Крымская война. Соотечественники - Борис Батыршин

Велесов дернулся.

— А если он согласится с Груздевым?

— Тогда и говорить не о чем. Вы мечтали об объединении усилий, не так ли? А что за объединение, если одна из сторон против? Нет, Сергей Борисович, если бы вы испортили это устройство — вместо объединения мы получили бы лишь взаимные обиды и недоверие.

Громко запищал зуммер. Рогачев выругался и, скривившись от боли в простреленном плече, заковылял к пульту, с раздражением оттолкнув кинувшихся на помощь медика и Адашева.

— Семнадцать минут до выхода на режим. Решайте. Я — «за».

Кременецкий откашлялся.

— Ваше высочество, вы меня убедили.

— Меня тут никто не спрашивает, — шепнул Андрей, придвинувшись поближе к Велесову. — но я тоже согласен. И учти, Валентина ты теперь по гроб жизни должен поить натуральным «Шустовским».

— Так его еще нет. — тоже шепотом отозвался Велесов. — Шустов купит коньячный завод в девяносто девятом, а торговая марка появится еще через год, после Всемирной выставки в Париже.

— Я с вас смеюсь, как говорила тетя Песя с Молдаванки. Ты попаданец, или где? Вот и ускорь это дело. Что-что, а хороший коньяк в любом веке пригодится!

Балтика, Кронштадт

Очередной линкор ударил бортовым залпом. Облако дыма затянуло трехдечную махину целиком, над белой ватной пеленой виднелись только мачты. Реи с правильными интервалами усеяны матросами в одинаковых белых робах; они неслышно орут, размахивают бескоызками, и над головами, в вышине трепещут гирлянды флагов расцвечивания.

В ответ с полубака «Невки» солидно бабахнули салютационные карронады. Канониры тут же принялись шуровать прибойниками, утрамбовывая новые картузы. «Синоп» уже откатывался назад. Еще немного, и пароход, на котором правители Российской Империи и Российской Федерации принимали парад Балтийского Флота, поравняется с очередной многопушечной махиной.

Залп. И снова небо обрушивается над Кронштадтом.

— Вы знаете, а я ведь вырос в Санкт-Петербурге, — сказал Президент, когда орудийный раскат растаял вдалеке. — И мальчишкой бывал на экскурсиях в Военно-морском музее. Там стоят модели таких вот этих самых кораблей. И как жалел, что никогда не увижу их своими глазами, а на не на музейных полках!

— Поистине, чудесам Господним несть числа. — улыбнулся Император. — Но вам, Ваше Превосходительство, грех жаловаться, ваши корабли неизмеримо мощнее этих. Я не забыл, как мы с вами принимали парад вашего Балтийского Флота — вот здесь, на этом самом месте.

— Только, спустя сто шестьдесят лет?

— Разумеется.

Долгая пуза, прерываемая ревом корабельных орудий.

— Разве дело в лошадиных силах или классе ракет? Настоящая сила и флота и страны — в людях.

Новый залп. Эхо звонким шариком отскакивает от куртин батареи "Меньшиков" и укатывается на юг, к Ораниенбауму.

— «Константин» — пояснил Император. — Паровой военный корабль. К сожалению, у нас их слишком мало, чтобы дать достойный отпор англичанам.

— Не страшно. — улыбнулся Президент. — Во-первых, это скоро изменится, а во-вторых, нашлись ведь и другие средства?

Над мачтами «Невки» пронеслись три крылатых силуэта. Звено летающих лодок описало над ордером эскадры дугу; из кокпитов то и дело вылетали и тут же рассыпались веерами огоньков разноцветные ракеты.

— Черноморцы. Это они намяли бока британцам.

Я знаком с их капитаном. — ответил Президент. — Достойный офицер и отличный моряк.

— Теперь он контр-адмирал, командует новым родом войск — морской авиацией.

— Надеюсь, скоро вы сами будете строить для нее самолеты.

— С вашей помощью, господин Президент — непременно.

— Разрешите, Ваше Величество? Благоволите шинель накинуть, зябко, не дай Бог, простынете…

Император принял у адъютанта длинную шинель с пелериной. Октябрьские ветра на Балтике мало похожи на ливадийский зефир: он поплотнее закутался в теплое сукно и надвинул на лоб парадную шляпу-двууголку.

— Да, вы правы, Ваше Превосходительство, главное — это люди. Нам с вами повезло, что у нас такие прекрасные советчики.

— Несомненно Хотя, порой они слишком… иннициативны.

— Это нее так уж страшно, раз в итоге дело оборачивается к пользе государства. Согласитесь — без них наш этот союз вряд ли состоялся бы так скоро.

— Два с половиной месяца на соглашение, которое изменит судьбы двух держав? — усмехнулся Президент. — Пожалуй, нас с вами трудно обвинить в медлительности.

«Невка», хлопая плицами, шла вдоль бесконечной шеренги, и все новые корабли салютовали флагам, развевающимся на ее гафелях — бело-желто-белому имперскому полотнищу и украшенному двуглавым орлом триколору Верховного Главнокомандующего.

«Эмгейтен»… «Лефорт»… «Фершампенуаз»…

Залп! Залп! Залп!

— Кстати, о людях. Мы, конечно, дадим тому господину политическое убежище. Он может даже уехать на свою родину, уверен, его там с радостью примут. Он даже сможет заново начать политическую карьеру. У наших европейских партнеров… — при этих словах Президент чуть заметно приподнял уголки губ, — дефицит ярких, сильных лидеров. Надеюсь, появление на политическом горизонте такой фигуры станет для них приятным сюрпризом.

— Но ведь во Франции, кажется, республика?

— И что с того? Императором он, конечно, не станет, зато может создать политическую партию, опираясь на приверженцев истинно французских, христианских ценностей. Есть там одна дама-политик… Разумеется, все это случится не раньше, чем мы предадим огласке наш союз. Впрочем, такие вещи невозможно долго хранить в секрете.

Император трижды кивнул.

— Рад, что вы отнеслись к моей просьбе с пониманием. Слишком много венценосцев закончили свои дни на эшафоте или расстались с жизнью иным, тоже насильственным, путем.

— В нашем мире коронованным особам мало что угрожает — не то что другим, облеченным реальной властью. Вы бы видели, сколько охраны возит с собой американский президент!

Император удивленно поднял брови.

— Право же? Кому придет в голову покушаться на правителя столь незначительного государства? Разве, его же соотечественникам?

— Мир сильно изменился, Ваше Величество. Поверьте, у американского президента хватает врагов.

— Вряд ли у нас с вами их меньше.

Президент испытующе посмотрел на собеседника. В обоих определенно угадывалось сходство: длинное лицо, аккуратный нос, высокий, с залысинами лоб, чуть впалые щеки. И острый, пронзающий насквозь взгляд серых глаз.

— Неважно, сколько врагов будет лично у нас с вами. — ответил он негромко, чтобы не слышали приближенные, толпившиеся на крыле мостика. — Главное, чтобы у наших народов их было как можно меньше.