Память – это ты - Альберт Бертран Бас

Может же так быть? Неужели это совсем невозможно?

Я часто предавался подобным мечтаниям. В моем воображении все было так реально… С каждым днем я глубже и глубже погружался в фантазии. Я привык к молчанию. И отвык от звука собственного голоса, который вспоминал, лишь когда звал ее по имени.

Наконец однажды, обессилев, с горечью осознав неудачу, я упал навзничь в снег. Мышцы не слушались, рана гноилась, холод пронизывал насквозь, силы иссякли. Я раскинул руки и стал смотреть в синее небо… Да, место было хорошее. Я решил остаться там до ночи – ночью можно будет смотреть на звезды. Тогда и только тогда я закрою глаза. Если Хлоя и правда наблюдает за мной, она не даст мне умереть. А если не наблюдает, зачем мне жить?

Ночь еще не настала, когда я различил тонкий дымок, поднимающийся ниоткуда. Я удивился, потому что хорошо знал долину, никакого жилья там не было, но все же дымок… Точно не лесной пожар. Возможно, костерок. Я привстал больше из любопытства, чем из интереса. Хлоя никогда не развела бы огонь так неосторожно, однако… Стеная от усталости и боли, я побрел в том направлении. Может, ничего и не было, а может, я встречу отряд солдат или партизан. Такое уже бывало, и лишь благодаря советам Хлои мне удавалось остаться незамеченным.

На дорогу понадобилось меньше часа, и я очень удивился, увидев наконец троих ребятишек, игравших с луком. Стрелы, торчавшие из центра нарисованной на дереве мишени, свидетельствовали об их меткости. Играли они или упражнялись? Неподалеку догорал костер, рядом валялись обглоданные кроличьи кости. Откуда взялись эти ребята? Почему они одеты почти в одинаковые серые лохмотья, будто в форму? Впрочем, ясно почему. Так они сливаются с лесом, но зачем им это? Я решил на всякий случай подождать, пока они всадят в дерево все стрелы, а затем вышел из-за кустов и поздоровался, как воспитанный человек:

– Привет!

Все трое повернули головы, как испуганные оленята, и застыли в напряжении. Было ясно, что они оценивают ситуацию.

– Не бойтесь, не бойтесь, я не…

Не успел я договорить, как они исчезли в чаще, не издав ни звука, так что я даже засомневался, правда ли их видел. Потом осознал, что вид у меня так себе, особенно для неожиданного появления в лесу. К тому же я так долго скитался в одиночестве по горам, что звук собственного голоса показался странным даже мне.

Идти за ребятами было непросто. Кто-то научил их быть невидимками. Одежда, движения, следы, а точнее, отсутствие следов, их упражнения с луком – возможно, самым бесшумным из всех видов оружия… Но меня тоже хорошо учили, поэтому я понял, куда идти.

Любопытство мое усилилось, когда я высунулся из-за утеса и разглядел терявшуюся на склоне горы россыпь маленьких домиков с серыми крышами – того же цвета, что и лохмотья детей. Что это за место? Я не раз проходил поблизости и никогда ничего не замечал. Я двинулся вперед, осознавая опасность. Что-то мне подсказывало, что гостям здесь не рады. Но я и сам мог превратиться в тень, подойти неслышно, как дуновение ветерка, пройти сквозь кусты, как шепот, и…

– Руки вверх! – Одновременно с окриком у меня за спиной щелкнул затвор.

Откуда он взялся? Здесь везде живут невидимки, что ли? Или это я утратил сноровку?

– Я безоружен. – Я старался казаться спокойным.

– А нож?

– Я им ногти чищу. – И я не врал.

– Брось. – Голос не дрогнул.

Я вынул нож из ножен и бросил на снег:

– Я не ищу проблем.

– Правда? А ведь нашел! Кру-гом! – рявкнул мой собеседник.

Я повиновался и, повернувшись, увидел толстяка, от которого не ожидал такой прыти. Он старался выглядеть сурово, но был похож не столько на воина, сколько на деревенского булочника. Забавный добродушный тип.

– Твои дети?

– Молчать!

– Я просто спросил. Я увидел в лесу троих детей и пошел за ними, чтобы узнать, не заблудились ли они…

– Сказано – молчать! – Он грозно повел ружьем.

– Где я? Что это за место?

– Какого черта ты не слушаешься? – отозвался тот скорее растерянно, чем раздраженно. – И чего улыбаешься?

– Я знаю, что ты не выстрелишь.

– Ничего ты не знаешь…

– Ты похож на доброго человека.

– А ты – на кроманьонца, так что иногда лучше не верить своим глазам.

– Бесспорно… Можно поднять нож?

– Нет, конечно. Иначе зачем я велел его бросить? – Толстяк начинал злиться, хотя от этого выглядел еще забавнее.

– Он мне дорог, не хочу терять. – Не дожидаясь разрешения, я поднял нож и убрал в ножны, толстяк остолбенел. – Ну так что, отведешь меня в деревню или здесь будем стоять? – И я пошел вперед.

– Ты куда?

– В деревню. Ты же туда хотел меня вести?

– Да, но…

– Я твой пленник.

– Никаких глупостей – или стрелять буду.

– Как скажешь, – ответил я на ходу.

Всю дорогу до деревни толстяк держал меня на мушке. Я боялся одного: что он споткнется и случайно выстрелит. Поэтому если видел торчащий из земли корень или выпирающий камень, предупреждал его, и всякий раз тот ворчал. Мне мало что удалось вызнать. Ребята не были его детьми. А сам он не был пекарем и даже обиделся, когда я высказал такое предположение, хотя действительно помогал на кухне. Собственно, когда дети предупредили его о моем приближении, он собирал грибы на ужин.

Из деревни навстречу вышли две вооруженные женщины. Они выглядели не так любезно, как мой новый знакомец, и я заметил, что тот приосанился, довольный, что захватил меня сам. Я не стал ничего говорить, чтобы не портить ему удовольствие.

Чем дальше мы шли, тем больше любопытных собиралось вокруг. В основном женщины и дети. Немногочисленные мужчины были стары или увечны. Все были одинаково неброско одеты и двигались почти бесшумно. Они в совершенстве овладели искусством оставаться незамеченными, и это восхищало, хотя и выглядело немного нелепо. Небольшое дисциплинированное сообщество, привыкшее к маскировке.

Мы поднялись по узкой, мощенной камнем улице и оказались на главной площади.

– Где Тео? – спросил мой конвоир у пары мальчишек, пинавших мяч, скатанный из травы и бумаги и перемотанный полосами ткани.

– В капелле, – ответил один из них, одноухий.

Я дружески подмигнул ему, но тот не проявил ответного энтузиазма.

– Иди предупреди, – приказала одна из вооруженных женщин.

– Кто такой Тео? – спросил я у повара.

– Сам увидишь, – отозвался тот, подталкивая меня ружьем.

– Не люблю капеллы.

– Черт их тоже не любит…

Мы остановились у небольшой хижины с крестом на двери и стали ждать. Меня нервировало царившее вокруг молчание, хотя столпилось полдеревни.

Вышедшему из