Роза Марена - Стивен Кинг

— Но ведь может случиться такое, верно? Ведь может?

Он задумался над ее вопросом, затем кивнул.

— Конечно, может. Все может случиться. Идем, поразавтракать. Что скажешь?

— Скажу, что звучит заманчиво.

Но втайне она подумала, что вряд ли теперь, когда ее словнопреследует взгляд блестящих лисьих глаз, съест много. Впрочем, когда Биллпринялся выкладывать еду, Рози моментально ощутила жуткий голод. Рано утром онаограничилась стаканом апельсинового сока и единственным гренком; взволнованная(и испуганная), как невеста перед венчанием, она полностью лишилась аппетита.Теперь же при виде хлеба и мяса Рози начисто забыла о лисьем семействе, живущемк северу от пляжа.

А Билл извлекал из сумки-холодильника все новую и новуюснедь: бутерброды с холодной говядиной, бутерброды с тунцом, салат с цыпленком,салат с картофелем, салат из капусты с морковью, две банки кока-колы, термосчая со льдом, два куска пирога, кусок торта, — все это напомнило ей клоунов,вылезающих из маленькой машины в цирке, и она, не выдержав, рассмеялась.Наверное, с ее стороны это было невежливо, но Рози настолько проникнуласьдоверием к нему, что формальное соблюдение правил хорошего тона перестало бытьнеобходимостью. И слава Богу, потому что чувствовала, что даже правила хорошеготона вряд ли остановили бы ее.

Он поднял голову и посмотрел на нее, держа в одной рукесолонку, а в другой — перечницу. Она увидела, что дырочки на солонке иперечнице аккуратно заклеены прозрачной лентой, и ей почему-то стало ещевеселее. Рози опустилась на скамейку рядом со столом, закрыла лицо руками ипопыталась успокоиться. Ей почти удалось это, но тут посмотрела сквозь пальцына стол и увидела гору сэндвичей — полдюжины для двух человек — на аккуратноразрезанных по диагонали кусочках хлеба, завернутые в прозрачную пленку. Онаснова расхохоталась.

— В чем дело. Рози? — спросил он, улыбаясь. — Что случилось?

— Ты случайно не ждешь, что к нам кто-нибудь заглянет? —спросила она, продолжая хихикать. — Какая-нибудь футбольная команда, например?Или отряд бойскаутов?

Билл улыбнулся еще шире, но в глазах сохранялось все то жевыражение сосредоточенности. Это было довольно сложное выражение,свидетельствовавшее о том, что он понимает одновременно и смешную сторонуситуации, и ее серьезность, и по этому взгляду Рози наконец поверила, что ондействительно равен ей по возрасту или, во всяком случае, близок к ней, что вданных обстоятельствах почти одно и то же.

— Я просто взял всего понемножку, чтобы ты выбрала еду себепо вкусу, вот и все.

Приступ смеха постепенно угасал, однако Рози продолжалаулыбаться, глядя на него. Больше всего ее поразила не предусмотрительностьБилла, от которой он казался только моложе, а открытость и искренность,делавшие его старше.

— Билл, я могу есть практически все, — сказала она.

— Я так и думал, — произнес он, присаживаясь на скамейкурядом с ней. — Но дело совершенно в ином. Мне важно не то, что ты можешьтерпеть или с чем согласна примириться. Гораздо важнее узнать, что тебенравится. Я хочу дать тебе все, что ты желаешь, все, что нравится, потому чтоты свела меня с ума.

Она посмотрела на него серьезно — теперь ей было совсем несмешно — и, когда он взял в ладонь ее руку, накрыла ее своей ладонью. МысленноРози все еще продолжала переваривать то, что Билл сказал, и получалось с трудом— похоже на то, как мы пытаемся пронести громоздкий предмет мебельногогарнитура через узкий дверной проем, поворачивая его и так, и этак, чтобы найтиподходящий угол наклона.

— Но почему? — спросила она. — Почему я?

Он покачал головой.

— Не знаю. Факт в том, Рози, что у меня вообще мало знаний иопыта в отношении женщин. Я встречался с девушкой, когда учился в старшейшколе, и мы, наверное, переспали бы в конце концов с ней, но она уехала вдругой город прежде, чем это случилось. У меня была девушка на первом курсеколледжа, с которой мы все-таки переспали. Потом пять лет назад повстречал ещеодну — где бы ты думала? В зоопарке. Мы были помолвлены. Ее звали БронуинО'Хара. Звучит как имя героини романа Маргарет Митчелл, правда?

— Красивое имя.

— И красивая девушка. Она умерла от расширения сосудовмозга.

— О Билл!.. Мне так жаль…

— С тех пор я имел дело с парой девушек, и я непреувеличиваю — с парой девушек, точка, конец рассказа. Родители все времяссорятся из-за меня. Отец говорит, что я умру девственником, мать требует,чтобы он оставил меня в покое и перестал браниться. Только она произносит«бганиться».

Рози улыбнулась.

— А потом ты пришла в магазин и выбрала ту картину. Тызнала, что должна заполучить ее, с самого начала, так ведь?

— Да.

— Примерно то же самое я почувствовал к тебе. Знаешь, яхотел сказать тебе кое-что. То, что здесь происходит, не вызвано ни добротой,ни благотворительностью, ни чувством долга. То, что здесь сейчас происходит,абсолютно не связано с тем фактом, что бедная Рози прожила тяжкую несчастнуюжизнь. — Он помедлил и затем добавил: — Это потому, что я люблю тебя.

— Ты не можешь знать наверняка. По крайней мере, пока.

— Я знаю то, что я знаю, — возразил он, и интонации мягкойнастойчивости в его голосе слегка испугали ее. — А теперь давай покончим смыльными операми и перейдем к делу — прошу к столу.

И они приступили к ленчу. А когда наконец покончили с ним иРози почувствовала, что эластичная резинка трусиков врезается в кожу живота,натянутую, как на барабане, они сложили остатки завтрака в сумку-холодильник иснова закрепили ее на багажнике «харлей-дэвидсона». Никто не появился; Шорлэндпринадлежал только им двоим. Они опять подошли к воде и опять сели на большойобломок скалы. Рози начала испытывать к этому камню сильные чувства; к такомукамню, думала она, можно возвращаться раз или два в году просто для того, чтобыпоблагодарить его… разумеется, если все закончится хорошо. А к тому имелосьдостаточно признаков, насколько она могла судить. Собственно, она не знала, былли в ее жизни более счастливый день.

Билл обнял ее, затем бережно повернул лицо Рози к себе иначал целовать ее. Через пять минут она по-настоящему испугалась, что вот-вотупадет в обморок — происходящее казалось сном, родившимся в затуманенномсознании, возбуждение ее достигло невероятной силы, в памяти мелькали все текниги, рассказы и фильмы, которых она раньше не понимала и принимала на веру.Как слепой, вынужденный принимать на веру утверждение зрячего о том, чтосолнечный закат красив. Щеки пылали, грудям, нежным и порозовевшим от егоприкосновений через тонкую ткань блузки, было тесно, и она пожалела, что наделабюстгальтер. От этой мысли еще сильнее бросило в жар. Сердце в груди пустилосьв бешеный галоп, но это хорошо. Все хорошо. Она перешагнула границу обыденнойреальности и ступила на территорию страны чудес. Рози опустила руку ипочувствовала, насколько тверда его плоть. Ей показалось, что она прикасается ккамню, с тем отличием, что камень не пульсировал бы под ладонью, как еесобственное сердце.