Восхождение к власти: день гнева - Соломон Корвейн

что мужчина поник и печален, практически скатился в состояние безнадёжности. Религиозные или патриотические литании и строки из книг на него вряд ли подействуют, а вот хорошая новость, возможно, ещё вернёт его к действительности и реанимирует дух.

- Маритон, - с живостью обратился «Крестоносец». – Мы будем высаживаться рядом с тем местом, где ведёт бой твой друг…

- Флорентин? – удивился мужчина. – Как? Он всё ещё в городе?

- Да… неведомым для меня образом он присоединился к нуккерам моего собрата по положению Конвунгара и вступил в бой с превосходящими силами врага.

Дух Маритона наполнился странным дискомфортом – он хочет поскорее оказаться на поле того боя и принять бой. Трое друзей уже мертвы, теперь жизнь ещё одного находится под угрозой. Тоска и уныние уступили место решительности и собранности, многократно усиленных чистейшим рвением поскорее очутиться на поле брани.

- Ладно, потом справим панихиду по ним… сейчас нужно думать о живых.

- И это правильно, - согласился Аурон, чувствуя лёгкое ощущение отрады, что один из его бойцов, отбросил всякую мрачность и теперь снова тянется к жизни, а с этим ещё можно воевать.

- А с кем он ведёт бой? – вопросил Маритон.

- Передают, что против них вышла Гвардия «Антивирус».

Парня из Варси словно бы ударили по голове тяжёлым мешком. Печаль, вместе с небывалым рвением схлестнулись в душе с небывалой яростью, как войска Информократии и Рейха внизу. Будто что-то надломилось внутри души, а руки ослабли, хоть и лежат на дробовике, ноги едва не подкосило.

- Быстрее бы, - заёрзал душой Маритон. – Поспешили бы туда, а то боюсь он не справится один… прикрывай его хоть десяток нуккеров.

- Секунду, - прошептал скоротечно Аурон и обернулся в сторону пилотов, приложив к губам специальное устройство. – Господа, поднажмите скорее! Пусть всё звено ускорится! – и как только по связному устройству был отдан приказ «Крестоносец» вновь заговорил с Маритоном. – Я так понимаю, у твоего друга не всё так гладко?

- Ещё бы! – вспылил мужчина. – Против него вышла Гвардия «Антивирус». Если не поспешим, их всех перебьют.

- Может, расскажешь чуть подробнее о них? – осторожно спрашивает Крестоносец. – А то мы практически не нашли о них информации.

- Это тайное и скрытное подразделение, которому отведена роль стражи Дворца. Оно управляется лично одним из «апостолов» и только им подчиняется.

- А вооружение? Броня? Техника? Сведения о тактике ведения боя?

- Техники у них нет… потому что они сами техника в большей степени. Когда исполняется десять лет столичным мальчикам, из каждой тысячи отбирают одного, чтобы перебрать его тело и перепрограммировать сознание. Теперь это системные механизмы Информократии, нежели люди… нет в них больше ничего людского, кроме прошлого, - в голосе Маритона «Крестоносец» уловил нотки отвращения, понял, что бойцу не нравится, что учудили с юнцами мастера плоти и металла, превратив в машины войны.

- Хорошо, а что там с вооружением? Что с экипировкой? Не думаю, что они такие уж непобедимые.

- Их броня… я не знаю. Видел прилюдные испытания и могу сказать, что они не боятся стрелкового оружия. Вот этот старичок, - Маритон похлопал по стволу дробовика. – Я думаю, будет бесполезен в борьбе с Гвардией.

- Ага, тогда снабдим всех чем-то получше, чем лёгкое стрелковое.

- Так же, - резко вырвалось с губ Маритона. – Они носят за спиной специальные ранцы, которые позволяют им прыгать далеко и высоко. Так что не удивляйтесь, если вас атакуют сверху.

- Учтём это. А тактические характеристики их, как боевой единицы? Как они действуют? У них есть определённая стратегия?

Сквозь маску противогаза нельзя увидеть тень бессильной усмешки, вызванной своим незнанием и отсутствием сведений у Аурона. Мужчина примерно понимает, что впереди их ожидает сущий ад при встрече с Гвардией, но вот избранные воины Императора даже не подозревают с чем столкнуться.

- У них? – выйдя из моментного размышления, переспросил Маритон. – Все их техники ведения боя строго засекречены, и я в душе ни чаю, что нас ждёт там. Помню лишь, что они имеют специальные скрывающие плащи и любят вести битву издалека. Да, - тяжко повёл словом Маритон. – Мы же как слепые котята, которые брошены на произвол судьбе.

- Во-первых, - голос Аурона сделался едва грубым. – Мы не слепые и мы не котята. А во-вторых и у Рейха есть, что показать тем богомерзким тварям. Поверь, они ещё пожалеют, что высунулись из дворца.

Вертолёт стал медленно снижаться, и мужчину сильно тряхануло. Если бы не поручень его могло бы выкинуть прочь из машины. Полыхающие образы города, разрываемые залпами тысячи орудий, замелькали ещё скоротечнее, превратившись в размытую линию из высоток и нечто неразличимого меж ними.

- Отряд! – по всему эфиру разнёсся басовитый голос командира. – Приготовиться к высадке. Напоминаю нашу первоочередную задачу – продвинуться ко дворцу и закрепиться на подступи к нему, создав плацдарм. Мы идём первыми.

- А как же танки? Как же техника?

- Танковые бригады застряли в шести контрольных точках. Кварталы-крепости, дворовая оборона, энерго-батареи не дают им пробиться. Тяжёлая пехота и бронепехота нас поддержат.

«Зачем я здесь?» - спросил себя Маритон. – «Зачем…».

Легат давно лежит мёртвым в выжженном шпиле и месть вроде бы свершена. Информократия с каждой секундой стремится к своей кончине, меч Рейха клинком палача готов принести ей мучительную гибель. Информация о преступлениях власти и всей лжи инфо-философии ужасной рукой настигла народ этого края и ввергла его в панику.

«Что ещё осталось?».

В воспоминаниях тут же вспыли картины давно минувшего прошлого, как он гулял мальчиком под лазурным небосводом с родителями и как его уже разлучают, как он в школе был вынужден показывать бесчеловечность, и заучивать огромные тексты инфо-философии. Став постарше он лицезрел картины жутких расправ над теми, кто выступил против «апостолов» и их идей. Несанкционированное заведение потомства, любовь и свобода мнения стали по мнению высшей власти проказой общества, которую нужно истребить.

«Это куда больше».

Он понял, что месть перестала быть заключённой только в смерти Легата… её всепожирающий пламень всегда заключался в уничтожении всех «апостолов», как единственно-виновных за весь свершённый бардак в стране. Месть за утраченную человечность.

«Определённо больше. Готов ли я… готов ли помочь Рейху? Готов ли я помочь… вернуть утраченную свободу?».

Следующие жертвы стали яснее некуда и теперь мужчина любой ценой