Dominium Mundi. Спаситель мира - Франсуа Баранже

– Понимаешь, он для нас вроде духовного вождя. Он почти никогда не вмешивается в дела атамидов, но все племена, все города Акии знают и почитают его. Он хочет тебя видеть.

– Я… это для меня честь. – Танкреду было трудно скрыть свое возбуждение. – Когда мы отбываем?

– Ты не пойдешь с караваном. Ты пойдешь один.

Шум вверху заставил Танкреда вскинуть голову. Ему показалось, он увидел, как что-то пронеслось в небе, но свет праздничных костров мешал разглядеть что-либо в темноте.

– Один? – повторил нормандец, снова перенося свое внимание на Тан’хема. – Это он так велел?

– Да. Почему, я не знаю, однако у Юс’сура всегда есть веские причины.

– Это далеко?

– Многие дни пути.

– Хм… Я могу взять машину?

– Она тебе не понадобится.

Вдруг прямо позади старого атамида возникла большая темная форма. Танкред невольно отступил перед тем, что поначалу принял за гигантскую летучую мышь. Потом существо обогнуло Тан’хема, и Танкред узнал одного из летающих атамидов, которых до сих пор видел только издалека в самом начале сражений, прежде чем их массовое убийство не отвратило эти существа от желания показываться.

– Ам’ак, – только и сказал атамид.

Тан’хему не понадобилось переводить, Танкред знал, что это приветствие.

– Это Джена’эрекку, – подумал Тан’хем. – Он язе’эр, атамид неба. Он отнесет тебя туда, куда ты должен попасть.

Летающий солдат походил на других атамидских воинов, только стройнее и не такой массивный. Его плечи не были и вполовину такими широкими, как у Арнут’хара, а конечности такими тонкими, что казались хрупкими. Однако стоило приглядеться, и становились видны перекатывающиеся под кожей пучки узловатых мышц. Зато крылья придавали его фигуре впечатляющие размеры. Длиной минимум три метра каждое, они росли непосредственно из плеч, создавая впечатление второй пары непомерно длинных рук. Прикрепленная к ним мембрана по сравнению с ними казалась невероятно тонкой, почти просвечивающей. Она была покрыта такими же крошечными полупрозрачными перышками, как тела других воинов.

– Я должен отбыть немедленно? – спросил Танкред, немного растерявшись от этой череды неожиданностей.

– Ты не обязан.

– Нет-нет, я согласен, только… Позвольте мне сходить за какой-нибудь одеждой. Полагаю, там, наверху, мне будет холодно…

– Джена’эрекку будет ждать тебя здесь. Желаю тебе удачи, Танкред Тарентский.

Нормандец открыл было рот, чтобы ответить, но передумал. Сам не зная почему, он торопливо приобнял старого мудреца и бегом бросился к своей палатке.

Воздух в высоте был ледяной.

С тех пор как полтора часа назад они взлетели, Танкред уже не раз поздравил себя с тем, что сообразил прихватить форменную атермическую парку. Руки быстро потеряли чувствительность, тысячи холодных иголок кололи лицо, но хоть все остальное тело сохраняло сносную температуру.

Пусть и весьма примитивное, седло, в котором он устроился, было на редкость удобным. Джена’эрекку надел его на земле, немного на манер рюкзака, а потом предложил Танкреду вскарабкаться. Тот не без некоторого сомнения воспользовался его приглашением. Конечно, человеческие существа в представлении атамидов были средних размеров, но сам Танкред с его ростом в метр девяносто весил девяносто пять кило и опасался, что станет слишком тяжелым грузом. Но Джена’эрекку даже не присел под его тяжестью. Нормандец предположил, что атамиды, вероятно, нередко так путешествуют, и те, кого он принял за летающих солдат, в обычное время служат простыми перевозчиками.

Джена’эрекку через плечо глянул на него и махнул рукой. Танкред понял, что должен надеть что-то вроде сбруи, свисающей по обе стороны седла. После того как он окончательно устроился, его ноги оказались вдоль боков атамида, а торс прямо у того за плечами. Зато перед ним сразу открылся широкий обзор.

– Укули, тар’нек! – бросил Джена’эрекку, что наверняка означало нечто вроде «Держись, взлетаем!», потому что атамид тут же пустился бежать, взмахивая крыльями. Танкреда так трясло, что в глазах помутилось, и он изо всех сил вцепился в деревянные поручни по сторонам седла.

Потом, словно по волшебству, толчки прекратились, и Танкред почувствовал, что его центр тяжести сместился, как если бы он падал в пустоту. Он еще крепче вцепился в поручни и понял, что он летит. Ночь была такой черной, что он не мог определить, на какую высоту они поднялись, но огни каравана уже казались совсем маленькими и далекими.

– Анк’маре ту иу’ил? – бросил Джена’эрекку.

– Да, да, все в порядке, – наудачу ответил Танкред.

Он опасался, что почувствует дурноту из-за хлопанья крыльев, но был удивлен, найдя ощущение очень приятным. Длинные перепончатые крылья атамида при каждом взмахе производили глухой глубокий шум, напоминая пассажиру мерное движение маятника, которое как будто укачивало его. Но Танкред не заснул бы ни за что на свете. Он летел!

Пусть он за свою жизнь пользовался самыми разными летательными аппаратами, никогда еще он не испытывал такого достоверного ощущения. Он по-настоящему летел! Открытый обзор перед ним и взмахи крыльев атамида даже создавали поразительную иллюзию, будто он держится в небесах своими собственными силами! Это так пьянило, что с его лица не сходила улыбка.

Потом, будто спектакль так и был задуман, чтобы идти по нарастающей, над горизонтом взошла альфа Центавра С, залив всю т’уг мягким алым сиянием и обозначив на дюнах стелющиеся тени. Скальные массивы осветились, и маленькие песчаные торнадо, вызванные резким понижением температуры, заискрились в лучах далекой звезды, чьи размеры не достигали и половины полной луны. Танкред прикинул, что они летят на высоте около двухсот метров.

Прошло довольно много времени, и рельеф поверхности начал повышаться. Дюны сменились гранитными пластами, а те скоро превратились в отроги горной цепи. Полностью поглощенный уникальным опытом полета, Танкред не подумал вычислить траекторию Джена’эрекку. Теперь он решил, что из лагеря они вылетели на юго/юго-восток и покрыли двести – двести пятьдесят километров. Но не исключено, что он от начала до конца ошибался. Он даже не мог сказать, сколько времени они уже в воздухе.

Сейчас, когда они летели над горами, в атмосфере возникали такие турбуленции, что атамид иногда одним махом терял десятки метров высоты, что всякий раз вызывало тревожный возглас пассажира, тут же переходящий в простодушный радостный смех. Чем больше проходило времени, тем сильнее эти переживания вызывали в Танкреде прилив примитивных и мощных чувств, создающих иррациональное впечатление, что они с Джена’эрекку едины, что он сам стал язе’эром. Ступор, в который его вогнали ритмичные взмахи, затмевал разум; развернутые по обе стороны могучие перепончатые крылья казались продолжением его тела.

Теперь он отчетливо ощущал биение сердца атамида, чья пульсация совпадала с его собственным, словно кровь Джена’эрекку текла непосредственно в его венах, питая мускулы и настолько обостряя все чувства, что сейчас он видел в темноте, как могут видеть только язе’эры, различая мельчайшие детали на поверхности несущейся под ним земли. Его кожа реагировала на малейшее изменение температуры воздуха или ничтожные колебания давления. Его нервы ритмично напрягали и расслабляли мускулы, передавая импульс и накачивая тяжелое движение огромных крыльев вверх и вниз…