Русская армия на чужбине. Галлиполийская эпопея. Том 12 - Сергей Владимирович Волков

выдавались из интендантства, расположенного на пристани, в двух километрах от лагеря Терско-Астраханского полка. Только теперь, с приездом новых частей, быстро пошли и окончились работы по устройству узкоколейки, а до этого времени продукты, в том числе и дрова, приходилось носить на себе. Люди за продуктами высылались командами, и командами же возвращались обратно. Вначале были попытки приемщиков уходить обратно самостоятельно, не дожидаясь других, прямо же по получении какого-либо продукта, но это повело к хищению продуктов и было прекращено.

Что касается пайка, то он в этот период времени был такой же, как и в лагерях района Чаталджи. Составные элементы в граммах и количество даваемых им калорий видны из следующей таблицы:

ПАЕК С 13 ЯНВАРЯ ПО 10 АПРЕЛЯ

Если принять во внимание, что нормальный человеческий организм расходует в сутки около 3000 калорий, то из таблицы можно увидеть, что расход этот только в двух третях покрывался выдаваемой пищей, а остальное, по-видимому, шло за счет организма.

Здесь, как и в Калоераки, французы также не разрешали свободного передвижения по острову. Лагерь был окружен двойным кольцом постов, за которые никого не выпускали. По близлежащим деревням были отправлены патрули, на обязанности которых лежало арестовывать всех бродивших по острову казаков, что с не меньшим рвением исполнялось и греческими жандармами.

Особенно тщательно охранялся город Мудрое, на всех дорогах к которому стояли французские посты. Входить в город можно было только по особым пропускам, выдаваемым французским командованием на каждый день особо, да и то в очень ограниченном количестве. В греческую церковь в городе разрешалось ходить только командами, причем французы внимательно следили за тем, чтобы люди не расходились по городу.

Дошло до того, что команды, наряжаемые для сбора бурьяна и колючек, были запрещены. «Команды теряют свой смысл, – писал генерал Бруссо в сношении за № 989 в 1921 году, – ввиду того что количество дров, выдаваемых интендантством в настоящее время, совершенно достаточно (650,0 в сутки на человека). Эти команды должны быть совершенно запрещены».

Впрочем, это запрещение осталось только на бумаге. Если и соблюдалось оно, то лишь несколько первых дней; несмотря на французские уверения, топлива было все-таки недостаточно, что видно хотя бы из санитарного отчета по лагерю за январь – февраль месяцы: «В частях почти везде заведены общие варки, и горячая пища готовится два раза в день, но не всегда, за отсутствием топлива»; «брюшной тиф имеет тенденцию на увеличение числа заболеваний. Объясняется это отчасти отсутствием в частях кипяченой воды, что, в свою очередь, зависит от недостачи топлива». Благодаря этому по необходимости сбор бурьяна продолжался по-прежнему. В остальном жизнь новоприбывших казаков, как и бывших ранее на острове, текла общелагерным темпом.

Между тем приближалась лемносская зима. «Лемнос – одно из тех мест на земле, где зимой сыро и холодно, дует постоянный сильный норд-ост, а летом очень жарко». Все чаще и чаще шли дожди, перепадал временами снег, все сильнее и порывистее, злее становился северо-восточный ветер. Временами он достигал такого напряжения, что срывал палатки и раздирал старые полуистлевшие полотнища. Не раз, бывало, в бурные ночи ветер срывал палатки, и казаки оказывались или под обрушившимся на них брезентом, или, еще хуже, – под дождем. Приходилось ночью вновь натягивать палатки, что в бурю было делом не легким. А это повторялось неоднократно, и не раз случалось казакам принимать ночные холодные души.

От постоянных дождей близкие от поверхности земли подпочвенные воды выступали наружу, сырость в палатках постепенно превращалась в постоянную грязь, от сырости не спасали и топчаны, сделанные из камней и земли, и жиденькая подстилка спавших на земле казаков промокала насквозь. В ливни целые потоки воды, устремляясь с гор, заливали лагерь, несмотря на многочисленные канавы. Температура в палатках и аброметро мало чем разнилась от температуры наружного воздуха. Казаки ходили постоянно одетыми, не раздевались и на ночь, причем намокшая одежда обыкновенно на них же и высыхала.

В большом количестве появились вши, бороться с которыми было почти невозможно. На весь лагерь имелись только три бани – в Терско-Астраханском полку, в Техническом и в 1-м Донском сводно-запасном госпитале, но «пользоваться ими регулярно не представлялось возможным, как вследствие малой выдачи отопительных материалов, так и в зависимости от погоды»; «имелось три дезинфекционные камеры, но они не могли правильно функционировать вследствие того, что у подавляющего большинства жителей лагеря был весьма скудный гардероб, состоящий из одного костюма и одной смены белья. В силу этого желающий отдать свои вещи для дезинфекции должен был ожидать получения их завернувшись только в одеяло (которые к тому же не у всех были), что не всегда позволяло состояние погоды и отсутствие при камерах теплых помещений» (там же). Если ко всему этому прибавить постоянное недоедание, угнетенное душевное состояние, то ясной станет картина неприглядной жизни на острове в то время.

Надо только удивляться, что заболеваемость была весьма незначительная. За январь и февраль месяцы больных в лечебных заведениях было всего 241, из коих: 19 сыпнотифозных, 99 возвратнотифозных, 15 брюшнотифозных, 7 остр. сует, ревматизма, 10 круп, воспал. легких, 16 венериков и 75 прочих – незаразных, по большей части простудных. Больший процент заболеваний падает на возвратный тиф, выразившийся в 40 процентах всех заболеваний. Амбулаторных больных в частях было 3200 посещений, из них лихорадочных – 13 процентов, страдающих упорными поносами – 12 процентов, цингой – 0,5 процента, глазными заболеваниями – 3 процента, наружными – 7 процентов, венерическими – 1,5 процента и прочими незаразными (простудными) – 6 процентов.

Для обслуживания чинов Донкорпуса и их семей были развернуты два лазарета – дивизионный лазарет 1-й дивизии, на 50 кроватей, и 1-й Донской св. полевой госпиталь – на 150 кроватей, с родильным приютом и зубоврачебным кабинетом. Кроме того, в полках были открыты полковые околотки на 10 кроватей каждый, а в Терско-Астраханском полку – полковой лазарет на 25 кроватей.

Несмотря на то что с каждым днем становилось все холоднее и холоднее, что наибольший процент больных были простудные и тифозные, что в палатках и аброметро люди были скученны донельзя (в палатке Марабу 12–14 человек), не все еще имели хоть какой-либо кров над головой. «Жилищный вопрос до настоящего времени в частях корпуса не улажен, – говорилось в приказе по лагерю от

28 января, за № 12, – и часть людей остается до сих пор под открытым небом. Вопрос этот еще более осложнится с прибытием из Чаталджи новых частей, которых можно ожидать каждый день. Надеяться на то, что все