Портрет лива в Старой Риге - Гунар Рейнгольдович Приеде

своим предметом, и как руководителя, чему другие коллеги удивлялись, потому что старик по натуре был суров да к тому же большой оригинал… Ну, и никто не хотел брать класс, вот и взвалили на нового, который принимает кабинет и предмет, на нового химика.

С а у л в е д и с. Логично. Между прочим, до сих пор вы не сообщили мне еще ничего нового.

А н д и н а. Разве я обещала?

С а у л в е д и с. Вы сказали, что…

А н д и н а. Я сказала, что лучше мне уйти, а директор пусть вам сама…

С а у л в е д и с. Что она сказала обо мне?

А н д и н а. Ничего, не воображайте, а если б и сказала, так я и стану вам пересказывать, без ее разрешения… Она только пришла к заключению, и совершенно справедливо, на мой взгляд, что в классе после такого руководителя будет трудно работать любому, даже самому выдающемуся педагогу, потому что ученики без конца будут сравнивать, вы же понимаете…

С а у л в е д и с. Понимаю.

А н д и н а. На похоронах плакали даже мальчики, которые теперь как бы вторично осиротели…

С а у л в е д и с. Сироты в квадрате…

А н д и н а. Ситуация, не правда ли?

С а у л в е д и с. Не бог весть какая.

А н д и н а. Поэтому, заботясь о вас, поскольку вам заодно придется завоевывать авторитет и как преподавателю… после такого чудесного химика… а как вы дрожите, мне можете не рассказывать, с ума сойти, не правда ли?

С а у л в е д и с. Опять вы судите о других по себе.

А н д и н а. Одним словом, директор решила привести девятый «бэ» в замешательство и выбить у них почву из-под ног, отняв всякую возможность сравнения, потому что два преподавателя это нечто абсолютно, ну, вне всякого… Супер… Ясно?

С а у л в е д и с. Ясно.

А н д и н а. Еще она вспомнила экспериментально проверенную в других местах идею максимального приближения класса к структуре семьи… с ума сойти, до чего умно я иной раз говорю, когда на меня находит, сплошь иностранными словами!

С а у л в е д и с. Все ясно, а теперь слушайте, что я скажу… Я приехал в июле и принялся за ремонт химического кабинета. Первым делом я отгородил эту каморку.

А н д и н а. Испортили большое, красивое, надо полагать, помещение, а как здесь выглядит камин, будто его втиснули!

С а у л в е д и с. Когда в замке будет музей или еще что подобное, перегородку можно будет убрать, ничего я не испортил, но химический кабинет в виде одной большой комнаты с камином — нереален. Одновременно с ремонтом я оборудовал лабораторию. Никлав Римша, надо полагать, был настолько эрудирован в химии и столь талантливый учитель, и это я говорю без всякой иронии, что ему ничего особенного и не нужно было; доска, мел, спиртовка…

А н д и н а. Ну, вы преувеличиваете.

С а у л в е д и с. Во всяком случае, не слишком, и все у него было такое старомодное, без элегантности и размаха, самодельное… Да, и параллельно со всем этим я еще проштудировал личные дела всех учеников, биографии, наверно, наизусть знаю, и примерно обдумал, какова могла бы быть платформа…

А н д и н а. Платформа?

С а у л в е д и с. Исходное положение, позиция… Послушайте: в класс надо входить честно, без всяких там «суперов» и обманов. Учитель Римша был большой специалист в своей области, настоящий мастер, да, но и он когда-то начинал с нуля, то есть с первого урока какого-то первого сентября… По сравнению с учителем Римшей я нуль, пыль, но по сравнению с вами, то есть с ними, с учениками девятого «бэ», я все-таки кончил школу — раз, и четыре года учился на химфаке — два, наконец, закончил факультет не совсем с отличием, тем не менее… но это, конечно, не главное… Практика на Олайнском{141} заводе химических реактивов, это тоже… Одним словом, вот он я, и такой, каков я есть… Пожалуйста…

А н д и н а. О боже…

С а у л в е д и с. Что такое?

А н д и н а. Нет, теперь вы меня перепугали окончательно…

С а у л в е д и с. Почему?

А н д и н а. После такой речи в девятом классе интерната вы пропали. Погибли на месте.

С а у л в е д и с. Бросьте вы.

А н д и н а. Произнести нечто в подобном роде, не знаю… По-моему, это была бы капитуляция.

С а у л в е д и с. Да что вы!

А н д и н а. Я на полном серьезе. О боже…

С а у л в е д и с. Когда людям что-то совершенно откровенно, правдиво и от души…

А н д и н а. Ученикам!

С а у л в е д и с. Ученики — люди… Если им откровенно сказать, они…

А н д и н а. Знаете, что я вам предлагаю? Встаньте перед классом, помахивая в такт платочком, как эдаким белым флагом, и считайте: «Раз, два, три, честный — это я» или что-то в этом духе… «Бур-бур-бур, мур-мур-мур…»

С а у л в е д и с. А… ожидаемый результат?

А н д и н а. Результат, ну, он будет таким же… Результат будет точь-в-точь таким же, как от вашей трогательной речи, зато каков эффект!

С а у л в е д и с. Но…

А н д и н а. Наш первый в жизни директор, теперь я вижу, действительно очень умный человек, и нам с ней повезло, поздравляю! Прошу учесть, что я на ее стороне, и в девятый «бэ», это мне сейчас стало совершенно ясно, первого сентября мы войдем вдвоем, хотя у меня от страха поджилки дрожат, вот ужас-то будет…

С а у л в е д и с. Кто войдет или не войдет первого сентября, это мы еще посмотрим, но…

А н д и н а. Возможно, я даже ни слова сказать не смогу, со мной иной раз так бывало, с ума сойти!

С а у л в е д и с. Когда вы вошли, я был занят, извините… Познакомимся. Саулведис Мазверситис.

А н д и н а. Как меня зовут, я вам уже дважды говорила.

С а у л в е д и с. Бог троицу любит.

А н д и н а. Андина Дупуре.

С а у л в е д и с. Очень приятно. (Протягивает Андине руку.)

А н д и н а. Мне тоже. Ужас, не правда ли? Наверно, и смеяться нельзя будет, когда захочется…

С а у л в е д и с. Вопрос, захочется ли… (Снова взбирается на лесенку.)

А н д и н а (берет полотенце, вытирает посуду с химикалиями, подает ее Саулведису). Что это такое?

С а у л в е д и с. Это? CuSO4·5H2O. Купрум сульфурикум. Сульфат меди, называемый также медным купоросом.

А н д и н а. Я вспомнила, правильно. Поэтому показалось чем-то знакомым… Мы в школе выращивали кристаллы.

С а у л в е д и с. В интернате мы тоже будем выращивать.

Оба работают.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Декабрьский вечер.

В окне — звездное небо.

У окна стоит  С а у л в е д и с  в костюме флорентийца XVI века.

Огонь в камине отбрасывает беспокойные отсветы на стены комнаты, желтый жилет и синие панталоны Саулведиса, звучит старинная музыка, инструменты — клавесин, арфа, потом скрипка.

Входит  А н д и н а. Ее длинное темно-красное платье и конусовидный головной убор с вуалью — тоже из эпохи Возрождения.

С а у л в е д и с. Мы должны идти?

А н д и н а. О нет, мессир, но не тревожьтесь зря, нас кликнут. (Садится у камина, и ее платье расцвечивается огненными бликами.)

С а у л в е д и с. Ярче всего теперь Северная Корона.

А н д и н а (не оглядываясь). А Лира?

С а у л в е д и с. Лира… Не видна.

А н д и н а. Совсем?

С а у л в е д и с. Почему именно Лира?

А н д и н а. Ну тогда Кассиопея… Как хорошо, что ты затопил. В зале замерзнуть можно.

С а у л в е д и с. Ну уж.

А н д и н а. Взгляни на мое декольте.

С а у л в е д и с. Кто сейчас репетирует в зале?

А н д и н а. Пещерные люди.

С а у л в е д и с. Пожалуйста. На них всего лишь