Восхождение к власти: день гнева - Соломон Корвейн

Сияющий и полыхающий могильной синевой Дворец «апостолов» стал центром всей жизни страны. Его штурм и взятие – вот главная цель для Рейха, вот то, что прославить святое воинство. Но даже не считая танковых эскадронов, даже не учитывая стальные шеренги ликвидаторов, даже не принимая во внимание колоссальное количество авиации, до Дворца ещё нужно добраться. Туда ведёт одна дорога, и её ещё нужно пройти.

Этот город – самоубийство для тех сил, которыми располагали Аурон и Конвунгар, учитывая то, что часть войск отведены для прикрытия наступления. «Апостолы» развернули мастерскую оборону, но вот и полководцы Империи были испытаны в боях собрали такие войска, которые способны обеспечить победу.

Рейх отличался от остальных стран сего мира. Благодаря подавляющей огневой мощи, тотальному превосходству в воздухе и стремительному прорыву удалось пробиться не только к городу, но и начать захват его предместий, блокировку и осаду. Мастерски развёрнутая в кратчайшие сроки артиллерия стала ужасом для информакратцев, связав гаубицы и РСЗО Информакратии, отвлекая силы противника на себя. В это время, Рейх смог начать штурм главной артерии Флоренции, ведущей прямо к стенам Дворца.

Захват столицы начал с десятков наступательных операций. Гнев войны вкупе с тяжёлым касанием разрушения накрыл столицу Информократии. Имперские войска пришли сюда с одной целью – разрушить главный оплот богопротивного режима и принести на исстрадавшиеся земли правление ставленника Божьего – Канцлера Рейха.

Захватив старый город, обеспечив тылы, объединённое войско Рейха начало генеральный штурм. Дивизии Орды действовали по стандартным военным стратагемам – обхватили город в клещи, устроили массированную артподготовку, атаковали коммуникации лиши врага манёвра и стремительными атаками отсекали подкрепления, создавая блокирующие узлы и посты. А вот с Ауроном и элитными подразделениями его армии всё было сложнее.

Ведомый праведным гневом и яростью искупления, он оказался на острие атаки, отправившись в самоубийственную атаку. В будущем это опишут художники в образах сверкающего благородного воина, повергающего орды еретиков.

Маритон же видит совершенно иную картину – под ним разворачивается апофеоз отчаянного противостояния двух идей – Информократии и клерикального государства всеобщей праведности и определённости. Огонь полыхает всюду, нависнув над кварталом злым роком, жадно поглощая его. Куда не бросит взгляд Маритон он видит разрушение и смерть – как дома и улицы исчезают в залпах артиллерии и авиаударов, как тысячи солдат тонут в крови и как от этого страдают обычные мирные жители, расплатившиеся здоровьем и жизнями за спесь и идеократию повелителей.

Лопасти вертолёта заглушают происходящее внизу, но мужчина прекрасно воспроизводит звуки у себя в голове, представляя, как рвутся снаряды и висит крик агонии, усилившийся многократно от унисона песни боли и страданий. Боковые дверцы плоского летательного аппарата с двумя лопастями и длинным вытянутым хвостом открыты, поэтому парень держится за поручень, чтобы не вылететь из машины. Дома и небоскрёбы, величественные и гордые, сверкающие на солнце, как сапфиры, обернулись в плащи из сажи, выгорели, от того, что по ним прошлись огнемётные системы и ракеты.

- Если бы я этого не сделал, - с горечью вспомнил мужчина, - если бы не убил Легата, этого всего бы не произошло.

Бывший акамулярний вспомнил, что когда Легат пал, была разрушена и вся цепь командования. Взаимодействие между подразделениями было нарушено, идеальная дисциплина и координация «дрогнули», позволив Империи одним массивным ударом проломить рубежи. А когда сгинул оплот в Роэй, дивизии Орды и полки «Когтя Орла» смогли выполнить заход в тыл и обеспечить полное крушение обороны. Массивный и точечный удар по столице — это то, ради чего была затеяна сегодняшняя военная увертюра. Существенные подкрепления, распиханные по границам, вряд ли подоспеют к вечеру, а к этому времени запланировано уничтожение всей верховной власти Информократии.

Мужчина чувствует, как на его плечо ложится тяжёлая рука, и боль от прикосновения распространилась по всему правому боку. После жаркого боя в аграрном городке множество ран дают о себе знать и порой даже лёгкое обезболивающее не помогает.

- Ты как, в порядке? – прозвучал вопрос, высказанный мужским голосом.

Безжизненный лик Маритона, создаваемый маской противогаза, не может показать всей печали и боли, которая тёмной печатью легла на душу, отягощая её. Да, множество ран было получено и все они постанывают, но одна из них рыдает сильнее всех, и простым анальгетиком её не залечишь.

- Я? – потерянно переспрашивает мужчина, поглаживая по стволу дробовик. – Да вроде… не знаю… может быть.

- Да парень, вижу, что с тобой далеко не всё в порядке.

«Генерал очевидность» - сострил имперец в уме.

- Всё будет в порядке, - прихлопнул его собеседник, отчего тот едва не упал от ударившей боли.

- Надеюсь, - сквозь натугу сказал Маритон.

Парень оборачивается и видит перед собой высокую фигуру могучего воина, чьи доспехи покрыты сетью царапин и местами опалены, а тканевая алая юбка всё так же развеивается на бешеном ветру, словно это стяг с белым крестом. Механическое звучание систем брони заглушается вибрацией мощных лопастей вертолёта. Только «рыцарский» шлем снят, предоставив прекрасный и мужественный лик на всеобщее обозрение и терзание ветру. Чёрные волосы, так же как и ткань на доспехе, лихо ласкаемые порывистой рукой ветра и завиваясь и переплетаясь в стремительных порывах.

- Знаешь, Маритон, все мы теряли друзей и родных… все. Они будут героями, имена которых навечно будут вписаны в историю и не забудутся. Я тебе обещаю.

- Они были обычными людьми, - печально выдавил воин. – Им не нужны строки в учебниках по истории и хвалебные памфлеты. Это были мои друзья, преданные работе. Им нужна была мирная и хорошая жизнь вне этой проклятой страны-тюрьмы… а вместо неё они стали жертвами моей жажды… мести, - с омерзением произнёс Маритон, понимая, что он сам отчасти виноват в их смерти, позволив чувствам завести себя слишком далеко. – Гори оно всё огнём.

- «Кровь мучеников – семя Империи»[1] - хладно, но довольно мягко отчеканил Аурон, едва не перейдя к фанатическому перечислению постулатов Рейха. – Это чудо, что они умерли как воины, а не стали материалом для органических деталей киберариев.

На секунду Маритон вспомнил, что сам только чудом успел уйти от пришедшего отряда безжалостных киборгов, которые покончили с его друзьями… Изор, Аркус и Виотин – все пали под напором жаркой плазмы и стали клинков. И только он успел скрыться в тени здания и выйти у площади, присоединится к Аурону и принять участие в битве за Флоренцию.

Аурон видит,