Богиня - Маргарет Пембертон

– Рада вновь встретить вас, Видал, – сухо пробормотала Лейла.

Саттон и Рори неловко молчали, а Роган уничтожающе уставился на Роману. Губы Видала дернулись в невеселой улыбке.

– Вы удивляете меня, Лейла. Я не думал, что мое отсутствие так вас встревожит, – с нескрыемой издевкой бросил он.

Лейла покраснела и отвернулась.

Видал медленно перевел взгляд на Валентину. Мгновение, казалось, растянулось на целую вечность. Наконец он оскорбительно-небрежно бросил:

– Мне говорили, что вы отделались от Дентона Брук Тейлора с обычной, приобретенной немалой практикой легкостью. По-видимому, на горизонте маячит очередной кандидат в мужья?

Лейла охнула. Глаза Рори широко распахнулись. Валентина подняла голову чуть выше. Длинная прелестная шея потрясала красотой. Перед ней стоял мужчина, обещавший всегда любить ее. Обещавший жениться и стать отцом их ребенка. Тот, кто бросил ее и Александра ради искалеченной безумной жены. Тот, кто, вернувшись в Голливуд, предпочел забыть об этой самой жене и появиться на престижной вечеринке в обществе Романы де Санта.

– Если это и так, – ответила она, тщательно подбирая слова, так, что каждый слог казался льдинкой, со звоном падавшей на паркет, – вы узнали бы об этом последним, мистер Ракоши.

На какое-то ужасное мгновение Лейле показалось, что Видал сейчас ударит Валентину, но он тут же пожал плечами и равнодушно добавил:

– И последний, кого это интересовало бы.

Он повернулся и вышел. Романа поспешила следом.

– Какой дьявол на него напал? – недоуменно осведомился Рори.

– Тот, что когда-нибудь его погубит, – . предрек побледневший Саттон. – Попросите принести еще выпить, дорогой мальчик. Пожалуйста, бренди. Думаю, это сейчас самый подходящий напиток. И по возможности полные стаканы.

Остаток вечера прошел как в тумане. Валентина почти ничего не замечала. Она ушла рано, холодная, молчаливая пленница своего полного безумной муки внутреннего мирка, куда не допускалась даже Лейла. Она так живо помнила каждое слово обещания, данного Видалом, словно это было вчера. Его беспощадная жестокость тогда едва не уничтожила ее, но она все поняла. Он обязан позаботиться прежде всего о Кариане. Зная это, Валентина смогла пережить и вынести тяготы всех этих лет. Не будь пожара, Видал вернулся бы к ней, и эта мысль была для нее хотя и слабым, но утешением.

Однако его приход вместе с Романой означал, что этого утешения она теперь лишена. Он не женился на Валентине…и дело было не в Кариане: просто он не любил.

Валентина стиснула кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Ему в последний раз удалось причинить ей боль. Отныне для Валентины, загадочной звезды Голливуда, начнется другая жизнь.

Валентина мрачно улыбнулась. Луэлла Парсонс и Гедда Хоппер получат столько материала для светской хроники, что у них перья сломаются!

– Хочешь, я останусь? – нерешительно спросила Лейла, когда лимузин остановился перед полированными дубовыми дверями дома Валентины на вершине холма. oq7 – Нет, Лейла, все в порядке. Доброй ночи.

Водитель открыл заднюю дверцу, и она ступила на посыпанную гравием дорожку, даже не повернувшись, чтобы махнуть друзьям рукой на прощание.

Горничная принесла ей чашку какао и почтительно пожелала доброй ночи. Валентина скинула вечерние туфельки, а потом босиком отправилась на кухню и вылила какао в раковину. Вернувшись в гостиную, она подошла к уставленному бутылками бару и вынула первую попавшуюся. Это оказался бурбон. Валентина, сделав гримасу, с трудом проглотила огненную жидкость. Немного погодя она уже не морщилась.

– Видал! Подожди! Пожалуйста, подожди! – кричала Романа, пытаясь догнать его на невероятно высоких каблуках, путаясь в подоле. – Видал! – жалобно повторила она, но он, не обращая внимания, рывком распахнул дверь лимузина, рухнул на сиденье и включил зажигание. К тому времени, как Романа успела спуститься, лимузин исчез за поворотом, и только габаритные огни мигнули на прощание.

Он направился к побережью. По той дороге, где когда-то ехал с Валентиной после вечеринки у Лили Райнер. Он знал, что она будет у Тео. Гамбетта предупредил его. Но даже после стольких лет оказался не готовым к тому ошеломительному, чисто физическому воздействию, которое она неизменно производила на него. При виде Валентины в этой заполненной людьми комнате у него перехватило дыхание, словно по животу саданули кулаком. Она совсем не изменилась. Среди блестящей толпы она сверкала бриллиантом чистой воды. В своем черном платье, с гладкой прической Валентина казалась элегантнее и изящнее всех остальных, разряженных по самой последней моде дам. Его обуревало невыносимое желание коснуться ее.

Видал поглядел на свои изуродованные руки, лежавшие на руле, и жесткая усмешка тронула его губы. Она, должно быть, постаралась поскорее отделаться от него, лишь бы не видеть каждый день подобного уродства. Неужели она посчитала, что его лицо тоже обожжено? Но чего она боялась? Только на руках остались следы, но он всегда носит перчатки. Кроме того, руки у него действуют, пальцы двигаются, чувствительность сохранилась. И, к его немалому удивлению, ни одну женщину еще не оттолкнул вид этих изувеченных рук.

Видал остановил машину и долго смотрел на дюны и на темную гладь моря. Он так и не забыл Валентину, так и не нашел ту единственную, которую мог бы полюбить. Почему, Бога ради, почему он все еще связан с ней невидимыми нитями, которые не в силах порвать?

Видал тихо выругался. Он потерял счет женщинам, с которыми спал, но не встретил ни одной, которая затмила бы Валентину.

Его лицо словно окаменело. Что ж, он отыщет еще лучше. Да будь он проклят навеки, если станет по-прежнему любить предавшую его дважды.

– Дорогая, откуда неожиданно столько поклонников? Каждый вечер новый! – спросила Лейла, отдыхавшая в шезлонге у бассейна в доме Валентины.

Валентина осторожно опустила ногу в лазурную глубину и пожала плечами.

– Почему бы нет? – в свою очередь, осведомилась она и, не дожидаясь ответа, нырнула в воду, на поверхности которой плясали солнечные зайчики.

Лейла лениво наблюдала, как подруга вынырнула и несколькими точными взмахами рук добралась до другого конца бассейна. Валентина, которую она так долго знала, внезапно исчезла. Как только разговор заходил о ее личной жизни, Валентина отделывалась ни к чему не обязывающей улыбкой и беспечным пожатием плеч. Никто не знал, о чем она думает, что чувствует, словно актриса полностью подменила в ней человека. Маска спадала, и глаза вновь становились теплыми и добрыми лишь в те нечастые мгновения, когда она бывала с Александром. Ему исполнилось почти двенадцать. Высокий, длинноногий, с расхлябанной походкой, он с каждым днем все больше походил на отца.

– Боже! – в ужасе воскликнула Лейла, когда Валентина привезла его в Голливуд. – Ему нельзя ходить в здешнюю школу! Достаточно одного взгляда, и всем станет ясно, чей это сын!