Медиум с Саутгемптон-роу - Энн Перри

Мало что удалось спасти из руин дома на Саутгемптон-роу, но пожарные по крайней мере потушили огонь, не дав ему шанса распространиться в южную сторону на соседний дом или на север через Космо-плейс.

Вне всяких сомнений было установлено, что пожар вызвали подожженные шторы. С них огонь перекинулся на газовые рожки, которые и стали причиной первого взрыва, в результате чего дали течь все газопроводы северной части дома. А вскоре после этого сильная утечка газа в охваченном огнем салоне спровоцировала мощный взрыв всего дома.

Питту и Наррэуэю повезло – никаких серьезных травм они не получили. Весь их ущерб ограничился ссадинами и ушибами, и лишь одежда пришла в полную негодность. Только ближе к ночи или даже к утру следующего дня, вероятно, можно будет обследовать руины и выяснить, что осталось от Лины Форрест и епископа Андерхилла.

И если даже в изъятых из дома Мод Ламонт бумагах остались какие-то свидетельства ее связи с Войси, доказать это теперь не представлялось возможным. Ничто больше не могло сохраниться на Саутгемптон-роу, а Лина Форрест уже не могла заговорить.

– Решение найдено, чего бы оно ни стоило, – заключил Наррэуэй после разговора с пожарными, которые наконец отвязались от них с Томасом, получив удовлетворительные ответы на вопросы о причинах пожара.

Питт понял, что он имел в виду. Такой конец не принес желанного удовлетворения, разве что подкинул пищу для размышлений и, вероятно, доказал невиновность Роуз Серраколд. Но надежды обнаружить связь этого преступления с Чарльзом Войси не оправдались. Она, несомненно, имелась, но отсутствие доказательств теперь терзало их с Виктором еще больше. Войси мог нагло смотреть на них, сознавая, что им отлично известны причины его преступных действий, продолжая при этом успешно продвигаться к намеченной цели.

– Я собираюсь съездить в Теддингтон, – сказал Томас, когда они с Наррэуэем уже удалялись от сгрудившихся на улице перед домом лошадей и пожарных машин. – Даже если мне ничего не удастся доказать, я постараюсь узнать, что Фрэнсис Рэй не мог пойти на самоубийство.

– Я поеду с вами, – решительно ответил Виктор и вяло усмехнулся: – Не ради помощи вам! Я сам хочу поймать Войси и не могу позволить себе упустить ни единого, даже самого крошечного шанса. Но сначала кому-то из нас лучше бы сообщить на Боу-стрит о случившемся. Мы завершили за них это расследование! – произнес он с весьма довольным видом, но тут же нахмурился: – А где, черт побери, пропадает Телман?

Питт слишком вымотался, чтобы сочинять какую-то ложь.

– Я послал его в Девон перевезти мою семью, – сказал он и, заметив изумление начальника, пояснил: – Войси узнал, где они жили. Он сам соизволил сообщить мне их точный адрес.

– И Телману удалось увезти их оттуда?

– Да, – ответил Томас с огромным удовольствием. – Да, удалось.

Наррэуэй хмыкнул. Слова тут были излишни. Беспросветный мрак, казалось, обступал Питта со всех сторон, и любые легкомысленные замечания на этот счет могли лишь усугубить его страдания.

– К Уэтрону заеду я, – сказал вместо этого глава Спецслужбы, – а вы можете сообщить Корнуоллису. Он заслуживает того, чтобы узнать все из первых рук.

– Конечно. И кому-то еще придется известить жену епископа. Хотя пожарные пока еще не выяснили личности пострадавших.

– Корнуоллис найдет подходящего вестника, – быстро сказал Виктор. – А вам нельзя терять время. Да и в таком наряде вас вряд ли примут в приличном доме.

Они дошли до угла Хай-Холборн, где Наррэуэй остановил проезжавшую мимо пустую двуколку.

* * *

Рассказав Корнуоллису о том, что епископ уехал на Саутгемптон-роу, Айседора вернулась домой. Приехала она туда, чувствуя себя несчастной и ужасно виноватой из-за того, что решилась на такой непоправимый шаг. Она выдала секрет своего мужа Джону, а тот служил в полиции и, следовательно, не сможет оставить данный факт в тайне.

Возможно даже, что епископ действительно убил ту несчастную женщину-медиума, хотя чем больше миссис Андерхилл думала об этом, тем меньше на самом деле допускала, что Реджинальд способен на преступление. Но она не имела права скрывать сведения, полагаясь лишь на собственные предположения. Кто-то же убил Мод Ламонт. Столь же невероятными преступниками могли оказаться и другие клиенты, посетившие ее в последний вечер.

Айседоре казалось, что она хорошо понимала своего мужа, но выяснилось, что совершенно не догадывалась, как он страдает от потери веры и духовных страхов. Это не могло возникнуть в одночасье, даже если так казалось ему самому. Недостаток веры, должно быть, копился долгие годы, возможно, даже всегда мучил его…

Насколько мы вообще знаем других людей, особенно если их жизнь на самом деле не волнует и не тревожит нас глубоко, если мы, думая в основном о своих проблемах, не испытываем к ним должного сострадания и не пытаемся понять, выслушать, поставить себя на их место? Миссис Андерхилл не могла оправдать себя тем, что ее муж тоже, в сущности, не понимал, да и не слишком хотел понимать ее.

Что же она теперь скажет ему? Должна ли она сообщить, что ездила к Корнуоллису? Вероятно, должна. Она не сможет, обманывая его, продолжать жить с ним в одном доме, сидеть за общим столом и вести пустяковые разговоры, постоянно скрывая предательскую тайну.

Она по-прежнему бездельничала, сидя в своей комнате, погруженная в горестные размышления, когда пришедшая горничная сообщила, что проводила капитана Корнуоллиса в малую гостиную и что ему необходимо повидать ее.

Сердце Айседоры ёкнуло, и от внезапного головокружения она даже не смогла сразу встать. Так, видимо, все-таки Реджинальд убил медиума! И его арестовали. Женщина сказала горничной, что сейчас придет, и, лишь заметив, что девушка продолжает вопросительно смотреть на нее, осознала, что слова эти произнесла мысленно.

– Спасибо, – наконец, приходя в себя, произнесла она вслух. – Я выйду к нему. – С отрешенной медлительностью Айседора поднялась с кресла. – И пожалуйста, не мешайте нам, пока я сама не вызову вас. Боюсь… боюсь, у нас могут быть плохие новости.

Оставив служанку в комнате, хозяйка дома вышла в холл, пересекла его и, войдя в малую гостиную, сначала плотно закрыла за собой дверь, оттягивая момент встречи с Корнуоллисом.

Наконец она осмелилась взглянуть на капитана. Он сильно побледнел, а его странный застывший взгляд наводил на мысль о каком-то глубочайшем потрясении, вызвавшем странную заторможенность. Он шагнул к ней навстречу и тут же замер.

– Я… я не представляю, как лучше сообщить вам… – начал Джон.

Комната поплыла у Айседоры перед глазами. Значит, это правда! Она никогда, даже мгновение тому назад, до конца не верила, что это действительно может быть правдой.

Она почувствовала, как гость обнял ее за плечи, поддерживая и практически не давая ей упасть. Смехотворная ситуация – у нее просто подкашивались ноги. Пошатываясь, женщина отступила назад и опустилась в одно из кресел. Корнуоллис склонился над ней с крайней тревогой.