Волки на переломе зимы - Энн Райс

Внезапно во входную дверь громко постучали.

В первый миг никто не пошевелился. Звук послышался снова: кто-то снаружи, под дождем, с силой барабанил в парадную дверь.

– Кого же это могло принести?! – воскликнул Фрэнк и, вскочив, торопливо, словно швейцар, отлучившийся со своего поста, пересек столовую и скрылся за дверью, ведущей в большой зал.

Когда дверь распахнулась, по дому пролетел порыв ветра, взметнувший легкие огоньки свечей, а затем дверь грохнула, закрываясь, послышались щелчки задвигаемых засовов и два, кажется, споривших голоса.

Феликс молча стоял во главе стола с бокалом в руке, как будто бы знал, кто стучал, и заранее предвидел его появление. Остальные прислушивались, пытаясь угадать, кто это. Только Беренайси негромко, но явно испуганно охнула.

Появился раскрасневшийся и встревоженный Фрэнк.

– Хотите впустить его?

Феликс ответил не сразу. Он некоторое время вглядывался мимо Фрэнка в короткий коридор, отделявший столовую от гостиной.

И лишь после того, как Фрэнк шагнул к своему месту, Феликс направился к нежданному посетителю.

В дверях появился промокший, перепачканный грязью, бледный, как мука, дрожащий от холода Хокан.

– Помилуй бог, ты же весь мокрый, – сказал Феликс. – Лиза, пожалуйста, принеси сверху какой-нибудь мой свитер. Хедди, полотенца.

Остальные молча сидели вокруг стола. Ройбен поймал себя на том, что как завороженный наблюдает за происходящим.

– Снимай скорее пальто, – и Феликс, не дожидаясь реакции на свои слова, принялся расстегивать пуговицы и стягивать пальто с плеч Хокана.

Появилась Хедди. Встав за спиной Хокана, она принялась вытирать его промокшие волосы, а потом протянула ему другое полотенце, чтобы он вытер лицо, но Хокан уставился на полотенце с таким видом, будто не имел представления о том, что это за предмет и для чего он нужен.

– Господин, сбросьте мокрые ботинки, – предложила она.

Хокан стоял словно окаменелый.

Стоял и смотрел Феликсу в глаза. Его лицо дергалось, но прочесть что-либо по его выражению было невозможно.

Потом он издал какой-то негромкий звук вроде невнятного слова или сдавленного стона и вдруг закрыл лицо руками и затрясся от сухих рыданий, перемежаемых кашлем.

– Их никого больше нет! – произнес он надорванным страданием голосом. – Их никого нет – ни Хелены, ни Фионы, ни всех остальных.

– Пойдем, – ласково сказал Феликс и, обняв Хокана за плечи, повел его к столу. – Я знаю. Но у тебя есть мы. У тебя всегда есть мы. Мы всегда ждем тебя.

Вцепившись в Феликса, Хокан плакал на его плече.

Маргон закатил глаза, Тибо покачал головой. Сергей, как и ожидал Ройбен, неодобрительно рыкнул.

А Фрэнк негромко, но сурово произнес:

– Помилуй бог! Феликс, друг мой, по-моему, твое терпение просто неисчерпаемо.

– Скажи, Феликс, – загробным тоном сказал Сергей, – есть ли под солнцем хоть кто-то – фея, эльф, демон, тролль или последний негодяй, – кого ты не попытался бы полюбить жить с ним в мире?

Тибо коротко, с горечью, засмеялся.

Но Хокан, похоже, не слышал их слов и продолжал горестно, безнадежно рыдать.

Феликс, продолжая держать его в надежных объятиях, ухитрился все же повернуть голову и посмотреть на остальных.

– Солнцеворот, джентльмены, – сказал он сверкнув глазами, – Йоль. А он – наш брат.

Никто не ответил ни слова. Ройбен украдкой глянул на Фила, который с душераздирающе-печальным лицом смотрел через стол на Феликса и Хокана. Однако в его выражении лица угадывались, как ни странно, и восхищение, и даже безмятежность.

Хокан, похоже, был сломлен до последней крайности, его душа – опустошена рыданиями, и он практически не замечал ничего и никого, кроме Феликса.

– Я не знаю, куда идти, – пробормотал он. – Я не знаю, что делать.

– Йоле, – сказал, в конце концов, Маргон и, поднявшись, положил правую руку на плечо Хокана. – Все в порядке, брат. Теперь ты с нами.

Вернулась Лиза с перекинутым через руку свитером, но, увидев, что момент для переодевания не самый подходящий, скромно остановилась в сторонке.

Хокан сдавленным голосом пробормотал что-то невнятное.

– Йоле, – сказала Беренайси. По ее щекам текли слезы.

– Йоле, – повторил Фрэнк, недовольно вздохнул и поднял бокал.

– Йоле, – сказал Сергей.

То же самое слово повторили Лаура и Фил, а потом и Лиза, и остальные Geliebten Lakaien.

У Лауры в глазах стояли слезы, а Беренайси открыто плакала и с благодарностью смотрела на всех остальных.

Ройбен поднялся на ноги и подошел к Феликсу.

– Спасибо тебе, – шепотом, чуть слышно сказал ему Феликс.

– Полночь, – сказал Ройбен. – Часы бьют. – И он обхватил за плечи сразу Феликса и Хокана, а потом повернулся и обнял свою ненаглядную Лауру.

Грейс позвонила в воскресенье, шестого января. Ройбен, по заказу Билли, трудился над статьей о крохотном городке Нидеке и его возрождении, начавшемся с создания различных новых торговых и иных предприятий и жилищного строительства.

– Ты срочно нужен брату, – сказала Грейс. – И присутствие отца тоже не помешало бы. Так что постарайся захватить старика с собой.

– В чем дело? Что случилось?

– Ройбен, у него в приходе случилось несчастье. Это же Тендерлойн! Вчера к Джиму приехал на несколько дней молодой священник откуда-то издалека. Несколько мерзавцев напали на него, страшно избили и кастрировали. Минувшей ночью он умер на операционном столе, и, может быть, это было даже к счастью для него. Но твоего брата это полностью вышибло из равновесия.

Ройбен оторопел.

– Нетрудно было предвидеть. Конечно, мы приедем. Сейчас, быстро соберусь и приеду.

– Джим звонил в полицию, и оттуда приезжали в больницу. Джим знает, кто все это устроил – какой-то наркоделец, отъявленный мерзавец, грязь! Но полицейские говорят, что ничего не могут поделать, потому что у них нет показаний умершего священника. Был еще один свидетель, но его тоже убили. Я не могу даже понять, о чем все эти полицейские говорят. Ройбен, когда этот священник умер, Джим чуть не сошел с ума. А с минувшей ночи он пропал.

– То есть что значит: Джим пропал? – спросил Ройбен, вытаскивая чемодан с верхней полки гардероба.

– Именно это и значит. Я умоляла его приехать домой, бросить эту квартиру и вернуться к нам. Но твой брат просто не стал меня слушать. А теперь он не отвечает на звонки, и в приходе никто не знает, где его искать. Ройбен, ты только представь себе: он не служил сегодня утреннюю мессу! Из церкви звонили мне!