Бизнес-приключения. 12 классических историй Уолл-стрит - Джон Брукс

В понедельник банки и биржи Лондона были закрыты распоряжением правительства. За границей все, за исключением очень небольшого числа игроков, не стали торговать фунтом в отсутствие Английского банка на рынке, поэтому ответ на вопрос о силе или слабости фунта был немного отложен. По Треднидл- и Трогмортон-стрит бродили толпы брокеров, джобберов и клерков, оживленно обсуждавших дела под развевающимися по случаю дня бракосочетания королевы на всех флагштоках «юнион-джеками». Нью-Йоркская фондовая биржа открылась со снижения котировок, но затем ситуация улучшилась (внятного объяснения падения не последовало, но специалисты по ценным бумагам утверждают, что девальвация всегда действует на рынок угнетающе). К ночи было объявлено о девальвации валют в ряде других стран: Испании, Дании, Израиле, Гонконге, Мальте, Гвиане, Малави, Ямайке, Фиджи, Бермудах и Ирландии. Впрочем, это не так уж и плохо: разрушительное воздействие девальвации на мировые рынки оказывает девальвация важной валюты, а ни одна из девальвированных валют не важна. Единственная девальвация, которой следовало опасаться, это девальвация датской кроны, за которой могли последовать аналогичные действия ближайших экономических партнеров Дании: Норвегии, Швеции и Нидерландов. Это было бы уже очень серьезно. Египет, потерявший 38 млн долл. на фунтах, хранившихся в его резервах, пока держался, так же как и Кувейт, потерявший 18 млн.

Во вторник рынки заработали на полную мощность. Открывшийся Английский банк установил новые границы валютного коридора — от 2,38 до 2,42 долл. за фунт, мгновенно взлетевший к потолку, как воздушный шарик из детской руки, и удерживавшийся там весь день. Более того, в отличие от шарика, он большую часть дня по необъяснимой причине парил даже несколько выше потолка. Теперь, вместо того чтобы платить долларами за фунты, Английский банк платил фунтами за доллары, снова начав пополнять валютный резерв. Я позвонил Вааге, чтобы разделить с ним радость, которая, по моему мнению, должна была его переполнять. Но Вааге был на удивление спокоен. Укрепление фунта — это «технический» момент, сказал он, причина в том, что люди, продавшие фунты на прошлой неделе, с выгодой для себя их выкупили. Первая объективная проверка на прочность состоится не раньше пятницы. В течение дня еще семь малых стран объявили о девальвации своих валют. Малайзия девальвировала свой старый, привязанный к стерлингу фунт, но не тронула новый, привязанный к золоту доллар и оставила в обращении обе валюты. Тогда возмущенное такой несправедливостью население взбунтовалось. В беспорядках за две следующие недели было убито 27 человек — первые реальные жертвы девальвации. Если не считать этого болезненного напоминания о том, что ставка в финансовых игрищах — уровень жизни людей, а подчас и сама жизнь, то все шло более или менее сносно.

Однако в среду возник еще один, малозаметный поначалу, предвестник новой беды. Спекулятивные атаки, сначала истерзавшие, а потом сокрушившие фунт стерлингов, теперь — как многие опасались — обрушились на доллар. Как страна, обязавшаяся продавать золото центральным банкам всех других стран по фиксированной цене 35 долл. за унцию, Соединенные Штаты стали замковым камнем свода мировой валютной системы. Фундамент его составило золото их казначейства, а его запасы в среду оценивались почти в 13 млрд долл. Председатель совета управляющих Федерального резерва Мартин неоднократно повторял: Соединенные Штаты, верные обязательствам, будут продавать золото по первому требованию до последнего слитка. Несмотря на уверения, подтвержденные в выступлении президента Джонсона немедленно после девальвации фунта стерлингов, спекулянты принялись в огромных количествах скупать золото за доллары, выражая тот же скептицизм в отношении официальных заявлений, что и ньюйоркцы, откладывавшие про запас жетоны метрополитена. Золото начало пользоваться чрезвычайно высоким спросом в Париже, Цюрихе и других мировых финансовых центрах, а особенно в Лондоне, на ведущем мировом рынке золота, где все вдруг заговорили о местной золотой лихорадке. Требования золота, общую стоимость которых некоторые специалисты оценили в 50 млн долл., поступали отовсюду и от всех, за исключением, вероятно, граждан Соединенных Штатов и Британии, которым закон запрещает покупать и хранить монетарное золото. Но кто мог продавать золото невидимкам, обуянным рецидивом древней, как мир, жажды обладания желтым металлом? Не казначейство Соединенных Штатов, которое могло продавать золото только иностранным центральным банкам, и не сами центральные банки, которые вообще не могли продавать его на рынке. Чтобы заполнить вакуум, в 1961 году была основана группа международного сотрудничества, названная Лондонским золотым пулом. Этот пул, накопивший благодаря членам — Соединенным Штатам, Британии, Италии, Нидерландам, Швейцарии, Западной Германии и, в самом начале, Франции — такое количество (95 % от всего золота, поступавшего из США) слитков, что оно поразило бы самого Креза, должен был, по мысли создателей, глушить панику, продавая золото частным покупателям в любом потребном количестве практически по цене Федерального резерва, защищая, таким образом, стабильность доллара и всей мировой финансовой системы.

Именно этим лондонский пул и занимался всю среду. В четверг, однако, все стало намного хуже. Маниакальная скупка золота в Париже и Лондоне побила рекорд, установленный во время кубинского ракетного кризиса 1962 года. Многие люди, включая высокопоставленных американских и британских чиновников, убедились в том, о чем подозревали с самого начала: эта золотая лихорадка есть часть плана генерала де Голля и Франции, желающего обвалить сначала фунт, а потом доллар. Доказательства, правда, имелись косвенные, но весьма убедительные. Де Голль и его министры давно лелеяли заговор — низвести фунт и доллар до уровня второстепенных валют. Следы многих покупок золота, даже в Лондоне, вели во Францию. Вечером в понедельник, за 36 часов до начала золотой лихорадки, французское правительство допустило в прессе утечку информации, что намерено выйти из золотого пула (согласно более поздним сведениям, Франция не делала взносы в пул с июня предыдущего года). Мало того, французское правительство приложило руку к распространению ложных слухов о том, что то же самое намерены сделать Бельгия и Италия. Теперь стало постепенно выплывать наружу, что непосредственно перед девальвацией фунта Франция проявила резкое нежелание присоединиться к выдаче Английскому банку нового краткосрочного кредита для спасения фунта стерлингов. Кроме того, Франция до последнего момента не спешила с уверениями о сохранении собственного валютного курса в случае девальвации фунта. Так или иначе, но возникли серьезные основания полагать: де Голль и компания играют очень неприглядную роль. Не зная, правда это или нет, я не мог удержаться от чувства, что обвинения в адрес Франции придают пряный привкус последовавшему за девальвацией кризису. Он стал еще более пикантным несколько месяцев спустя, когда франк оказался в тяжелом положении и обстоятельства вынудили Соединенные Штаты прийти ему на помощь.

Всю пятницу в Лондоне фунт провел, словно пришитый к потолку валютного коридора. С развевающимися знаменами он прошел первую настоящую проверку на устойчивость после девальвации. С понедельника только несколько малых стран объявили о девальвации своих валют, и было очевидно, что Норвегия, Швеция и Нидерланды устояли. Но на долларовом фронте дела шли худо. Объемы покупки золота в Лондоне и Париже побили рекорды предыдущего дня; специалисты подсчитали, что объем продаж на всех рынках за предшествующие три дня составил почти 1 млрд долл. В Йоханнесбурге творилось невообразимое: спекулянты старались скупить акции золотодобывающих компаний; по всей Европе люди меняли доллары не только на золото, но и на другие валюты. Доллар, конечно, не был в таком тяжелом положении, как фунт неделю назад, но параллели напрашивались. Позже появились сообщения, что в первые дни после девальвации Федеральный резерв, привыкший одалживать деньги другим банкам, был вынужден занять иностранную валюту в сумме около 1 млрд долл., чтобы защититься от возможных неприятностей.