Владимир Святой - Алексей Карпов

Даты посольств, конечно, условны. Цель их также не вполне ясна. Возможно, что и здесь мы имеем дело с дублированием под разными годами одного и того же известия о переговорах между Киевом и Римом. Но и оно может оказаться вымыслом позднейшего книжника: в XV и начале XVI века отношения между Москвой и Римом приобрели весьма оживленный характер, и книжники того времени были заинтересованы «углубить» их до времени равноапостольного Крестителя Руси.

Под 990 годом Никоновская летопись сообщает также о посольстве к князю Владимиру «из Грек» — очевидно, от императоров Василия и Константина.

Русско-греческие отношения развивались вполне успешно на протяжении всего княжения Владимира-христианина. Русь оставалась союзницей Византии даже после смерти царицы Анны (1011 год); русы участвовали в качестве наемников в войнах Империи в Болгарии, Сирии, Закавказье и на юге Италии. Уже после смерти Владимира, в 1016 году, русские и византийские войска разгромили в Крыму некоего «архонта Хазарии» Георгия Цуло (по другим данным, стратига Херсонеса). Согласно свидетельству византийского хрониста Иоанна Скилицы, русскими командовал брат Владимира Сфенгос. (Как мы знаем, у Владимира к этому времени не осталось братьев. Кто из его родственников скрывается под этим именем, неизвестно.)

Византийцы, однако, не относились к русским с полным доверием. Из одного византийского военного трактата 90-х годов X века следует, что доместику (командующему войсками) и пограничным стратигам ставилось в обязанность готовить лазутчиков для тщательного разведывания положения дел у соседних с ромеями народов — в том числе и на Руси.

Исключительный интерес вызывает еще одно известие Никоновской летописи под 1001 годом: «Послал Владимир гостей своих, аки в послах, в Рим, а других — в Иерусалим, и в Египет, и в Вавилон — соглядать земли и обычаи их».

Гости — купцы, нередко исполнявшие в то время дипломатические поручения. Если это сообщение не является позднейшим домыслом[127], то оно показывает широту кругозора князя Владимира. Ведь столь отдаленные от Руси страны вряд ли могли рассматриваться им в качестве возможных союзников. Скорее здесь — простой интерес, любознательность.

Сохранившиеся древнейшие русские письменные источники, и прежде всего «Повесть временных лет», с исключительной подробностью рассказывают о событиях первого десятилетия после Крещения Руси — 988–997 годов. Как мы видели, в распоряжении летописца находились разнообразные материалы — в том числе народные предания, какие-то церковные записи и т. д.

Но совсем другая картина обнаружится, если мы взглянем на летописные записи, касающиеся следующего периода княжения Владимира. После рассказа об осаде Белгорода (997 год) — зияющий провал. За шестнадцать лет — с 998 по 1013 год — «Повесть временных лет» содержит самую скудную информацию. Всего несколько кратких известий, извлеченных, вероятнее всего, из помянника киевской Десятинной церкви. В основном это события семейной жизни князя Владимира — сообщения о смерти его близких, а также сугубо церковные события, связанные с Десятинной церковью.

Так, под 1000 годом сообщается о преставлении некой «Малфреди», а также «Рогнеди, матери Ярослава», супруги Владимира. В 1001 году «преставился Изяслав, отец Брячислава, сын Владимира», в 1003-м — «Всеслав, сын Изяслава, внук Владимира». В 1007 году «перенесены святые в церковь Святой Богородицы» (вероятно, мощи святого Климента, папы Римского, и его ученика Фива, привезенные Владимиром из Корсуни). Наконец, под 1011 годом сообщается о преставлении «царицы Владимировой Анны».

И это все. Остальные годы — до 1014-го, под которым рассказывается о событиях, связанных уже с болезнью и смертью князя Владимира, — оставлены пустыми; летописец записывал лишь дату («В лето такое-то») — и, не обронив ни единого слова, переходил к следующей.

Ученые высказали предположение, согласно которому в 996 или 997 году было составлено древнее повествование о князе Владимире, возможно, древнейшая русская летопись, которую использовал последующий летописец; этот текст и вошел в состав «Повести временных лет». И хотя эта гипотеза не стала общепризнанной, иначе трудно объяснить поразительный контраст между последующей частью летописи и ярким и красочным описанием первой половины княжения Владимира. Стоит обратить внимание и на тот факт, что древнейший источник «Памяти и похвалы князю Владимиру» Иакова мниха, из которого автор «древнейшего жития» черпал сведения о жизни святого князя, по-видимому, также доходил примерно до этого времени: последнее событие, которое Иаков мних датирует по относительной хронологии княжения Владимира, — вручение десятины церкви Пресвятой Богородицы, случившееся в «девятое лето» по крещении, то есть в 995 или 996 году.

Книжники XVI столетия попытались восстановить события княжения Владимира, заполнить «пустые» летописные статьи «Повести временных лет» новыми яркими подробностями. Возможно, они пользовались какими-то не дошедшими до нас летописными сводами, но гораздо чаще — народными преданиями, легендами, былинами, бытовавшими уже в то время. Последние стали основой рассказов о «богатырях» князя Владимира и об их войнах с печенегами и другими врагами Руси, которые приводятся в Никоновской летописи, а также в Степенной книге царского родословия.

Так, под 6508 (1000) годом читаем: «Пришел Володарь с половцами к Киеву, забыв благодеяние господина своего князя Владимира, демоном научен. Владимир же был тогда в Переяславце на Дунае, и было смятение великое в Киеве. И вышел ночью навстречу ему Александр Попович, и убил Володаря, и брата его, и иных множество половцев избил, а иных в Поле прогнал. И услышав об этом, возрадовался Владимир весьма, и возложил на него гривну златую, и сделал его вельможей в палате своей…»

Эпическое происхождение этого рассказа не вызывает сомнений. Перед нами краткий пересказ какой-то былины, повествующей о подвигах Владимирова богатыря. Как и подобает былинам, рассказ не очень конкретен и далек от реалий Владимировой поры. В «старинах», записанных в новое время, Владимир «Красное Солнышко» воюет в основном с татарами или литовцами. Здесь же их место занимают половцы, столь же чуждые эпохе Крестителя Руси. (Половцы появились в южнорусских степях лишь в 50-е годы XI века, спустя сорок лет после смерти Владимира Святославича.) «Изменник» Володарь, о котором идет речь, предположительно может быть отождествлен с князем Володарем Ростиславичем, жившим в конце XI — начале XII века и действительно воевавшим вместе с братом (причем именно в союзе с половцами) с князем Владимиром — но, разумеется, не с героем нашей книги, а с его правнуком Владимиром Мономахом. Наконец, сам Александр Попович, любимый герой русского эпоса, на самом деле жил еще позднее, в начале XIII века, и служил ростовскому князю Константину Всеволодовичу, сыну Всеволода Большое Гнездо. Поздние летописи рассказывают о его гибели вместе с другими «храбрами» в 1223 году в битве с татарами на реке Калке (хотя, по мнению современных исследователей, это тоже лишь предание, запись какой-то другой былины). В XVI веке, когда складывается «киевский цикл» былин, Алеша Попович становится богатырем «ласкового князя» Владимира; в этой роли его и знает автор Никоновской летописи[128].