На краю пропасти - Юрий Владимирович Харитонов

еле заметные из-за засохшего отпечатка ладони, проступали буквы.

«Мы выпустили дьявола, — начал читать почти неразборчивые буквы Игорь. — И нет нам места в этом мире. Хорошо, что, прежде чем отправиться в Москву, мы решили испытать вирус на себе. Иначе никто из нас не простил бы себя за роль Иуды, возложенную на нас Ветровым. Кто бы знал, что вирус не прививает иммунитет к радиации, а изменяет настолько, что ты перестаёшь быть человеком… Если кто-нибудь найдёт нас, знайте: мы не хотели! По возможности — простите нас…»

— Ну вот и ответ на вопрос, — добавил Игорь, закончив читать. — Они решили сначала опробовать вирус на себе, но как только поняли, как он действует…

— Убили себя, — продолжил Яр и посмотрел на Потёмкина. — Значит, Москву топить ни к чему?

— Ну, я бы всё же подтопил московский метрополитен маленько…

— Зачем?

— Да как сказать… Посмотреть на крыс, которые выберутся.

— Что?

— Понимаешь, крысы всегда выбираются на поверхность. Они о себе вечно позаботятся, а остальные тонут. Да — героически, да — самоотверженно, спасая чью-нибудь жизнь, но гибнут… Вот и затопил бы все метро специально, чтобы отфильтровать всю эту грязь, отловить и отправить на тот свет… Одна беда — и хороших не спасёшь. Потонут ведь. Сами в воду кинутся, добровольно!

Внезапно Игорь упал на колени — слабость от лихорадки взяла вверх над телом. Яр бросился к лекарю, но тот, собрав все силы, крикнул:

— Нет! Не подходи ко мне! Оставайся на месте! — Ярос в недоумении остановился. Потёмкину явно была нужна помощь, но он почему-то зло отвергал ее.

— Что происходит? Что, Игорь?

Потёмкин безмолвно поднялся и уселся на стул. Помолчал и тихо выдохнул:

— Вирус. — Мужчина смотрел в неверящие глаза Яра и кивал, потом продолжил: — Меня Ветров заразил, пока вы спали.

— Получается, всё бессмысленно? — Яр не мог поверить Потёмкину, а тот не говоря ни слова достал из разгрузки листок с анализами и поднёс к фонарю. Момент истины, миг, когда встанут на место все кусочки мозаики. А где-то на заднем плане Яр требовал ответа: — Игорь! Всё бессмысленно? Цели больше нет, и мы тащились сюда просто так⁈ Покинули убежище в Юрьеве, чтобы убедиться в том, что вирус погиб ещё до того, как попал в Москву?

— Я тащил тебя с собой, — Игорь хмуро посмотрел в глаза Яра, — из-за вируса. Думал, что ты тоже заражён и изменяешься. Я тащил тебя с собой, чтобы в нужное время убить!

Ярос поражённо отступил на два шага, а лекарь продолжил:

— Увы, я ошибался! — он помахал в воздухе листом. — Ты — не носитель вируса. Да, он воздействовал на твои клетки какое-то время, и я знаю — ты это чувствовал, но… твой организм другой. Вирус не способен изменить твои гены. Ты — исключительный.

— Я — мутант, — прошептал Яр.

— Успокойся! — Игорь хлопнул по столу ладонью. — Мы все в какой-то мере мутанты, но нелюдьми нас это не делает! Просто прими как данность, что ты необычный, что тебе и твоему организму позволено больше! Вон, и вирус над тобой не властен.

— Но… — Яр в нерешительности поднял на Игоря глаза. — Что теперь делать?

— Вам? Уходить. Берите с Ольгой всё оружие и припасы, а также мой мешок — там блокнот со всеми записями, я собирал их много лет. И уходите по туннелю в Москву. Там найдёте выживших и присоединитесь к ним.

— А ты? — Ольга неуверенно посмотрела на Яра, потом на лекаря.

— А я останусь и задержу Грома.

— Нет! — нахмурился Яр. — Мы тебя не бросим!

— Не тупи! — крикнул Игорь так громко, что юноша с девушкой вздрогнули. Потом заговорил более спокойно: — Я уже умер, потому что не хочу быть, как они, — лекарь указал на трупы вокруг стола, — и я убью себя, так или иначе. И это мой выбор! Мы рождаемся, чтобы умереть… — теперь он заговорил тише, и его слова тяжёлым грузом падали на плечи Ольги и Яра, словно они знали это раньше, но не могли сложить воедино, а Потёмкин смог. В любом случае, времени на размышления у него было очень много. Пять лет скитающийся по миру одинокий учёный, лишившийся близких, нашёл наконец слушателей. — Как бы это сказать… кануть в про́пасть. А поход по краю пропасти — это и есть жизнь. Никто не знает, когда соскользнёт вниз и исчезнет в бездне навсегда. Край же — неоднородный, негладкий, покрыт камнями, корнями, выступами. И если мы знаем, если с опытом выучили, где что находится, то и шансов удержаться больше. Шансов прожить полную жизнь больше… А когда приходит время, ты спокойно отпускаешь корешки и выступы, словно избавляешься от ниточек, удерживающих тебя, и ныряешь в про́пасть с удовольствием, свойственным только тебе. Всё изучено, всё пройдено, но по-своему, только тебе известными тропами и путями. Это твой край пропасти, и как долго ты по нему шёл, — определяет всю твою жизнь… А я долго, Яр, шёл…

— Но это неправильно! — попытался возразить юноша, не поняв половины сказанного, но Потёмкин поднял на него пистолет.

— Забирай Ольгу и валите отсюда живо! Динамит мне только оставьте!

— Но… — попытался возразить Яр, но Игорь выстрелил. Пуля высекла искры из металлического короба позади юноши. Тот медленно выложил динамит, тихо произнося при этом: — Я думал, ты нам друг, я считал…

— Что? Что я стану вам отцом? Наставником? — Потёмкин жёлчно рассмеялся в лицо Яру. — Наивный! Я своих детей потерял на Борском мосту пять лет назад и давно жду, когда смогу присоединиться к ним.

— Удачи! — гневно крикнул Яр и, схватив за руку поражённую до глубины души Ольгу, вывел её из комнаты.

Игорь снял с лица противогаз и протёр глаза. На них навернулись слёзы. Мужчина не хотел с такой жестокостью прогонять молодых, но это было необходимо. Иначе бы упрямый Ярос никуда не ушёл. И Ольга осталась бы тоже. А он не мог позволить себе потерять обоих — что бы лекарь ни сказал Яру, они стали близки. Недопустимо близки, как отец и сын. И Игорь не понимал этого факта, пока не пришлось гнать Яроса прочь, чтобы спасти…

Мужчина вытер со лба пот