Музыка под занавес - Иэн Рэнкин

— Смеяться будешь, когда они сделают анализ ДНК.

Повернувшись к ней, Ребус взял ее за руку.

— Я же не утверждаю, что меня здесь не было, — сказал он. — Я только хочу сказать, что, когда я ушел, Кафферти был жив и здоров!

Но Шивон смотрела в сторону, и в конце концов Ребус выпустил ее руку.

— Я знаю, что ты думаешь, — сказал он негромко. — Не надо…

— Нет, не знаешь!

Ребус бросил еще один взгляд в сторону моста и узнал Шэга Дэвидсона, который отдавал какие-то распоряжения группе полицейских из Вест-Эндского участка. Сразу позади него стояли Стоун и Проссер и разговаривали о чем-то своем.

— Они могут заметить тебя каждую секунду, — прошипела Шивон, и Ребус отступил назад, надеясь затеряться среди зевак. Шивон следовала за ним, пока оба не оказались позади толпы. Где-то здесь, вспомнил Ребус, он ставил машину в ту ночь, когда следил за Кафферти и Андроповым.

— У тебя нет с собой аспирина? — спросил он, чувствуя, что голова буквально раскалывается.

— Нет.

— Ничего, я знаю, где всегда можно достать пару таблеток.

Шивон сразу поняла, что он имеет в виду.

— Ты что, шутишь?

— Я еще никогда в жизни не был так серьезен, — заверил ее Ребус.

Шивон обернулась назад, посмотрела на мост, потом снова на Ребуса. Наконец она решилась.

— Моя машина стоит на Гилмор-плейс, — сказала она. — Я тебя отвезу.

По дороге в больницу «Уэстерн дженерал» они почти не разговаривали. Кафферти доставили туда не только потому, что до нее было ближе всего, но и потому, что врачи «Уэстерн дженерал» специализировались на травмах головы.

— Ты его видела? — спросил Ребус, когда они сворачивали на стоянку возле больницы.

Шивон покачала головой.

— Когда Шэг позвонил мне, он был уверен, что принес добрые вести.

— Дэвидсон знает, что у нас с Кафферти свои счеты, — подтвердил Ребус.

— Но он сразу догадался, что я что-то знаю.

— Ты не говорила ему, что я встречался с Кафферти?

Она снова покачала головой:

— Я никому не говорила.

— Напрасно. Похоже, для тебя это единственный способ не оказаться в дерьме с головой. Стоун и компания довольно скоро выяснят, как все было на самом деле.

— Подожди, вот они узнают, что я смылась… — Шивон остановила машину на стоянке, выключила зажигание и повернулась к нему. — Ну, — сказала она, — теперь рассказывай…

Ребус посмотрел ей прямо в глаза:

— Я его не трогал.

— А о чем вы говорили?

— Об Андропове и Бейквелле, о Зиверайт и Соле Гудире… — Он пожал плечами, решив не рассказывать Шивон о вырвавшемся с бойни быке. — Ты не поверишь, но я чуть было не предложил Кафферти подбросить его до дома.

— Жаль, что ты этого не сделал.

Шивон, похоже, немного смягчилась.

— Теперь ты мне веришь?

— Что еще мне остается? После всего, через что мы с тобой прошли… Если не верить тебе, то кому же?

— Спасибо, — серьезно сказал Ребус, пожимая ей руку.

— Ты еще не рассказал мне, как ты встретился с полицейскими из НОПа.

Шивон отняла руку, которую Ребус продолжал держать в своей.

— Они установили за Кафферти наружное наблюдение. Когда им стало известно, что я тоже за ним слезку, они решили меня предупредить. Ну, чтобы я им случайно не помешал. — Он снова пожал плечами. — Вот, собственно, и все.

— Но ты, будучи упрям как бык, наплевал на их предупреждение?

Перед мысленным взором Ребуса встала картинка: огромный черный бык, который, получив пулю между глаз, медленно и грузно оседает на землю… Ему потребовалось приложить немалые усилия, чтобы отогнать видение.

— Идем посмотрим, что они с ним сделали, — сказал он.

В больничном покое у них первым делом спросили, не родственники ли они пострадавшему.

— Я его брат, — не моргнув глазом заявил Ребус.

Этого оказалось достаточно: Ребусу и Шивон предложили подождать в холле, в котором, по счастью, никого не было. Опустившись на клеенчатый диван, Ребус взял со столика какой-то журнал. От первой до последней страницы он был посвящен слухам и сплетням из жизни знаменитостей, а поскольку вышел он полгода назад, существовала очень большая вероятность, что упомянутые знаменитости уже канули в безвестность. Небрежно пролистав журнал, Ребус протянул его Шивон, но она покачала головой.

— Брат, значит?.. — проговорила она.

Ребус неопределенно пожал плечами. Его настоящий брат умер полтора года назад, и сейчас Ребусу пришло в голову, что в последние два десятка лет он думал о нем куда реже, чем о Кафферти… И вероятно, реже встречался.

Родных не выбираешь, подумал он. Выбирать можно только врагов.

— Что будет, если Кафферти умрет? — спросила Шивон.

Обхватив себя за плечи и вытянув перед собой скрещенные ноги, она сидела, откинувшись на спинку продавленного кресла, и смотрела на него.

— Вряд ли мне настолько повезет, — ответил Ребус, и Шивон нахмурилась.

— Кто, как ты думаешь, за этим стоит?

— Я думаю, что ответов может быть несколько.

— Например?

— Например, Кафферти мог чем-то не угодить своим русским друзьям…

— Значит, Андропов?

— Может быть и он. С другой стороны, Стоун упомянул, что НОП готов со дня на день арестовать Кафферти, но есть немало людей, которым очень бы этого не хотелось…

Ребус замолчал, так как из качающихся дверей в конце коридора проявился неправдоподобно молодой врач в традиционном белом халате. Держа в руке пачку каких-то бумаг и зажав в зубах ручку, он решительным шагом направился прямо к ним. Подойдя почти вплотную, врач убрал ручку в нагрудный карман.

— Это вы — брат пострадавшего? — спросил он, и Ребус, поднявшийся ему навстречу, с готовностью кивнул. — Что ж, мистер Кафферти, должен сообщить вам, что у вашего брата Морриса на редкость крепкий череп.

— Мы зовем его Гор, — сказал Ребус. — Большой Гор.

Врач заглянул в свои бумаги и кивнул.

— Значит, он хорошо себя чувствует? — уточнила Шивон.

— К сожалению, нет. Через пару часов мы сделаем еще одну томограмму, тогда картина прояснится. Ваш брат… — он снова обращался к Ребусу, — пока без сознания, но первичное обследование показало достаточно высокий уровень мозговой активности, так что можно надеяться… — Врач заколебался, словно решая, что еще он может сказать «родственникам». — Видите ли, когда человек получает сильный удар по голове, срабатывают заложенные природой защитные механизмы, и мозг самопроизвольно выключается. Так организму легче справиться с повреждением. Проблема заключается в том, что в некоторых случаях отключившийся мозг приходится, э-э… стимулировать, чтобы он снова начал работать.