Школа обольщения - Джудит Крэнц

Когда Вито вошел, на ней были надеты лишь трусики от черного бикини и прозрачный лиф, который она соорудила из красных шифоновых шарфов. Несмотря на худобу, от нее исходила томная чувственность, и Вито, оставшись наедине с ней, почувствовал себя так, словно вошел в клетку с дикой кошкой в зоопарке. В этой хорошенькой, как ангел, девушке таилось что-то поистине зловещее и опасное — именно это сочетание и сделало ее звездой.

— Ах, ах, а вот и наш чертов продюсер! Или, вернее будет сказать, наш чертов владелец похоронного бюро? — Она лежала раскинувшись на незастеленной кровати, в комнате витал запах марихуаны.

— Мэри, в Мексике опасно курить марихуану. И даже за пределами Мексики опасно смешивать ее с виски. Но прежде всего я благодарю бога за то, что ты не пьешь его со льдом, — вода может быть еще опаснее.

— Вито, ты неплохой старый паршивец. Думаю, ты мне нравишься. — Она протянула ему сигарету, и он затянулся, стараясь удержать дым во рту. — Я почти рада, что ты заглянул, могильщик-итальяшка. Мне что-то стало грустновато.

— Мне показалось, что сегодня что-то идет не так.

— Мэри не любит, когда ее хорошенького мальчика уносят от нее и бросают в глубокое синее море… как крысу, как раздавленную крысу. Боже, Вито, я вижу его, его едят рыбы. — Ее начало трясти, взгляд ее метался по комнате, полный ужаса, ужаса, который стоял перед ее глазами.

Всего три года назад Вито снял с Мэри Хейнс удачную картину. Несмотря на скандалы, в которых она была замешана в прошлом, он никогда не видел ее потерявшей самоконтроль. Даже самые яростные ее реплики были тщательно рассчитаны, чтобы привлечь внимание, ее шокирующие остроты были отрепетированы и отточены, она давала повод для пересудов всякий раз, как открывала свой широкий, неожиданно уродливый, чрезвычайно соблазнительный рот, придававший ее лицу оттенок необычности, обязательный для красоты. Сегодня вечером она просто обезумела от травки.

— Мэри, как давно ты куришь эту дрянь? — Он передал ей сигарету с улыбкой, ничем не выдав, что помнит, как перед подписанием контракта и она, и ее агент уверяли его, что она не употребляет наркотиков после того, как ее год назад по возвращении в Англию из Латинской Америки арестовали в Лондоне и дело с трудом удалось замять.

— Лет с одиннадцати. А что, разве не все так? — хихикнула она, настроение ее внезапно сменилось.

— Нет, — терпеливо сказал Вито. — Я имею в виду сегодня.

— А какой сегодня день? Погоди, нет, не подсказывай. Сегодня пятница. Верно? А вчера был четверг, а завтра суббота. Верно?

— Верно, Мэри, на все сто процентов. Итак, как давно ты куришь?

— Ах, это… По-моему, со вчерашнего дня. Я с собой ничего не привезла. Мой чертов агент убедился в этом — сам паковал мои шмотки, да-да. И вообще эти сволочи на мексиканской границе все равно все вытащат… А ты не знал, Вито? А потом я достала немного у этого костоправа, которого ты привез из Мехико. За сотню баксов негодяй дал мне всего двадцать сигарет, но травка хорошая. Хочешь еще затянуться? На…

Вито затянулся еще раз, слегка сжав кончик сигареты зубами, чтобы дым не попал в горло. Он понимал, что Мэри Хейнс в глубоком опьянении, но, как многие курильщики травки, слишком возбуждена, чтобы перестать говорить.

— Значит, ты начала после того, как с Гарри произошел несчастный случай? — спокойно спросил Вито. — Понимаю. Очень грустно. Такой молодой красивый парень. Какая печальная, глупая смерть. Ты считала его симпатичным?

— Симпатичным? Что за гнусные итальянские словечки, Вито? Этот смазливый продажный гомик? Подстилка Бена — Бен без этого парня ни одной картины не сделал, — дублер! Весь талант у него был во рту… языком он кого угодно с ума сводил… за бакс что хочешь сделает. Симпатичный! — Казалось, она говорит с горечью. — Налей еще виски, Вито.

Она взяла стакан. В узеньких трусиках и почти ничего не прикрывающем лифчике Мэри Хейнс выглядела невинной, как херувим, написанный на плафоне римской церквушки.

— Продажный гомик? — Вито знал, что означают эти слова. Но она — в ее положении?..

Она презрительно взглянула на Вито.

— Ах ты, моя крошка, маменькин сыночек, иди скорей к мамочке. — Она схватила Вито за руки и притянула к себе, затем, направляя его руки, провела ими по своему крепкому, гибкому телу, пытаясь засунуть его ладонь себе между ног. — Даже этот мерзкий хлам, даже эта шлюха, этот великолепный кусок мяса хотел Мэри. Они все хотят Мэри. И я его хотела. Бен тоже знал, чертов гомик, глаз не спускал с Гарри, драный педик, хотел оставить хорошенького Гарри для себя, а теперь его песенка спета. Так ему и надо, дерьмовый убийца! Кто теперь будет его сосать?

— Гарри упал, Мэри…

— Гарри упал? И ты тоже поверил? Как он мог упасть, если он трахал меня? — Она вдруг засмеялась с отвратительным влажным хрипом. — Видел бы ты лицо Бена, когда он открыл дверь. Я победила, Вито, и он это знал — я победила.

— Ну и… — произнес Вито без выражения.

— Ну он и шарахнул его, чертова ты задница, рукояткой своей пушки. Ты этого не знал? Не знал? И вытащил его наружу… Вот и все…

— И оставил его истекать кровью?

— Да, все так, да, да, да, да! Умер и похоронен, как раздавленный таракан, как крыса, глубоко, глубоко в море. Ох! Помоги мне, Вито! Я опять это вижу!

Вито взял бутылку минеральной воды и осторожно скормил обезумевшей девушке три таблетки валиума, которые нашел на дне ящика в ее комоде. Это был единственный известный ему способ без последствий вернуть ее к реальности. Через несколько часов, когда уже она посапывала, наконец потеряв сознание, он вышел из комнаты, разбудил ее костюмершу и взял с нее обещание оставаться с актрисой до утра.

Выход из положения нашла Мэгги. Когда Вито, пошатываясь, на рассвете вернулся в свою комнату, он обнаружил, что Мэгги не спит, животом уже не мается, но тревожится из-за его отсутствия. Вито Орсини знал, что в кинобизнесе нельзя доверять никому, и, скорее всего, не рассказал бы Мэгги о том, что только что услышал, но он сообразил, что Мэри Хейнс, даже если она умудрится закончить фильм и не рассказать никому правды о Бене Лоуэлле и его убитом дублере здесь, на съемках, все равно вернется в Лондон, и, при ее болтливости, через несколько дней вся мировая пресса раструбит эту историю. Когда он закончил, Мэгги с минуту сидела молча и наконец произнесла:

— Вот они, актеры…

— Комментарий в истинно голливудском духе. — Вито, которому уже нечего было терять, обнаружил, что еще способен веселиться.

— Заткнись, дорогой, и дай подумать.

Получив передышку, Вито рухнул на кровать и задремал, а Мэгги вынула блокнот и карандаш и начала записывать, вычеркивая одно, вписывая другое. Через час она разбудила его:

— Слушай, вчера произошло вот что. Бен Лоуэлл спас Мэри Хейнс от изнасилования. Он герой, она невинная жертва. Ну как?