Панк-Рок. Устная история - Джон Робб

Джейк Бернс:

Очень распространено ошибочное мнение о том, что мы создали группу после того, как побывали на концерте Clash. Группа уже существовала и до концерта, но именно после него мы решили, в каком направлении идти. Генри Клуни пришел домой к моим родителям со всеми пластинками панк-рока, которые вышли на тот момент. Я купил себе несколько вещей, хотя некоторые не стоили тех денег. (Смеется.) Но некоторые были просто потрясающими. Генри усадил меня и сказал: «Теперь мы панк-группа, давай разучим несколько вещей». К концу вечера я был полностью увлечен панком, подумав: «Надо бы придумать нечто свое, оригинальное, вместо тупого копирования».

Мы уже договорились насчет нашего первого концерта, но потом сказали промоутеру, что решили изменить название группы. Он возмутился: «Какого хрена! Я уже разместил рекламу. Не могу же я оставить там пустое место». Я сидел с Генри, и так получилось, что у меня оказалась обложка альбома Vibrators Pure Mania. Я пробежался по названиям песен и сказал: «Объясни ему, что мы будем называться Stiff Little Fingers — мы можем потом изменить название». Но оказалось так, что о нашем концерте написали хорошо в местной газете, и мы остались с этим названием. Тогда мы просто терпеть его не могли. Потом мне было приятно увидеть наше название на спине чьей-то кожаной куртки. Для названия группы было длинновато. Это было задолго до таких названий, как Orchestral Manoeuvres In The Dark. (Смеется.)

Мы написали пару песен о скуке и о том, как хреново застрять на бесперспективной работе, и вроде как уперлись в кирпичную стену. И тогда Гордон сказал: «Даже обладая богатым воображением, вы, ребята, не смогли описать то, через что вам пришлось пройти в жизни».[223]

До того момента я всегда придерживался позиции Undertones: людям не нравится, когда им читают лекции. Он сказал: «Вам не нужно читать людям лекции, просто расскажите им о своих чувствах». И тут словно открылась какая-то дверь, потому что ты должен был держать рот на замке, нельзя было жаловаться на Траблс (Ирландская парамилитаристская организация). Тогда я понял, что когда ты выходишь с гитарой на сцену, люди на самом деле к тебе прислушиваются. Гордон подарил мне целый текст песни «Suspect Device», сказав: «Это как раз то, о чем я говорю. Не знаю, пригодится ли он тебе, но возможно он заставит тебя начать».

Я подумал, что текст просто супер. Как только я увидел слова, передо мной словно распахнулась дверь, и я за неделю написал музыку к «Suspect Device» и «Wasted Life», и с того момента вся злость и разочарование, что мы чувствовали долгие годы и не могли выразить, вдруг вышли наружу. Даже сегодня не все люди верно понимают наши тексты: они мне пишут, спрашивая, на чьей я был стороне, но все дело в том, что мы не были ни на чьей долбанной стороне. Я говорил: «Они превращают нашу жизнь в ад, и нам это надоело». Подавляющее большинство людей в Северной Ирландии чувствуют себя точно так же.

В политической неразберихе, что пришла после появления панка, каждый боролся за обладание душой движения. Одним из его ответвлений стало движение анархистов, уходящее корнями к движению хиппи конца шестидесятых. Главной группой этой сцены была Crass, заявившая о мире и анархии серией своих замечательных пластинок и художественных работ, разъясняющих анархическую риторику Sex Pistols подросткам-панкам и вдохновлявшей куда большее количество людей, чем принято считать. Crass насаждали идеи вегетарианства и другие концепции в дикую и плодородную почву постпанковского поля битвы; они были группой невероятных масштабов и тотемом для более молодых ребят, ухвативших самый конец панка. К ним относились как к группе, жившей своими идеалами и не отступавшей от них, группой, которая доела политику панка до ее финала. Их пластинки и сейчас звучат потрясающе, выдержав проверку временем. Они звучат авангардными шедеврами, спрятанными в самых яростных песнях из всех, когда-либо написанных. И работы Джи Ваучера, оформлявшего обложки пластинок, им вполне соответствуют.

Пенни Рембо:

К тому времени все куда-то разъехались. Джи улетел в Америку на какое-то время. Я жил здесь, в Дайал Хаусе, в одиночестве. Однажды ко мне приехал Стив Игнорэнт, и музицирование стало для нас способом скрашивать вечера.[224]

У меня все еще оставалась моя барабанная установка. Стив приезжал ко мне домой годами. Когда мы с ним познакомились, он был еще совсем мелким пацаном. Он пришел, когда мы разбросали пепел Уолли по камням. Потом он исчез, когда я заканчивал книгу о Уолли. Постепенно из дома стали уходить остальные, отчасти потому что я становился одержимым поисками убийцы Уолли, и дома становилось все тоскливее и все более некомфортно. Дом опустел! Джи был последним, кто ушел. Я остался в полном одиночестве, если не считать козла, цыплят, кошек и собаки Джи — вот такие у меня были друзья! К тому времени я стал большую часть времени проводить в другом доме, примерно в миле от моего, где жила Ив.[225]

Я сошелся с ней отчасти потому, что она жила рядом, а отчасти потому, что она была красивой женщиной.

Я был испуган настолько, что сжег книгу. Я подумал, что если я ее сожгу, то, когда за мной придут, не смогут узнать, что я задумал. Отчасти мне хотелось избавиться от призраков. Это было ужасно и печально и мне понадобилось немало храбрости, чтобы сделать это. Хотя я так и не сжег ее до конца. Когда я написал Shibboleth, то почувствовал огромное облегчение оттого, что мне все-таки удалось донести части книги до широкой публики.

В общем, Стив снова стал появляться у меня. Я был намного старше него, из другой прослойки общества — то, что мы оба чувствовали себя потерянными, помогло нам подружиться. Летом 1977 года мы разучили примерно пять песен. Мы просто валяли дурака, потом стали появляться другие люди и тоже валять дурака, и с большим количеством выпивки, помогавшей нам со всем этим справиться, мы начали играть различные концерты и на бенефисах; все происходило очень хаотично. На нас реагировали по-разному. Нас запретили в Roxy. Потом мы спели: «Они сказали, что они хотят видеть послушных мальчиков. Они что, думают, что гитары и микрофоны — хреновы игрушки?»

Однажды один парнишка, занимавшийся оформлением витрин для музыкальных магазинов, услышал наше творчество и попросил нас дать ему копию, которую он потом отнес в Small Wander Records. С нами связался Пит Смол Уондер, выпустивший затем наш сингл — это даже не планировалось.