Коллекция китайской императрицы. Письмо французской королевы - Елена Арсеньева

Вот именно – неправдоподобно! Красный нос, красные глаза, вспухшие скулы – вот типичная картина ее слез. Просто Елена Прекрасная! С ума сойти!

– У меня никогда не было такой женщины, как ты, – пробормотал Жоэль, и его глаза, прежде казавшиеся Алёне тусклыми, внезапно засверкали алчным, почти безумным блеском. – Ради такой, как ты, я на все готов! Хочешь, я тебя отпущу? Скажи потом Диего, что ты успела убежать, что я искал тебя, но не нашел. Он ничего не знает о тебе, кроме того, что тебя зовут Элен и что ты послезавтра улетаешь в Санкт-Петербург.

– Что? – промямлила растерянно Алёна. – Когда? Куда?!

И прикусила язык, сообразив, что судьба дает ей последний шанс избавиться от Диего Малгастадора (он же Карлос, суперпартнер). Очевидно, ее кавалеры из «Retro Dancing» то ли что-то перепутали, то ли нарочно натянули Диего нос. Алёна улетает не послезавтра, а завтра, и не в Санкт-Петербург, а в Москву! И даже если послезавтра весь аэропорт Шарль де Голль, Roissy тож, будет уставлен, как фикусами в кадках, клонированными Диего Малгастадорами и Жоэлями Как-его-там, то все они будут там цвести и пахнуть напрасно, потому что Алёна Дмитриева до этого улизнет в Москву. И след ее затянет серебристый иней суровой французской зимы… Это образно говоря, а выражаясь точнее, след растает в воздухе.

Она так увлеклась метафорами, что очнулась, лишь сообразив, что Жоэль воспользовался ее, так сказать, замешательством, облапил и куда-то уже влечет, как суетливый муравей гусеницу, которую счел дохлой. Но Алёна Дмитриева, во-первых, не была гусеницей, во-вторых, считала себя вполне живой, а потому она выразила неудовольствие.

– Что такое? – забормотала она, отпихивая Жоэля. – Куда вы меня тащите?

– Вон туда, – пробормотал он совершенно обморочным голосом. – Вон моя машина. – Он махнул рукой в сторону темного «Смарта». – Только один раз, только раз… и я тебя отпущу, и ты уедешь, а я потом всю жизнь буду вспоминать…

Голос его прервался спазмом, а впрочем, Алёна Дмитриева более не имела желания его слушать.

Что?! Этот жидконогий французский полисьешка будет всю жизнь вспоминать, как отымел русскую писательницу, тангеру и просто красавицу в каком-то малолитражном «Смарте», напоминающем железную коробочку, сплющенную с двух сторон презрительными пинками? Да за кого он вообще Алёну принимает?!

Нет, господа, дело вовсе не в том, что у советских собственная гордость! Давайте расставим все точки над i, ё, й, а также черточки на t. Алёна Дмитриева вовсе не была такой уж закоренелой привередой, которая раскидывала ноги, как выражаются господа литературные сочинители, исключительно закутав сердце в шелк и шиншиля или на лепестках из роз. Ей случалось проделывать сию нехитрую операцию в весьма разнообразных, порой совершенно непрезентабельных местах. Например, в те времена, когда Алёна была до беспамятства, до безумия, до изнеможения влюблена в Игоря, а он подрабатывал ночным сторожем в ремонтируемом ночном клубе, она бегала к нему на свидания в промерзший подвал и они там предавались бурной страсти на мешках с цементом. И это было так прекрасно, что Алёна рыдала от счастья, цепляясь за своего ненаглядного. Да и после Игоря в ее жизни, прямо скажем, случалось всякое. Но не до такой же степени! И не из меркантильных же соображений! Она могла отдаться… но не в качестве взятки!

Возмущенная Алёна рванулась из рук Жоэля так пылко, что он покачнулся и навалился на капот такси, которое как раз проезжало мимо, да приостановилось. В то же мгновение дверца такси распахнулась, и оттуда появился невысокий плотный мужчина в короткой куртке и шарфе, намотанном так высоко, что в нем тонула половина лица. Черт его Алёна не могла различить, однако ей показалось, будто видела его раньше. И еще почему-то Шерлок Холмс при взгляде на него вспомнился, а почему, спрашивается?

– Ага, – пробормотал таксист, уставившись на Алёну, – так я и знал, что тебя встречу. Вы друг за дружкой ходите, где ты, там и проклятый испанец.

Проклятый испанец, он сказал – l’espagnol maudit! И тут Алёна его узнала: тот самый таксист с площади Соссе, который лишился пассажира, потому что Диего Малгастадор решил изобразить из себя Антона Городецкого. Но сейчас таксист был не растерянный и забавный, каким казался тогда, а сосредоточенный, напряженный, словно пистолет со взведенным курком.

Сравнение пришлось в самую точку, потому что в руках он держал… даже не пистолет, а автомат. Черный, как в кино про убийства. Про множество убийств…

– Бруно, – пробормотал Жоэль, отшатываясь, – уходи отсюда! Что ты задумал?!

– Надо, надо! – авторитетно заявил таксист, поднимая автомат и направляя его на Алёну.

– Да вы с ума сошли, – промямлила она и вяло, нерешительно стукнула сумкой по стволу. Бруно, похоже, очень удивился: автомат дрогнул в его руках, ствол чуть отвернуло в сторону, и тут Жоэль мгновенно кинулся, повис на нем, как кошка, и заорал:

– Беги! Зови Диего! Скорей!

Алёне понадобилось несколько мгновений, чтобы сообразить, что этот дурацкий приказ – призвать Диего – обращен к ней. К ней, которая от этого Диего второй день пытается спастись!

Ничего себе, беги, мышка, сама к коту! А что делать? Больше нечего!

От Диего она, может, как-нибудь и избавится, а вот если здоровяк Бруно одолеет хилого Жоэля, то, дураку ясно, мигом его пристрелит. И Алёну снимет одной очередью!

Она метнулась к двери, ведущей в студию, но тут навстречу ей выскочили несколько мужчин. Впереди бежал Диего. Он мельком глянул на Алёну – и кинулся к Бруно. Послышались чавкающие звуки ударов. Там завязалась нешуточная драка.

– Жан-Клод! – раздался прерывающийся голос Диего. – Смотри, чтобы эта русская не сбежала снова!

Хозяин студии, который выскочил из двери с некоторым запозданием и теперь мчался к месту драки, затормозил, проворчав сакраментальное «merde», а потом пошел к Алёне, расставив руки и тесня ее к стене. Он был длинный, ногастый и рукастый, он явно догонит Алёну, если она побежит…

Ей ничего не оставалось делать, как отступать. Оглянувшись через плечо, она обнаружила, что Жан-Клод норовит прижать ее к тому самому туалетному окошку, через которое она пыталась удрать.

Алёна с ненавистью взглянула на диджея, но он только усмехнулся из-под съехавшей на лоб дурацкой шпочки – усмехнулся с явным намерением ее унизить.

Ну хорошо! Ну раз так… Ну, ты сам этого хотел, чертов Жорж Данден, то есть Диего Малгастадор и иже с тобой!

Она нагнулась, присела на тротуар, просунула ноги в окошко и нашарила ими стул. Протащила себя в окно, чудом не свалившись со стула, обернулась – и увидела злорадную ухмылку Жан-Клода, который наклонился – и захлопнул окошко.

Так. Теперь он уверен, что мышеловка захлопнулась, «эта русская» никуда не убежит, – и он с чистой совестью отправился помогать Диего. На это и был Алёнин расчет, основанный на одной судьбоносной обмолвке Жоэля…

Болтун – находка для шпиона! Да здравствуют болтуны!