Исчезновение Стефани Мейлер - Жоэль Диккер

– Значит, он никак не связан с Джеремайей Фолдом?

– Точно нет. Я тогда в курсе всего был. Джеремайя сам никогда ничего не делал. Пускай про меня тогда все за спиной говорили, что я кретин, Джеремайя мне доверял.

– Мог ли Джозеф Гордон быть одной из ваших шестерок, если не имел с вами дела напрямую?

– Нет, невозможно. Я б его лицо запомнил. Говорю ж, у меня память как у слона. Потому Джеремайя меня и ценил: он никогда не оставлял письменных следов. Вообще никаких. Но я и так все запоминал, все приказы, лица, цифры. Да и вообще Орфеа была не нашей территорией.

– Тем не менее вы вымогали деньги у Теда Тенненбаума, владельца кафе “Афина”.

Услышав это имя, Костико явно удивился.

– Тед Тенненбаум был крепкий орешек, – кивнул он. – Джеремайя обычно с такими не связывался. Он был человек осторожный. Брался только за парней, которые от одного моего вида прудили в штаны. Но с Тенненбаумом было другое, там личное. Этот чувак поколотил его на глазах у девки, и Джеремайя хотел отомстить. Мы тогда отлупили Тенненбаума у него дома, но Джеремайе этого было мало, он решил содрать с него денег. Но такой случай был один, Джеремайя оставался на своей территории. Риджспорт он держал под контролем, тут он знал всех и вся.

– Может, вы помните, кто именно поджег будущий ресторан Теда Тенненбаума?

– Ну, вы уж слишком многого хотите. Конечно, это был кто-то из шестерок. Эти парни все и делали. Мы никогда и нигде прямо не светились. Разве что вопрос какой надо было решить. А так за все мелочи отвечали они. Забирали наркотик, передавали дилерам, приносили бабло Джеремайе. Мы только приказы отдавали.

– Где вы находили этих людей?

– Они все по бабам ходили. Был такой мутный мотель на шестнадцатом шоссе, там половину номеров снимали шлюхи для работы. Про него всем в округе было известно. Я знал и хозяина, и шлюх, у нас был договор. Мы их не трогаем, а взамен спокойно пользуемся одним номером. Когда Джеремайе нужны были новые шестерки, он посылал трудиться передком несовершеннолетнюю девочку. Я ему нашел красотку. Она безошибочно клиентов выбирала. Впечатлительных отцов семейства. Приводила клиента в номер, говорила: “Я еще несовершеннолетняя, учусь в школе, тебя это возбуждает?” Тот отвечал “да”, и она требовала от него всяких непристойностей. А я прятался где-нибудь в номере с камерой, обычно за занавеской. В подходящий момент выскакивал с криком: “Сюрприз!” – и наставлял на парня камеру. Вы себе не представляете, какие рожи у них были! Оборжаться можно. Очень мне это дело нравилось. Девице я приказывал выйти и смотрел на голого дрожащего урода. Сперва грозил котлету из него сделать, потом говорил, что мы можем договориться. Брал его штаны и доставал кошелек. Смотрел его кредитки, водительские права, фото жены и детей. Забирал все и объяснял: либо он работает на нас, либо я передаю запись его жене и начальству. Назначал им назавтра встречу в клубе. И все следующие дни они по утрам и вечерам видели, что я на посту у их дома. Парни были в ужасе. Бегали у нас как миленькие.

– Значит, у вас был список всей этой подвластной вам публики?

– Нет. Они считали, что все осталось у меня, но я быстро избавлялся от их бумажников. И камера всегда была без пленки, чтобы никто нас не обвинил. Джеремайя говорил, что главное – не оставлять улик. У меня была небольшая собственная сеть парней, которых я привлекал к делу по очереди, чтобы не вызвать подозрений. В общем, одно могу сказать точно: этот ваш Гордон никогда не имел дела с Джеремайей, ни прямо, ни косвенно.

* * *

В тот день репетиция шла из рук вон плохо. Элис сидела с похоронной физиономией, Дакота вообще походила на труп.

– Да что с вами такое? – вышел из себя Кирк Харви. – У нас премьера через четыре дня, а вы ползаете как сонные мухи. А ну, соберитесь! Иначе я новых актеров наберу!

Он хотел еще раз прогнать первую сцену, но у Дакоты не получалось.

– Что с тобой, Дакота? – спросил Харви.

– Не знаю, Кирк. Ничего не выходит.

Она разрыдалась. Вид у нее был мученический.

– Что за ад сегодня! – рявкнул Харви, перелистывая страницы пьесы. – Ладно, тогда начнем вторую сцену. Это твоя главная сцена, Шарлотта. Надеюсь, хоть ты в форме.

Шарлотта Браун, ждавшая своей очереди в первом ряду, поднялась на сцену.

– Я готова, – уверенно сказала она. – Что за сцена?

– Сцена в баре, – пояснил Харви. – Ты играешь певицу.

Установили новые декорации: несколько стульев, красный занавес на заднике. Джерри играл посетителя, сидел у сцены и посасывал коктейль. Сэмюел Пейделин на сей раз изображал владельца бара: стоял поодаль и наблюдал за певицей.

Раздались звуки пианино.

– Очень хорошо, – одобрил Харви. – Декорация годится. Надо будет только отработать, чтобы ее меняли побыстрее. Итак, Шарлотта, тебе поставят микрофон на стойке, ты выходишь и поешь. Поешь как богиня, клиенты бара сходят по тебе с ума.

– Ладно, – кивнула Шарлотта. – А что мне надо петь?

– Вот твой текст, – сказал Харви, протягивая ей листок.

Шарлотта прочитала, и глаза у нее полезли на лоб.

– “Я гетера, я сплю с замом мэра”? – закричала она. – Это песня у тебя такая?

– Да, такая.

– Я это петь не буду. Ты совсем офонарел?

– Тогда я тебя выгоню, дурища! – отозвался Харви.

– Я тебе запрещаю разговаривать со мной в таком тоне! Ты нам всем мстишь, да? Это и есть твоя пресловутая великая пьеса? Сводишь счеты с прошлым, желчью плюешься? Отыгрываешься за все свои обиды на Островски, на Гулливера, на меня?

– Не понимаю, о чем ты, Шарлотта!

– Не понимаешь, да? Про “Танец с росомахой” не понимаешь? Про “Гетеру, сплю с замом мэра”?

– Если ты недовольна, Шарлотта, можешь проваливать!

Про скандал нам рассказал Майкл Берд, когда мы с Анной и Дереком возвращались из Риджспорта. Мы встретились с ним в архиве “Орфеа кроникл”.

– Шарлотта пыталась убедить труппу отказаться от “Черной ночи”, – сказал Майкл. – Дело кончилось голосованием, все остальные актеры захотели остаться.

– А сама Шарлотта? – спросила Анна.

– Тоже остается. Кирк согласился убрать фразу про гетеру зама мэра.

– Нет, это невозможно, – сказал Дерек. – Что это, что “Пляска смерти”… Можно подумать, Кирк соорудил эту пьесу только для того, чтобы отомстить всем, кто его тогда унизил.

Но Майкл показал нам вторую сцену пьесы, которую он незаметно заснял чуть раньше. Шарлотта играла певицу, в которую влюблены все клиенты.

– Это уже не совпадение! – воскликнул Дерек. – Это клуб “Ридж”!

– Клуб “Ридж”? – переспросил Майкл.

– Клуб, которым владел Джеремайя Фолд.

Авария, потом клуб. Это был не вымысел и не случайность. К тому же, как мы видели, мертвеца в первой сцене и хозяина бара во второй играл один и тот же актер.