Курская битва. Огненная дуга - Александр Михайлович Золототрубов

Из района Брянска немцы перебрасывают сюда свои войска, поэтому их сопротивление возрастает.

— А как обстоят дела на Юго-Западном фронте? — спросил Молотов.

Антонов поднял глаза и увидел Вячеслава Михайловича. Тот пристально смотрел на него, ожидая, что он скажет. Алексей Иннокентьевич перевёл дыхание.

— Порадовать вас, товарищи, не могу. — Он подошёл к карте. — Юго-Западный фронт начал наступление, но успеха не имел. А вот в районе левого крыла фронта хорошо сражается 3-я гвардейская армия генерала Лелюшенко...

В заключение генерал армии Антонов сказал:

— Генштаб считает, что временные трудности, встретившиеся на пути наших войск, в ближайшие дни будут преодолёны. Красная армия наращивает свои усилия, враг ощутит на себе новую силу её ударов. — Он взглянул на вождя. — Товарищ Сталин, я умышленно остановился на тех трудностях, которые встречают наши войска, продвигаясь с боями. Но Генеральный штаб принимает все меры к тому, чтобы, как говорится, на одном дыхании наступать, гнать врага с нашей земли.

Когда Антонов умолк, Сталин коротко изложил суть дальнейших усилий Ставки. Он заявил:

— Надо принять все меры к быстрейшему захвату Днепра и реки Молочной, чтобы не дать врагу превратить Донбасс и Левобережную Украину в пустынный район.

«Это было правильное требование, — отмечал в своих мемуарах маршал Жуков, — так как гитлеровцы, отступая, в звериной злобе предавали всё ценное огню и разрушениям. Они взрывали фабрики, заводы, превращали в руины города и сёла, уничтожали электростанции, доменные и мартеновские печи, жгли школы, больницы. Гибли тысячи детей, женщин, стариков».

— Кажется, что-то хочет сказать нам товарищ Жуков? — Сталин пощипал усы, взял со стола свою трубку и начал набивать её табаком.

— Когда у нас на фронте был генерал армии Антонов, который доводил до нас ваши указания, товарищ Сталин, я высказал ему некоторые соображения насчёт фронтально-лобовых атак, а точнее, ударов. Надеюсь, Антонов вам доложил?

— А что ещё вы можете сказать? — спросил Сталин, закурив трубку.

— Вам как Верховному главнокомандующему я мог бы многое сказать, — усмехнулся Жуков.

Сталин понял намёк маршала. Он встал и объявил:

— Все свободны, прошу остаться товарищей Антонова, Жукова, наркомов Федоренко и Яковлева...

Разговор зашёл об обеспечении фронтов Ватутина и Конева всем необходимым, особенно оружием и боеприпасами.

— В этом деле у нас много пробелов, — произнёс Жуков. — Тылы зачастую отстают от войск, нередко переброска войск задерживается из-за того, что на железной дороге нет вагонов... — Полистав блокнот, где он делал свои записи, маршал продолжал: — Участились случаи срыва доставки продуктов питания, по двое-трое суток бойцы не получают горячей пищи...

Пока он говорил, Сталин нажал кнопку звонка, и сразу появился Поскрёбышев.

— Где сейчас генерал Хрулёв? — спросил вождь.

— Ушёл после совещания.

— Найдите его, и пусть срочно прибудет.

Обмен мнениями продолжился.

«Дав соответствующие указания А. И. Антонову, И. В. Сталин приказал мне вместе с Я. Н. Федоренко и Н. Д. Яковлевым рассмотреть, что можно выделить для Воронежского и Степного фронтов, — писал маршал Жуков. — Учитывая важность задач, поставленных перед фронтами, я доложил в тот же вечер Верховному о количестве людей, танков, артиллерии и боеприпасов, которые следовало бы сейчас же им передать.

Верховный главнокомандующий долго рассматривал свою таблицу наличия и то, что мной намечалось для фронтов. Затем, взяв, как обычно, синий карандаш, он сократил всё почти на 30-40 процентов.

— Остальное, — сказал он, — Ставка даст, когда фронты подойдут к Днепру.

В тот же день я вылетел в район боевых действий фронтов».

Но прежде чем вылететь, маршал Жуков решил узнать о судьбе рапорта генерала Ротмистрова, который взял у него Сталин. Поначалу Георгий Константинович хотел поговорить о нём с наркомом танковой промышленности Малышевым, но после совещания в Ставке тот сразу уехал в наркомат, позже Жукову стало известно, что по заданию Верховного он улетел в Челябинск. Верховный между тем давал Жукову последние указания.

— Помните о главной вашей миссии, — наставительно говорил он. — Фронтам наступать и наступать без передышки, пока наши бойцы не увидят Днепр-батюшку. Ясно?

— Так точно, — коротко ответил маршал и добавил: — Разрешите вопрос?

— Что ещё у вас? — наморщил лоб Верховный.

— Какое решение вы приняли по рапорту генерала Ротмистрова?

Верховный удивлённо поднял брови.

— А разве вам не говорил нарком Малышев, как мы поступили?

— Никак нет. Я сам хотел с ним переговорить, но не удалось, вы его отпустили после совещания, и он уехал, — объяснил Жуков.

Сталин прошёлся по ковровой дорожке вдоль стола, остановился возле своего кресла, но не сел.

— Рапорту дан ход, и по нему уже идут работы по устранению выявленных Ротмистровым недостатков в конструкции танков, — подчеркнул Верховный. — Но перед этим товарищи Малышев и Федоренко с участием инженеров и конструкторов обсудили, что и как надо делать в первую очередь. В основном замечания генерала Ротмистрова справедливы, и над их устранением уже идёт большая работа. Кстати, сегодня утром наркомы Малышев и Устинов доложили, что готовится к выпуску новый танк Т-34-85 конструктора Морозова. Идут также работы по танку ИС-2. Знатоки артиллерии подбирают и орудия для установки их на танках...

— Хорошо, я встречусь на фронте с генералом Ротмистровым и введу его в курс дела. За свой рапорт он переживает и уже меня спрашивал... — Жуков умолк, а Верховный спросил:

— И что вы ему сказали?

— Что о его рапорте на моё имя я поставил в известность товарища Сталина и он взял рапорт, — пояснил маршал.

— Передайте Ротмистрову, что я благодарю его за критику недоработок по выпуску танков, — произнёс Сталин. — Конечно, не во всем он прав, но не будем упрекать его за это. У него было благородное стремление видеть советские танки первоклассными бронемашинами. При удобном случае я приглашу генерала Ротмистрова в Ставку и побеседую с ним о наших танках. Возможно, он подскажет ещё что-нибудь интересное. Кстати, как сражается его гвардейская танковая армия?

— Бойцы достойны похвалы, — ответил Жуков. — Сам Ротмистров знаток танкового дела, бесстрашный и храбрый генерал. Бойцы его очень уважают.

Верховный о чём-то задумался, потом сказал:

— Может, пора назначить генерала Ротмистрова заместителем командующего бронетанковыми и механизированными войсками Красной армии?