Тайные дневники Шарлотты Бронте - Сири Джеймс

Папа встретил нас у входной двери пастората, одетый в лучший воскресный костюм. Его здоровье и дух поправились настолько, что он улыбался, пожимал всем руки и радушно провел нас в столовую к чудесно накрытому свадебному завтраку: широкому выбору свежего хлеба и кексов, сыров, яиц, холодной ветчины, масла, летних фруктов и разнообразных джемов. К моему удивлению, на каминной полке красовался чудесный букет, и по столу были разбросаны яркие цветы.

— Спасибо, Марта, — поблагодарила я. — Все замечательно, и цветы восхитительные.

— Это мисс Насси украсила ими стол всего пару минут назад, — доверительно сообщила Марта, — но цветы я сама собирала. Проснулась до зари и обошла все сады в округе.

Пока мы рассаживались за стол, Марта разлила чай и кофе. Папа был душой празднества и так много шутил о супружестве, что собравшиеся почти час хохотали до колик.

Когда мы закончили трапезу, мистер Грант встал со словами:

— Предлагаю вам тост в честь моего доброго друга Артура и его молодой жены.

Присутствующие подняли бокалы.

— Все мы знаем, как долго ты надеялся и мечтал об этом дне, Артур. Ты заслуживаешь самого лучшего — и ты нашел лучшее в Шарлотте Бронте, то есть в Шарлотте Николлс. Завоевать эту женщину было непросто. Надеюсь, теперь тебе хватит ума не выпускать ее из рук!

По комнате прокатилась волна смеха, затем мистер Грант продолжил:

— Артур очень гордится своей заморской родиной, и в его честь я выучил ирландское благословение, которым хочу поделиться. Артур и Шарлотта! Желаю вам долгой жизни вместе, доброго здоровья и процветания. Пусть во всех странствиях вас радуют приветливые улыбки встречных.

— Верно, верно! — поддержали собравшиеся.

После с поздравлением выступила Эллен.

— Мой тост тоже ирландский. Желаю вам обоим научиться любить и ценить друг друга за ваши достоинства и прощать друг другу недостатки. Живите столько лет, в скольких нуждаетесь, и никогда не нуждайтесь, пока живете. Будьте счастливы!

Последовали аплодисменты. Затем мисс Вулер встала и подняла бокал.

— Продолжая тему, повторю вслед за ирландцами: пусть сегодняшние радости станут завтрашними и пусть ваш гнев засыпает вместе с солнцем, но никогда не просыпается вместе с ним.

Мистер Соуден был следующим.

— Желаю вам поменьше горестей и побольше радостей, пусть в вашу дверь стучится лишь счастье.

Я полагала, что тосты закончились, но тут папа поднялся и, сверкая глазами, произнес:

— Когда дело доходит до ирландских благословений, господа, я уложу любого из вас одной левой. Но я согласен ограничиться своим любимым тостом. Вот что я хотел бы сказать моей любимой дочери и ее жениху, своему другу и уважаемому коллеге Артуру Беллу Николлсу:

Пусть будет весело с утра и тихо ввечеру.

Пускай удачи расцветут, а беды отомрут.

Господь вас щедро одарил, друзья, цены вам нет.

Пускай ведет Его рука вас много-много лет.[74]

Бурные овации перемежались одобрительными восклицаниями. Артур встал.

— Спасибо всем за чудесные пожелания, которыми гордится мой народ. — Он с любовью посмотрел на меня и поднял бокал. — Дорогая Шарлотта, ты сделала меня счастливейшим мужчиной на земле. Клянусь посвятить жизнь тому, чтобы доставить тебе не меньшее счастье.

Моя речь сводилась к следующему: я очень рада стать женой мистера Николлса, и нам крупно повезло иметь таких добрых и преданных друзей. Под звон бокалов и аплодисменты Артур объявил, что нам пора выходить, не то мы опоздаем на поезд. Мы с Эллен поспешили наверх, где она помогла мне переодеться в новое дорожное платье с длинными рукавами из дымчатого розовато-лилового шелка в тонкую полоску; платье было простого фасона по моему эскизу — со складками на корсаже и пышной юбкой.

Затем наши чемоданы погрузили в экипаж. Среди шума и гама объятий, поцелуев и добрых напутствий мы распрощались со свадебными гостями и помчались на вокзал Китли.

Когда я откинулась на спинку сиденья по дороге в Китли, муж отыскал мою руку и сжал. Я взглянула на него и увидела в его глазах слезы.

— Артур, что случилось? В чем дело?

У него перехватило дыхание. Он вытер глаза и с трудом промолвил:

— Ничего. Просто я счастлив. Счастлив, потому что ты сидишь рядом со мной; счастлив, потому что Господь счел нужным ответить на мои молитвы; счастлив, потому что мы наконец соединились как муж и жена. — Он ласково сжал мою руку, глаза его были полны чувства. — Я люблю тебя.

Мне хотелось ответить тем же — той же фразой, которую, насколько я знала, он всем сердцем жаждал услышать, — но почему-то слова не шли с языка.

— Артур… — начала я, но он приложил палец к моим губам.

— Тсс. Я прекрасно понимаю, как мы относимся друг к другу, Шарлотта, но это лишь первый день нашей совместной жизни. Достаточно того, что ты рядом.

Целый день мы ехали на поезде в Уэльс, совершенно незнакомый мне край. Артур с мальчишеским восторгом указывал из окна вагона на многочисленные интересные достопримечательности, которые он видел уже тысячу раз по пути в Ирландию и обратно. Погода была в основном ясной, с проблесками солнечного света, но когда мы прибыли в Конуэй, полил дождь и задул ветер. Вскоре мы укрылись в уютной гостинице, где я немедленно написала Эллен, извещая ее о благополучном завершении нашего путешествия, поскольку опасалась, что подруга ощущает себя покинутой.

Портье, получив записку, сказал:

— Будет сделано, миссис Николлс. Ее немедленно отправят по почте, мэм.

Впервые незнакомец назвал меня «миссис Николлс», чем несколько выбил из колеи. За ужином Артур, опасаясь усиления моей простуды, потребовал, чтобы нас усадили как можно ближе к огню. Слушая вой ветра и стук дождя по крыше и оконным стеклам, мы со смехом отмечали, что подобные звуки служат приятным напоминанием о доме.

— Завтра, если погода позволит, мы направимся вдоль побережья в Бангор, — сообщил Артур. — Я ни разу не был в здешних краях достаточно долго, чтобы осмотреть пейзажи, но говорят, они восхитительны.

— Жду не дождусь, когда мы будем гулять там вместе.

Он улыбнулся, весьма польщенный. Нам расторопно подали жареную дичь. Еда была превосходной, огонь ярким, персонал внимательным, а беседа дружеской. Однако я невольно заметила небольшую перемену в своем муже, произошедшую по прибытии в гостиницу. Он безуспешно пытался скрыть возвращение легкой неловкости, которая характеризовала его поведение в месяцы перед предложением и первые дни ухаживания.

Причина подобной перемены не была мне известна, но я подозревала, что она вызвана тем же внутренним трепетом и нервным предвкушением, которые лишили меня спокойствия примерно в то же время вследствие размышлений о предстоящей ночи — первой нашей брачной ночи.