Сжигая мосты - Юлия Гатальская

– Могу я спросить о причине твоего появления в Питере? – вежливо поинтересовался Власов, закончив делать заказ.

Он сидел прямо напротив меня, в нескольких десятков сантиметров, и между нашими взглядами не было никаких преград. Этот факт, впрочем, сильно меня раздражал, потому что я не имела ни единой возможности скрыться от пронзительного взгляда Марка и не могла не смотреть на него в ответ, чтобы это не выглядело глупо.

– Можешь, – ответила я, приступая к десерту, хотя руки у меня немного дрожали. – У меня был заказ на работу здесь.

Марк молчал, видимо, ожидая продолжения, но я не считала правильным рассказывать ему о моём увлечении, которое плавно перетекло в работу. Пялиться в блюдце со штруделем дольше двух минут было глупо, и я подняла взгляд на Власова. Он молча рассматривал меня своими прекрасными глазами, и я невольно залюбовалась его длинными ресницами, густыми бровями, необычной формы разрезами глаз, прямым носом, чётко очерченными губами. Сердце по привычке перестало биться, когда он моргнул и перевёл свой взгляд на мои губы и обратно на глаза. Власов просто сидел рядом и молча рассматривал меня, а мои ладони предательски потели, выдавая моё волнение. Дурацкое, непонятное, необоснованное, беспричинное волнение, которое раздражало меня.

Неловкое молчание нарушил официант, принёсший обед Власова, и тот приступил к его поглощению так непринуждённо, будто бы вовсе и не ослеплял меня всего секунду назад своим фирменным взглядом. Через несколько минут он вновь попытался заговорить:

– Не посчитай меня сплетником, но Лиза моя сестра, мы с недавних пор живём в одном доме и она кое-что рассказала мне о твоём новом занятии. Я очень рад за тебя, Вероника.

В этом одном предложении было столько информации, что в моей голове родилась целая свора вопросов. Лиза живёт в нашем доме, значит, Власов теперь тоже там живёт со своей блондинкой. От этого мне стало тошно, он всё же решился притащить её в наш дом, растоптав тем самым память о нашем прошлом. Осознание этого мгновенно породило во мне волну жёсткой неприязни к нему и раздражения.

– Мне нет никакого дела до твоих чувств, Власов, – грубо ответила я, – зачем ты сейчас сидишь тут и пытаешься мило болтать со мной? Меня от этого тошнит.

Я говорила правду, меня тошнило от самой себя, от моей реакции на Марка Власова, оттого, что я не могу не любоваться им, что у меня до сих пор замирает сердце в его присутствии, оттого, что он говорит мне о какой-то радости, кувыркаясь со своей пассией в нашей кровати.

Лицо Марка изменилось от моих слов, но мне не хотелось разбираться в причинах этой перемены. Я достала из сумочки кошелёк, положила на стол несколько купюр и встала, намереваясь покинуть ресторан и отправиться в галерею.

– Подожди, – отчётливо произнёс он, откладывая почти полную тарелку и быстро вставая из-за стола, преграждая мне тем самым путь к выходу, – ты задала вопрос и даже не собираешься выслушать ответ?

Мы стояли возле столика посреди ресторана и на нас пялились все посетители. Мне стало неловко за то, что я неожиданно превратилась в объект всеобщего внимания, и я передумала грубить Марку, хоть и очень хотелось. Я поддалась его напору и снова села за стол, зло сверля Власова взглядом, он сел следом, а я с облегчением подметила, что посетители вновь вернулись к своим занятиям.

– Так вот, – невозмутимо продолжил Марк, вернувшись к недоеденному блюду, – я сижу здесь сейчас, потому что всегда обедаю в этом заведении, когда выдаётся возможность, а мило болтаю с тобой, потому что мне приятно это делать, вот и всё.

Власов снова смотрел прямо мне в лицо, а я ещё больше раздражалась его спокойствию и самоуверенности. Мне нечего было ему ответить.

– Я закончила и меня ещё ждут дела, так что с твоего позволения я пойду, – только и процедила я.

– Это невежливо вставать из-за стола, когда другие ещё поглощают пищу. Составь мне компанию, пожалуйста, а я обещаю рассказать тебе какую-нибудь увлекательную историю.

Он едва заметно подмигнул мне, и левый уголок его прекрасного рта слегка поднялся вверх, а я не смогла найти хоть одну причину отказать ему. К чему греха таить, мне тоже приятно было с ним болтать, хоть я и старалась не признаваться в этом даже самой себе. В конце концов, что плохого в том, что я проведу немного времени в обществе отца своего ребёнка?

***

По дороге в галерею я не могла выкинуть из головы мысли о нашем обеде с Марком. Это было так странно, необычно и даже неправдоподобно. Мы сидели за одним столом, Марк пытался вести себя вежливо, словно мы просто старые приятели, и мне приходилось поддерживать заданный им тон. Странно потому, что мы, по сути, были чужими людьми, ничего не знающими о жизни друг друга в последние два года, но и одновременно родными. Нас крепко связывало общее прошлое, в котором мы были счастливы до определённого момента, и сейчас это прошлое ненароком влияло на моё поведение.

Проведя с Власовым наедине сорок минут, я поняла, что он изменился, хотя привычка взъерошивать волосы и ослеплять меня своим взглядом остались на месте. Власов стал более сдержанным, хотя куда ещё сдержанней, аристократичность, заложенная в его крови, кажется, утроилась, а в глазах появился какой-то странный отблеск, говорящий о полном взрослении его обладателя. Все эти перемены делали Марка в моих глазах ещё более чужим и далёким, но одновременно и притягивали меня своей загадочностью.

Мне стало любопытно, что же повлияло на все эти перемены, что произошло в его жизни за эти недолгие годы, но я не чувствовала в себе потребности расспрашивать, потому что совсем не ощущала между нами дружественных отношений, которые могли бы стать основанием для взаимного излияния душ.

Власов, как и обещал, не давал мне заскучать, рассказывая мне о стране, в которой он прожил почти год, а я с неподдельным интересом слушала его, невольно любуясь его красотой. Приходилось несколько раз одёргивать себя, напоминая, кто именно сидит передо мной и что он сделал с моей жизнью, стирая с лица глупую улыбку и натягивая маску отчуждённости и холодности. В целом можно было признать, что обед был мне не в тягость, хоть и особого удовольствия я не получила, постоянно ощущая волнение, контролируя своё сердце и пытаясь вести себя непринуждённо.

Я не знала, прикладывал ли Марк какие-то усилия, чтобы вежливо и спокойно общаться со мной, сама я прикладывала и довольно ощутимые. Мне трудно было понять, что заставляет его сидеть рядом со мной и мило беседовать, что сподвигнуло его на попытку наладить со мной контакт вот так неожиданно. В то, что ему просто приятно общение со мной, мне верилось с трудом и единственным правдоподобным объяснением его поведения мне виделось его желание сблизиться с дочерью, а для этого ему нужны были сносные отношения с её матерью.

Власов был галантен, но я уверенно отказала ему в просьбе оплатить мой обед. Мы расстались у выхода из ресторана, холодно и отчуждённо, но я остро ощущала на себе его взгляд всё время, пока шла в сторону своей машины. У меня не хватило смелости обернуться и убедиться, что он так и стоит, провожая меня взглядом, в то время как моё сердце билось в такт моим быстрым шагам.