Убийство на Брендон-стрит. Выжить тридцать дней - Энтони Гилберт

– Должна признать, здесь видна очень опытная рука весьма сообразительного человека, – уже ровным, но еще более мрачным тоном добавила она. – Видишь, какие они крупные… Я имею в виду шоколадки. А коробка рассчитана всего на полфунта веса. Это значит, что уложить конфеты можно было только по три в ряд. Так вот, отправитель прекрасно знал, что я сразу схвачу две, а третьей угощу тебя. Так будет уничтожен верхний ряд, а заодно и мы с тобой. А позже окажется, что остальные конфеты совершенно безвредны. Отдай мне ту, что положила себе в карман. Она станет образцом для лабораторного теста, хотя я, само собой, отправлю мистеру Холлинсу всю коробку.

– А надпись на обертке ничего тебе не подскажет? – спросила Дороти, стараясь изо всех сил быть полезной.

Она взяла лист коричневой бумаги, но адрес на ней был тщательно выведен печатными буквами. Что же касалось штампа на почтовой марке, то он оказался смазан и совсем не читался.

– Мне остается винить только саму себя. – Голос мисс Карбери снова заметно дрогнул. – Я обязана была все предвидеть. Но когда поднялась наверх и обнаружила небольшую посылку под твоей дверью, мне и в голову не пришло… Хотя о том, что я поселилась у тебя, знают очень немногие. Можно было сообразить, что посылку отправил кто-то из кузенов. Теперь мы сохраним все – коробку, обертку, ленту. Они могут стать уликами под номерами один, два и три в суде по делу о покушении на убийство.

I

Сесил Темпест был до ужаса встревожен. Букмекерская контора становилась все более настойчивой и требовательной. Его уклончивые объяснения о скором получении гонорара воспринимались с недоверием, которого полностью заслуживали. Букмекерам уже приходилось иметь дело с писателями, и они прекрасно знали, что авторы дешевых романов никогда не получали в виде вознаграждения чеки с четырехзначными суммами. А если литератор был к тому же еще и женат, ему никак не удалось бы скрыть поступившие деньги от жены, не говоря уже о том, чтобы оставить себе все до последнего фунта. Мистер Бересфорд, старший партнер букмекерской фирмы «Бенс», прислал выдержанную в самых резких тонах записку с угрозой: если в течение семи дней Сесил с ними не расплатится, они будут вынуждены передать дело адвокатам и в мировой суд.

Сесил от волнения места себе не находил, поскольку положение становилась поистине отчаянным. В его доме уже не осталось ничего, что он мог бы продать, погасив даже ничтожную часть долга. Если что-то и имелось когда-то, то было давно продано. А Лилиас не принадлежала к числу тех незаменимых кудесниц-жен, которые неожиданно получали крупные наследства, ухитрялись экономить на хозяйственных расходах или имели заработок на стороне. Все, что она успевала, так это управляться по дому без помощи прислуги, шить новую одежду, штопать старую, готовить еду, делать уборку, стирать, гладить, варить джемы, не имея даже достаточно сахара, мариновать фрукты, сушить овощи, собирать пожертвования для местной кассы взаимопомощи и ухаживать за членами семьи, если кто-то заболевал. А потому Сесил считал, что ему крупно не повезло в жизни в целом и с супругой в частности. Между тем тень мистера Бересфорда постоянно нависала над ним.

Венцом же его несчастий стал отказ Дороти Кэппер, на чью помощь он всерьез рассчитывал, принять приглашение его жены. Будучи человеком старомодной закваски, Сесил все еще продолжал верить в чудеса.

– Какого дьявола! Почему она так поступает с нами? – злобно вопрошал Сесил.

– Быть может, наш чай не внушает ей доверия, – предположила Лилиас.

– А ты пригласила ее всего лишь попить у нас чайку? Богом клянусь, это поступок в духе самого кузена Эверарда! Надо было зазвать ее на роскошный ужин и приготовить дичь.

– Дичи теперь нигде не купишь, – мягко заметила Лилиас. – Но даже если бы ты умудрился раздобыть хотя бы пулярку, я не понимаю, почему мы должны тратиться на дорогое угощение для той, кому скоро достанутся сто тысяч фунтов. Да за эти деньги она сама могла бы накормить нас чуть ли не мясом павлинов.

– Но для меня ее визит был особенно важен, – в отчаянии сказал Сесил.

Он только все окончательно испортил, допустив прошлым утром непростительно глупую ошибку в работе, и слышал, как мистер Уэйли снова бормотал что-то о своем племяннике, который наконец возвращался со службы в армии. Все-таки военные врачи нашли у него заболевание сердца. У многих парней вдруг обнаруживается нечто подобное, злобно отметил про себя Сесил. Человек, умеющий мыслить более логически, уже понял бы, что может потерять работу в любом случае, и перестал бы переживать из-за отношения к себе мистера Уэйли, но Сесил был из другого теста. Всегда остается шанс, надеялся он. Сердце племенника может, если на то пошло, вообще остановиться, и потом, когда Сесил все уладит со своими долгами букмекерам, его позиции в издательстве сохранятся незыблемыми. Но только, не дай бог, мистер Уэйли обо всем узнает, поскольку глава фирмы придерживался твердого убеждения, что азартные игроки к тому же обязательно злоупотребляли спиртным, дурно обращались со своими женами и воплощали в себе все остальные пороки, решительными противниками которых были реформаторы. Для них подобные вещи обязательно рассматривались вместе, как море и волны, уксус и растительное масло, как полисмен и его свисток.

Когда Сесил окончательно убедился, что Дороти не собиралась, говоря словами мисс Карбери, играть с ними одним мячиком, он начал обдумывать, какую свежую наживку положить в мышеловку, хотя он сам, разумеется, никогда не высказался бы в подобных выражениях. Как угодно и где возможно, но он должен встретиться с Дороти. Роясь в уже достаточно запыленных уголках своей памяти, он вспомнил, что во времена ухаживаний за Лилиас умел доставить будущей супруге удовольствие, постоянно преподнося букеты цветов. Все женщины любят цветы, но в особенности, вероятно, те из них, кто достиг зрелого возраста, так и не встретив мужчину, который сделал бы им предложение руки и сердца. И Сесил поспешил к одной из станций центральной линии метро, раздумывая, кому можно было доверить доставку цветов по адресу в эти трудные военные дни. Скорее всего, мрачнея, размышлял он, только достаточно дорогому цветочному магазину. Сесил часто слышал расхожие поговорки, что без труда не вытащишь и рыбку из пруда и нельзя поймать медведя, не пожертвовав изрядным количеством меда, вот только с медом у него сейчас возникли проблемы. Он вздохнул, припомнив историю жизни своего деда, женившегося три раза, пережившего всех трех жен и на каждые похороны заказывавшего роскошный венок из лавров и прочих вечнозеленых растений. Позже выяснилось, что дед всякий раз брал венок напрокат, а после церемонии заворачивал в чехол и возвращал в похоронную контору, заплатив лишь символическую сумму. Да, думал Сесил, его современники могут много чему поучиться у прошлых поколений.

Он задержался у витрины одного из флористов. Что, если купить этот горшок с нарциссами? Однако три шиллинга и шесть пенсов казались чрезмерной ценой за такой товар: и посмотреть-то особенно не на что. К тому же он не мог знать, любит ли Дороти нарциссы. И вообще нарцисс считался цветком, символизировавшим молодость, и хотя Сесил приходился наследнице ровесником и считал, что сам лишь вступает в период расцвета сил, он прекрасно осознавал, насколько иначе относятся к таким вопросам дамы. Поэтому отказался от идеи приобретения нарциссов и купил горшок с гортензией за целых пять шиллингов. «С поздравлениями от Сесила и Лилиас», – написал он на прилагавшейся маленькой карточке. Будь он готов потратить гинею, перед ним открывалась возможность выбора действительно прекрасных цветов, но он решил, что в подобном расточительстве нет необходимости, ведь в первую очередь ценится не сам подарок, а оказанное тебе внимание.