потенциально интересный субъект, с которым я не отказалась бы вновь поддерживать знакомство.

— Ты всегда была для меня одной из пятидесяти самых желанных женщин в мире.

— Ну так что, будем дружить снова, Виктор? — интересуется она, опустив веки, а затем вновь резко подняв их.

Внезапно то, как она сказала эти слова и выражение на ее лице — стопроцентно сексуальное — приводят меня в волнение, и мое лицо начинает гореть. Я пытаюсь выдавить из себя какой-нибудь ответ, но мне удается промямлить только: «Э-э-э, гм-м, я не знаю», после чего снова смущенно уставиться в стол.

— Да не пугайся ты так, — говорит Джейми. — Я же не сказала «давай трахаться». Я просто сказала, почему бы нам снова… не стать друзьями.

— Зайка, меня уже больше ничто не пугает.

— Вот и отлично, — говорит она после некоторой паузы, изучая меня. — Это просто замечательно, Виктор.

После того как со стола убрали тарелки и мы съели один десерт на двоих, Джейми спросила:

— О чем ты сейчас думаешь?

После долгой паузы, во время которой я обдумываю, каким путем лучше пойти, я говорю:

— Я думаю: «Принимает ли она до сих пор наркотики?»

— И? — поддразнивает она.

— И «может, у нее даже есть что-нибудь при себе?»

Улыбаясь и подыгрывая мне, Джейми отвечает:

— Нет. — Небольшая пауза. — Но я знаю, где их можно достать.

Я подзываю официанта и прошу его выписать счет. После того как тот его приносит, до Джейми кое-что доходит:

— Слушай, так ты и в самом деле платишь за ужин? Невероятно!

— Послушай, зайка, я на подъеме, — объясняю я. — Мне платят. Я в полном порядке.

Наблюдая за тем, как я отсчитываю требуемую сумму и добавляю к ней жирные чаевые, Джейми бормочет себе под нос:

— Может быть, все в мире действительно начинает меняться.

На фоне зазвучавшего в полном соответствии со сценарием «Setting Sun» в исполнении Chemical Brothers мы снова оказываемся в Ноттинг-Хилле в огромном пакгаузе, принадлежащем какому-то промышленнику-миллиардеру — на самом деле декорации великолепны, это, скорее, несколько пакгаузов, расположенных под одной огромной крышей, — и это вечеринка в честь Гари Хьюма, хотя на самом деле все знают, что в честь Лайама и Патси, и проникнуть внутрь практически невозможно, но нас это, разумеется, не касается, поскольку Джейми проскальзывает через серебристую арку входа следом за Кэйт Мосс и Стеллой Теннант мимо охранников в наушниках, а то, что происходит снаружи пакгауза, нельзя назвать иначе, чем «еще одним гигантским информационным поводом», — трейлеры телевизионных компаний, запаркованные перед входом, металлические ограждения, толпы поклонников, пытающихся прорваться внутрь, ажиотаж, люди с именами, написанными сзади на куртках, подростки, которые глядят на нас и думают «мы хотим стать такими же, как они». Когда я пытаюсь выяснить у Джейми, кто именно этот промышленник-миллиардер, она отвечает мне, что он финансирует ряд вооруженных конфликтов и еще к тому же алкоголик, но «милый!», а затем мы напарываемся на Патси Пальмер и Мартина Маккатчсона, и кончается это тем, что мы сообщаем Нелли Хуперу, в каком мы восторге от нового ремикса Massive Attack, в то время как Дамон Албарн целует Джейми в обе щеки.

Пустое пространство внутри пакгауза выглядит словно кухня большого ресторана: из гигантских окон валит пар и из-за чудовищных ледяных скульптур, выставленных на обозрение посреди помещения стоит такой холод, что зуб на зуб не попадает, и на каждом этаже играет какая-нибудь группа (в подвале, например, The John Spencer Blues Explosion) и все гости то и дело принимают позы словно в рекламе Gucci, отхлебывая пиво Tsingtao, но в то же время на вечеринке в целом царит дух футболок Gap и мокасин Prada, никто не роет другому яму, повсюду видеокамеры, Кармен Электра в сиреневом платье от Alaia танцует с одной из ледяных скульптур, а вечеринка идет то в черно-белом изображении, то в гипертрофированно-цветном, как в последних рекламных роликах Quicksilver, преобладают в основном сугубо антистильные тенденции, а мы дрожим так, словно нас заточили внутрь айсберга, плавающего вблизи от берегов Норвегии или где там они плавают.