Атрак - Mazurenko

Оно не продолжает движение, не требует ожидать, пока грузило повиснет, чтобы иметь возможность наносить удар заново. Сейчас в его руке как будто бы находилась булава. И он мог снова замахиваться и снова обрушивать мощь этого оружия на противника. И вот, он делает взмах, цель снопа становится подвижной. И вот, он совершает удар, враг уходит, и цепь по велению бога войны снова застывает, позволяя Дракалесу тут же отвести руку назад для нанесения внеочередного удара, при этом цель снова становится подвижной. Немного позволив своему телу привыкнуть к новым методам, он снова пошёл в нападение. И вот теперь враг не мог уворачиваться, как следует. Да, первый удар он избежал, однако мастерство владения орудием позволяло превратить этот удар в полу удар. Поэтому тут же следует очередное нападение. Конечно, Авут уходит и от него, однако, чем больше оружие рассекает воздух, тем ближе миг поражения противника. Рука Дракалеса делается с каждым ударом всё крепче, всласть над этим оружием проявляется всё точнее, и вот, бессмысленная и беспощадная битва заканчивается. Тяжёлый металлический шар, покрытый шипами, устремляется в левое плечо, ломая кости, разрывая мышцы и разбрызгивая кровь. Следом за ним следует второй удар добивающий. После чего прыткое тело падает замертво, и высвободившийся фиолетовый дух ожидает своей участи. Ваурд протягивает к нему свою руку, но это не просто прикосновение, это нападение. Дух войны налетел на дух алчности, и началось очередное сражение.

Снова, как в тот самый раз, когда пал Мармар, он попал в другое место. Такое же чёрное поле, только теперь вместо оранжевого пламени — фиолетовые молнии. Непрестанно били они то в одном месте, то в другом. Такой же двойник, только теперь в него вложен дух алчности. Он глянул на свои руки и, как в прошлый, раз увидел в них по одному оружию, только вместо мечей были два цепа. Алчный бог войны демонстративно сжал кулаки, так что в них также появились два цепа. Это означало, что бой должен быть начат. И Дракалес не увидел препятствий для этого.

Он знал, чего нужно было делать, а чего нужно избегать. Против этого врага бесполезно использовать тактические преимущества. А также необходимо избегать любых проявлений алчности, а иначе он будет подпитываться ими и становиться непобедимым. Они сошлись в поединке, и настоящий бог войны тут же возымел преимущество над своим двойником. Возросшее и продолжающее возрастать мастерство владения этим видом оружия помогали Победоносцу разить противника. Он видел и осознавал, как тот пропускает каждый его удар и не может сосредоточиться на тактике, чтобы перенять инициативу или просто уйти от нескончаемого града ударов, чтобы собраться с мыслями. Вот этот поединок был идеален. Столько удовольствия он не получал уже достаточно давно. И сейчас эта жажда навёрстывалась. Да, жажда. Вот она, алчность. Бог войны алкал удовольствие. А потому, даже одолевая своего противника, он видел и осознавал, что Лжедракалес не собирается умаляться и отдавать ему свою силу. Отдавать силу — это ещё одна алчность. Он алкал эту силу и жаждал подчинить её себе. Стремление к удовольствию и жажда силы поддерживали существование этого противника. Чтобы прервать этот порочный круг алчности, ему нужно выйти из боя и собраться с мыслями. Но как это сделать? Если он остановит непрекращающийся град ударов, у его противника будет время собраться с силами. Надо продолжать осыпать его нападением. Нужно победить. Вот и третий источник алчности — жажда победы. Враг не умалялся. Более того, он начал расти. И, когда Лжедракалес превратился в великана, ваурд отстранился. В мыслях чувствовалось глубокое сожаление о том, что ему пришлось отступить. Нужно было продолжать сражаться. Нужно было не уступать ему. Он знал, что это кормит врага, а потому стал успокаивать сам себя. Противник собрался с силами и напал снова. Маленькому богу войны было легче уходить от ударов неповоротливого исполина. Но он не контратаковал его. И это было правильным решением. Удерживая себя от ударов, он позволял своей алчности гаснуть. А вместе с тем гасла и мощь его врага. Продолжая уворачиваться от цепов алчности, он низводил противника. Сдерживая свою жажду победить, он побеждал. И вот, Лжедракалес умалился настолько, что хватило лишь незначительного удара одним из своих оружий, как всё и завершилось.

Открыв глаза, он видит старое поле брани. Воинство Адина добивает воинство Гамиона. Однако он также видит, как остатки духа алчности от поверженного передаются к победителю, так что они начинают отвлекаться на то, что лежит вокруг. Нужно что-то делать. Дракалес устремляет свой взор на новый дух, что зиждется в нём. Теперь эта фиолетовая сила обрела иное назначение. Теперь она стала целеустремлённостью, сосредоточенностью на своей задаче. И, воспользовавшись этой силой, он заставляет алчных воителей сосредоточиться на главном — они должны освободить Кандок от захватчиков. И битва продолжается.

Алчность — сильный порок. А потому, даже потеряв источник этого духа, воители запада не перестали его проявлять. Остатков его было достаточно для того, чтобы управлять этими несчастными людьми. Но Дракалес воспользовался тем, что обрёл, и освободил всех, кто был подвержен действию этого нечестия. Фиолетовые молнии метнулись к нему и соединились с остальной частью алчности, став целеустремлённостью. Однако это действие не остановило бой. Когда разумы просветлели, они продолжили сражение, потому что помнили последний приказ. И даже видя своё поражение, они всё равно остались верны своему вирану, а потому продолжали сражаться и погибали. Но не все. Были и такие — их единицы, — кто складывали свои оружия и давали понять, что в них нет желания сражаться. Их, конечно же, брали в плен, чтобы допросить. Но теперь эта битва уже не представляла никакой угрозы.

Под начало ночи всё утихомирилось. Больше не слышен лязг оружий и громогласных перекрикиваний. Никто не трогал мирных жителей. А куча их имущества пока что ещё продолжала быть сложенной на центральной площади. Никто не торопился разгребать её, потому что не все ещё отделались от потрясений. Воители разговаривали с выжившими кандокцами, а те рассказывали им о том ужасном дне, когда захватчики ворвались к ним и стали разбредаться по всей деревне. В это время в лагере вирана шёл допрос пленников. Мужчины и так были сломлены морально, так что они готовы были рассказать всё, что от них потребуется. Однако Асон был с ними излишне суров и, со слов Адина, перегибал палку. Но генерал был уверен, что они могут рассказать больше, если только на них как следует надавить. Управитель бросил такую фразу: «И чем же мы