Исчезновение Стефани Мейлер - Жоэль Диккер

Джеральд Скалини всячески старался пускать пыль в глаза, но мать Тары твердила всем и каждому: “Мы потеряли все. Я теперь рабыня, приходится бегать в прачечную, потом забирать дочь из школы и еще готовить на всех”.

Лето 2009 года мы впервые провели в “Райском саду”, нашем невероятном доме в Орфеа. Я нисколько не преувеличиваю: дом был действительно невероятный, все в этом месте дышало волшебством. Дом был построен и отделан с большим вкусом. Тем летом я каждое утро завтракала, глядя на океан. И целыми днями читала, а главное, писала. Для меня этот дом был настоящим писательским домом, прямо как в книгах.

Под конец лета мать уговорила меня пригласить Тару пожить несколько дней в Орфеа. Мне совершенно не хотелось ее видеть.

– Бедняжка, так и сидит все лето в Нью-Йорке, – сокрушалась мать.

– Нечего ее жалеть, мама.

– Дорогая, надо уметь делиться. И с друзьями надо быть терпеливой.

– Она меня бесит. Строит из себя всезнайку.

– Может, ей после всего не по себе, она боится. Дружбу надо поддерживать делами.

– Она мне больше не подруга.

– Знаешь, как говорят: друг – это тот, кого хорошо знаешь и все равно любишь. И потом, тебе же нравилось, когда она приглашала тебя к себе в Ист-Хэмптон.

В конце концов я пригласила Тару. Мама была права: нам обеим стало гораздо легче. Я чувствовала, как возвращается накал нашей прежней дружбы. Мы все вечера напролет валялись на газоне, болтали, спорили. Однажды она в слезах призналась, что специально подстроила кражу компьютера, хотела, чтобы обвинили меня. Сказала, что позавидовала моему сочинению, что это никогда больше не повторится, что она меня любит больше всего на свете. Умоляла простить ее, и я простила. Прошлое было забыто.

После того как мы подружились опять, наши семьи, отдалившиеся друг от друга одновременно с нами, снова сблизились. Мы даже пригласили Скалини в “Райский сад” на уикенд. Джеральд остался таким же несносным, как был, все время критиковал моих родителей: “Ой, жалко, что вы выбрали эту плитку!” или “Нет, право, здесь я бы сделал совсем иначе!”. Мы с Тарой вновь стали неразлучны, ходили друг к другу в гости. И вновь начали писать вместе. Я в это время как раз открыла для себя театр. И полюбила его всей душой, жадно глотала пьесу за пьесой. Мне даже пришла мысль написать свою. Тара говорила, что можно попробовать сочинить ее вместе. Мой отец, работавший на “Канале 14”, получал приглашения на все театральные прогоны. Мы постоянно ходили в театр.

Весной 2010 года родители подарили мне ноутбук, о котором я так мечтала. Счастью моему не было предела. Все лето я сидела на террасе нашего дома в Орфеа и писала. Родители даже начали беспокоиться:

– Ты не хочешь пойти на пляж, Дакота? Или погулять по городу?

– Я очень занята, я пишу, – отвечала я.

Я первый раз в жизни писала пьесу. Назвала я ее “Мистер Константин”. Сюжет был такой: мистер Константин – одинокий старик, живет в огромном доме в Хэмптонах, его дети ни разу не приезжали его проведать. В один прекрасный день ему надоедает чувствовать себя никому не нужным, и он сообщает детям, что скоро умрет. Те, в надежде унаследовать дом, слетаются к его изголовью и исполняют все его прихоти.

Это была комедия. Я страстно ею увлеклась, писала ее целый год. Родители все время видели меня за компьютером.

– Ты слишком много работаешь! – говорили они.

– Я не работаю, я развлекаюсь.

– Значит, ты слишком много развлекаешься!

Летом 2011 года я дописала “Мистера Константина” и в сентябре, когда начался учебный год, дала его почитать своей учительнице литературы, которую очень любила. Закончив чтение, она первым делом вызвала меня к себе с родителями.

– Вы читали, что написала ваша дочь? – спросила она их.

– Нет, – ответили они, – она хотела сперва дать прочесть вам. Что-то не так?

– Не так? Да вы шутите! Это потрясающе! Совершенно невероятный текст! По-моему, у вашей дочери талант. Поэтому я и хотела с вами встретиться. Как вы, наверно, знаете, я заведую школьным театральным кружком. Каждый год в июне мы ставим пьесу, и мне бы хотелось, чтобы в этом году мы сыграли пьесу Дакоты.

Я не верила своему счастью: мою пьесу поставят на сцене! В школе теперь только про это и говорили. Я была ученицей скорее скромной, но теперь моя популярность выросла до небес.

Репетиции должны были начаться в январе. У меня было несколько месяцев, чтобы окончательно доделать текст. Отныне я занималась только им, все время, включая зимние каникулы. Мне очень хотелось добиться настоящего совершенства. Тара каждый день приходила ко мне домой, и мы закрывались в моей комнате. Я сидела за столом, уткнувшись в дисплей ноутбука, и читала вслух реплики, а Тара лежала на моей кровати, внимательно слушала и высказывала свое мнение.

Все кончилось в последнее воскресенье каникул. Назавтра я должна была отдать текст. Тара, как обычно, сидела у меня. Под вечер она сказала, что хочет пить, и я вышла на кухню налить ей воды. Когда я вернулась в комнату, она собиралась уходить:

– Ты уже уходишь?

– Да, я на часы не посмотрела. Мне пора домой.

Мне показалось, что она какая-то странная. Я спросила:

– Все хорошо, Тара?

– Да, все хорошо, – ответила она. – Увидимся завтра в школе.

Я проводила ее до двери. Когда я вернулась к компьютеру, текста на экране не было. Я подумала, что компьютер барахлит, но когда решила открыть документ заново, обнаружила, что он исчез. Тогда я решила, что смотрю не в той папке. Но вскоре убедилась, что его нет нигде. Заглянув в корзину и увидев, что ее только что очистили, я сразу поняла: Тара стерла мою пьесу, и восстановить ее нельзя никаким способом.

Я разрыдалась, у меня случилась истерика. В комнату прибежали родители.

– Успокойся, – сказал отец, – у тебя где-то есть копия?

– Нет! – крикнула я. – Только здесь! У меня ничего не осталось.

– Дакота, я же тебе говорил…

Он уже собирался прочитать мне нотацию, но мать, осознав серьезность ситуации, перебила его:

– Джерри, по-моему, сейчас не время.

Я объяснила родителям, что произошло: как Тара попросила меня принести воды, как я на минуту отлучилась, как она вдруг ушла, а пьеса исчезла. Моя пьеса не могла взять и враз улетучиться. Это могла сделать только Тара.

– Но почему, почему она так поступила? – Мать изо всех сил пыталась понять.

Она позвонила Скалини и объяснила им, что произошло. Те стали защищать дочь, клялись, что она бы никогда так не сделала, и в придачу осудили мать за то, что она бросается бездоказательными обвинениями.

– Джеральд, – говорила мать в трубку, – пьеса не могла стереться сама. Можно мне поговорить с Тарой?