Искусство войны и кодекс самурая - Ямамото Цунэтомо

Тут же встречаются в первый раз слова, обозначающие различные категории военных: «ши» и «цзу». Повсюду у Сунь-цзы эти слова употребляются как наиболее общие обозначения офицеров и рядовых, командиров и солдат. Ниже, в гл. IХ,15, а также в гл. Х, 9 дается новый термин «ли», также противопоставляемый «..», т. е. «нижним чинам».

Этот термин служит, по-видимому, обозначением командиров крупных частей «..», началъствующего состава армии.

В главе Х, 9 приводится и термин «дали», под каторым разумеются главные из этих высших начальников, непосредственные помощники командующего, обозвачаемого всюду у Сунь-цзы иероглифом «цзян».

Несомненно, по своему происхождению все эти термины не являются непосредственно военными обозначениями. Так, например, знак «ши» в древнем Китае обозначал людей, принадлежащих ко второму слою господствующего класса, вслед за «..»; иероглифом «цзу» обозначались слуги вообще, прежде всего — из рабов; иероглиф «..» применялся для обозначения лиц, принадлежащих к аппарату управления. Таким образом, эти названия не только раскрывают нам структуру древней китайской армии, но и проливают свет на классовую сторону ее организации, по крайней мере — в ее истоках. Во времена Сунь-цзы, как об этом свидетельствует сам трактат, солдатами были отнюдь не рабы: из указания, что рекрута давал один двор из восьми, явствует, что основную массу солдат составляли члены земельной общины.

10

°Cогласно общепринятому преданию, Сунь-цзы написал свой трактат для князя Холюй, на службе у которого он находился. Ввиду этого эти слова могут рассматриваться как прямое обращение к князю, приглашение принять методы, рекомеидуемые им, и попробовать применить их на практике, причем автор считает возможным заявить, что в случае надлежащего понимания и применения его методов победа обеспечена. С целью же большего воздействия на князя Сунь-цзы прибегает к своего рода угрозе: он предупреждает, что если князь не воспользуется его советами, он от него уйдет, перейдет на службу к другому князю и таким образом лишит князя своей помощи.

Чжан Юй предлагает несколько иное толкование этой фразы: он принимает слово «цзян» не в значении «полководец», а в смысле служебного слова для обозначения будущего времени. В таком случае вся фраза получила бы по-русски следующий вид: «Если вы, князь, усвоите мои приемы, я у вас останусь, если вы их не усвоите, я от вас уйду».

Однако я остановился на форме перевода, основанной на понимании слова «цзян» в смысле «полководец». Основание для этого следующее: во-первых, во всем трактате Сунь-цзы нет ни одного случая употребления этого слова в значении показателя будущего времени, во-вторых, слово «полководец» здесь вполне приложимо к князю, который сам командовал своей армией. 06 этом говорит Чэнь Хао: «В это время князь вел войны, причем в большинстве случаев сам являлся полководцем».

Существует и еще одно грамматически возможное истолкование этого места: «Если полководец станет применять мои расчеты, усвоив их… и т. д., оставьте его у себя. Если полководец станет применять мои расчеты, не усвоив их… и т. д., удалите его». Однако, мне кажется, что общая ситуация, особенно при разъяснении Чэнь Хао, делает более приемлемым понимание, данное в переводе.

11

Выражение «мяосуань» имеет вполне конкретный смысл В зпоху Сунь-цзы храм предков — «мяо», находившийся на дворцовой территории, обычно в восточной части ее, являлся помещением для важнейших собраний советников правителя. Это был, так сказать, «зал совета».

Естественно, что перед войной здесь устраивался военный совет, на котором взвешивались все шансы войны и вырабатывался план действий.

Поэтому выражение «мяосуань» имеет смысл «план войны, принятый на военном совете», до ее начала, т. е. предварительный план войны.

Однако, поскольку на дворцовом совете обсуждали не только вопросы войны, выражение «мяосуань» имело общее значение — всякого предварительного плана, выработанного на совете; в дальнейшем же это слово стало означать план или расчет, выработанный на основании предварительного размышления или обсуждения, т. е. вообще предварительный расчет.

О том, что территория храма предков служила местом для важнейших церемоний и собраний, мы узнаем, в частности, и из трактата У-Цзы, где рассказывается о пирах, устраивавшихся на дворе храма предков в честь отличившихся на службе государству (У-Цзы, VI, 1).

12

Термины «чичэ» и «гэчэ», представляющие наименования различных видов колесниц, употреблявшихся в древней китайской армии, вызывают несколько разноречивые толкования. Цао-гун и Мэй Яо-чэнь определяют первый как «легкие колесницы», второй как «тяжелые колесницы». Ли Цюань называет первые «боевыми колесницами», вторые — «легкими колесницами». Ду Му понимает так: «легкие колесницы» — это боевые колесницы, на которых в древности вели бой; что же касается «гэчэ», то это, по его мнению, обозные, тяжелые колесницы, на которых перевозили оружие, вещи и снаряжение. Чжан Юй истолковывает эти термины по-иному: первые — это, по его мнению, колесницы для нападения, вторые — для обороны. Таким образом, совершенно ясно значение первого термина — «чичэ»: это колесницы, предназначенные для боя; их называют то «легкими колесницами», то «боевыми колесницами», то «наступательными колесницами». Сомнение вызывает второй термин: боевые ли это колесницы или только обозные фургоны? Ду Му считает их именно последними, но Чжан Юй полагает, что они являются также боевыми колесницами, только предназначенными для обороны. Другие комментаторы, не объясняя их назначения, называют их «тяжелыми колесницами». Однако Ли Цюань неожиданно именно к ним прилагает термин «легкие колесницы», противопоставляя их «боевым колесницам», в то время как Ду Му именно «боевыми колесницами» называет только «легкие».

Я считаю, что Ду Му прав в том смысле, что первые, т. е. легкие колесницы, есть в точном смысле этого слова боевые, вторые же, т. е. тяжелые колесницы, являются прежде всего обозными. Мне кажется это верным по той причине, что на первых колесницах — очень подвижных и легких — помещались три тяжеловооруженных воина, ведшие бой, вокруг же располагались пехотинцы — 72 человека. Для быстроты продвижения зти колесницы были запряжены четверкой коней, покрытых кожаными панцырями для защиты от стрел. Ясно, что они предназначались для боя. Тяжелые колесницы для боя не годились уже по своей громоздкости. В трактате У-Цзы упоминается, что их строили иногда размером «болыше дома» (У-Цзы, Введение). кроме того, в них запрягали 12 волов, что одно указывает на их малоподвижность. К ним придавали также нестроевой состав — кашеваров, каптенармусов, конюхов, чернорабочих для подноски топлива и воды, всего 25 человек. Следовательно, они явно не предназначались для боя, по крайней мере для наступательных операций. Но в то же время они делались исключительно хорошо защищенными от стрел. В трактате У-Цзы описывается, что их сверху