Расцвет империи. От битвы при Ватерлоо до Бриллиантового юбилея королевы Виктории - Питер Акройд

На следующих выборах в июле 1895 года либеральное большинство из 43 человек превратилось в юнионистское большинство из 152 человек, что стоит отметить как одно из самых значительных изменений в политической истории Англии. Роузбери и его коллеги испытали только облегчение. Когда в новое правительство вошел Чемберлен, это скрепило пакт между консерваторами и либеральными юнионистами и вывело на политическую сцену новую грозную коалицию. Роузбери соглашался, что Либеральная партия сама по себе превратилась «в нечто несуразное, наподобие паука-сенокосца, пляшущего среди языков пламени». Он всегда умел образно изъясняться. Он же придумал выражение «с чистого листа», возможно имея в виду как раз Солсбери, который оставался премьер-министром в течение следующих семи лет.

Судебный процесс над Оскаром Уайльдом в 1895 году обнажил сердце поздневикторианского мира. Ирландское происхождение Уайльда ставило его в особое положение в Англии и позволяло смотреть со стороны на обычаи и условности своей второй родины. Он лучше многих других людей понимал безрассудство викторианского общества и скрывающиеся в нем пороки. Пьеса «Как важно быть серьезным» (1895) была настолько смешной, что английские зрители забывали — по крайней мере, до тех пор, пока не закончится спектакль, — что смеются над теми устоями и ценностями, которые привыкли считать священными. Конечно, было ошибкой открывать современникам, что их идеалы иллюзорны, а их рассудительность — сплошное тщеславие.

Как многие представители своего поколения, в молодости Уайльд увлекался эстетизмом с его знаменитым девизом «искусство ради искусства». Искусство следовало вырвать из объятий морали, а значит, оно не должно было иметь никакого социального или политического содержания. Британия переживала очередной этап своей долгой промышленной революции (некоторые историки называют его Второй промышленной революцией): большую часть вещей производили машины, а не ремесленники и художники, и отделение искусства от социальных обстоятельств в этих условиях было вполне предсказуемым.

Прославившись в 1880-х годах как один из видных представителей эстетического движения, в 1890-х годах Уайльд стал неофициальным лидером декадентского движения, начало которого можно отсчитывать примерно от даты первой журнальной публикации «Портрета Дориана Грея» в июне 1890 года. Уайльда принято считать писателем fin de siècle: он восхищался искусными проделками и пародиями, воспевал стиль и стилизацию и высмеивал ценности прошлых десятилетий. В его времена конец викторианского духа (и всего, что он собой символизировал) был уже близок, но ничто пока еще не заняло оставленного им места. Это было время духовного, морального, социального и художественного хаоса, когда даже самые прочные убеждения начали ветшать и рассыпаться. В каком-то смысле Уайльд жил в морально устаревшем обществе: искусство, образ жизни и даже благочестие в нем были театральными и напыщенными. Все смыслы XIX века утратили содержание. Казалось, все и вся выставлено напоказ, как в универмаге Суона и Эдгара. Уайльд выучил наизусть урок бальзаковского антигероя Вотрена: «Нет больше никаких законов — только условности, нет ничего, кроме формы». Он откликался на театральность вокруг себя, превращая свою речь в произведение искусства, свою личность — в символ, свою жизнь — в мистерию.

Одним из заметных явлений fin de siècle стал популярный в 1890-х годах журнал Yellow Book, главный вестник эстетизма, декаданса и символизма — нечестивой троицы, приводившей в праведный ужас носителей солидного средневикторианского образа мыслей. Первый номер вышел в марте 1894 года. Предисловие редактора объявляло, что цель журнала «как можно дальше отойти от старых недобрых традиций периодической литературы… Наш журнал будет чарующим, дерзким, ни на что не похожим». Нельзя сказать, что его сразу встретили с большим воодушевлением, а некоторые и вовсе сочли его ворохом «истерической бессмыслицы». Первым художественным редактором журнала был Обри Бердслей, — принято считать, что именно он придумал бросающуюся в глаза желтую обложку, рождавшую ассоциации с эпатажными французскими романами того времени. За короткий период существования журнала для него писали Макс Бирбом, Генри Джеймс, Герберт Уэллс и Уильям Батлер Йейтс. Он олицетворял собой веселые похороны XIX века.

Можно предположить, что Оскар Уайльд тоже был в списке авторов Yellow Book, но на самом деле он никогда не участвовал в этом предприятии и даже заявлял, что презирает его. Тем не менее Уайльд оставался и продолжает оставаться знаковой фигурой последних лет XIX века просто потому, что он переворачивал все его ценности с ног на голову. В глазах поздневикторианской культуры с ее засильем джингоизма, культом Джона Булля, склонностью воспринимать себя чересчур серьезно и черно-белой пуританской моралью он был во всех смыслах Иным. Его влекли красота и искусство, а не истина и реальность — последние он считал не стоящей внимания и даже пагубной фикцией.

Здесь мы легко могли бы расширить список бинарных оппозиций: Уайльд предпочитал свой пол противоположному и своим гомосексуальным образом жизни бросал вызов представлениям среднего класса о семейном укладе. Лежащее на поверхности интересовало его больше скрывавшегося в глубине, тело — больше, чем душа, эстетика — больше, чем этика. Он крайне серьезно относился ко всему, что викторианцы считали пустячным, и наоборот. Не менее провокационной была его страсть к двусмысленности, неопределенности и непоследовательности. Вместо того чтобы извлечь на поверхность и представить миру единое, монолитное «я», в своей жизни и произведениях он без особых усилий изобретал, примерял и отбрасывал все новые и новые образы. Он называл неискренность «средством многократного умножения личности». Его живой гений от природы тяготел к драмам и диалогам, парадоксам и притчам, разнообразным жанрам и формам, в которых он мог продемонстрировать стороны своей личности и вместо одной точки зрения показать читателю диспут между разными доктринами. Неудивительно, что многие исследователи изображают Уайльда как убежденного ницшеанца, ведущего яростную войну против викторианской морали и активно способствующего переоценке христианских ценностей среднего класса в конце XIX века.

Уайльд так хорошо знал свое время, что мог без труда принимать любое свойственное ему обличье и изображать все его характерные черты. Он обожал экспериментировать с новыми литературными формами и изучать их возможности. Он вернул на английскую сцену уморительно смешную провокационную комедию, изгнанную оттуда много лет назад. Он изобрел стихотворение в прозе на английском языке и был первопроходцем символической драмы. Он также был одним из первых авторов, написавших «французский» роман, — «Портрет Дориана Грея», хотя и создан на английском языке, по форме и содержанию может считаться скорее французским. Роман нещадно высмеивал нравы английского среднего класса. Журнальная версия 1890 года вызвала бурю возмущенных отзывов, в первую очередь из-за гомоэротического подтекста, который был бы еще более явным, если бы издатель не убрал из рукописи Уайльда самые радикальные и откровенные абзацы. Протесты публики, впрочем, не помешали Уайльду в следующем году опубликовать роман в книжном формате, добавив к нему новые главы, в которых он называет Англию родиной лицемеров, а англичан — народом, который «уравновешивает глупость богатством, а порок — лицемерием».