Бледный всадник - Бернард Корнуэлл

— Вперед! — снова воскликнул Леофрик.

На этот раз Осрик и его командиры подхватили призыв, и люди Вилтунскира, шаркая, прошли несколько шагов вперед.

Вражеские щиты со стуком ударились друг о друга, когда люди построились, и вид этого скьялдборга остановил наше наступление. Так датчане именуют то, что мы называем «стеной щитов» — «скьялдборг» буквально означает «крепость из щитов». Датчане издевательски ревели, а двое их младших воинов выступили из рядов, чтобы поиздеваться над нами и предложить поединок.

— Не покидать рядов! — взревел Леофрик.

— Не обращать внимания! — рявкнул Осрик.

Верховые выехали из форта — может быть, около сотни всадников — и рысью проскакали за скьялдборгом, в котором стояли воины Свейна и саксы Вульфера. Свейн присоединился к этим конникам — я видел его белую лошадь, белый плащ и белый плюмаж из конского хвоста. Раз появились конники, значит, Свейн считал, что наши ряды сломаются; он ждал, когда можно будет пуститься в погоню за беглецами: точно так же его верховые догнали и перерезали разбитых бриттов Передура у Дрейндинаса.

Датчане не сомневались в скорой победе: их армия превосходила нашу числом, все они были опытными воинами, а в наших рядах стояло множество людей, больше привыкших к плугу, чем к мечу.

— Вперед! — вскричал Осрик.

Ряды его людей зашевелились, но прошли не больше ярда.

Дождь капал с края моего шлема, стекал под забрало, забирался под кольчугу, и я невольно содрогался от холода.

— Порази их, господин! — воскликнул Беокка. — Истреби без пощады! Искроши их на куски!

Пирлиг молился. По крайней мере, я думал, что он молится: священник что-то бормотал на своем языке, и я слышал слово «Дау», повторявшееся снова и снова, а я знал от Исеулт, что это имя бриттского бога войны.

За Пирлигом стоял Этельвольд. Ему следовало бы встать у меня за спиной, но Эадрик настоял на том, что сам займет это место, поэтому Этельвольд защищал спину священника. Он все время молол языком, пытаясь скрыть, что нервничает, и в конце концов я повернулся к нему со словами:

— Держи щит выше.

— Сам знаю!

— Ты должен защищать голову Пирлига, понял?

— Да знаю я!

Этельвольда раздражало, что я даю ему советы.

— Знаю! — обиженно повторил он.

— Вперед! Вперед! — выкрикнул Осрик.

Как и Альфред, он был верхом и, обнажив меч, разъезжал туда-сюда вдоль рядов. Я уж подумал было, что он сейчас начнет тыкать мечом в своих людей, чтобы побудить их двинуться вперед. Ряды прошли несколько шагов, датские щиты опять поднялись, когда построился скьялдборг, и наши ряды снова дрогнули.

Свейн и его конники находились теперь у самого дальнего конца построения саксов, но Осрик поместил там группу отборных воинов, готовых охранять наш открытый фланг.

— За Бога! За Вилтунскир! — закричал Осрик. — Вперед!

Люди Альфреда, готовые принять на себя атаку, которая ожидалась из крепости, стояли слева от фирда Осрика, там, где наши ряды слегка прогибались назад. Этот отряд, в котором находился и я, двинулся вперед довольно охотно, но ведь мы почти все были воинами, да и не могли мы подать дурной пример перепуганным людям Осрика.

Я чуть было не наступил на трех зайчат, дрожавших на маленьком клочке земли, и, удивленно посмотрев на них, понадеялся, что идущие за мной не наступят на бедных зверьков, хотя и понимал, что надежды мои вряд ли оправдаются. Не знаю, почему зайцы держат своих детенышей на открытом месте, но они всегда так поступают. И эти три крохотных зайчонка, притаившихся в ямке в чистом поле, без сомнения, будут первыми живыми существами, кому суждено погибнуть в этот ветреный дождливый день.

— Ну же, ответьте им хорошенько! — выкрикнул Осрик. — Назовите их ублюдками! Шлюхиным отродьем! Вонючим дерьмом, которое прикатилось с севера! Только не молчите!

Он знал, что таким образом можно распалить людей и заставить их двинуться вперед. Датчане давно уже громко вопили, обзывая нас трусливыми бабами, однако до сих пор из наших рядов никто не отзывался. Но теперь люди Осрика тоже подняли крик, и мокрый воздух наполнился шумом оружия, грохочущего о щиты, и воплями людей, выкрикивающих взаимные оскорбления.

Я повесил Вздох Змея за спину. В сутолоке сражения меч легче вытащить из-за плеча, а не из ножен у бедра, тогда можно как следует рубануть врага сверху. А еще у меня имелось Осиное Жало — «сакс», короткий меч с крепким клинком, которым можно хорошенько пырнуть. В давке, когда клин давит на клин, короткий меч способен наделать больше бед, чем длинный. Мой щит, обитый железом, держался на левом предплечье с помощью двух кожаных петель. Поскольку на щите имелся металлический умбон размером с голову человека, он и сам по себе являлся оружием.

Стеапа, стоявший справа от меня, был вооружен длинным мечом, правда, не таким длинным, как тот, которым он бился со мной у Сиппанхамма, но все же с огромным клинком, и все-таки в его громадной ручище меч этот выглядел почти хлипким.

Пирлиг нес кабанье копье — короткое и крепкое, с широким наконечником. Он снова и снова произносил одну и ту же фразу:

— 'Ein tad, yr hwn wyt yn y nefoedd, sancteiddier dy enw.

Позже я выяснил, что это молитва, которой Иисус научил своих апостолов.

Стеапа бормотал, что все датчане — ублюдки.

— Грязные ублюдки, — твердил он. И опять: — Господи, помоги мне! Вот ведь ублюдки!

Стеапа не переставал повторять это снова и снова:

— Грязные ублюдки! Господи, помоги мне! Вот ублюдки!

У меня вдруг так пересохло во рту, что я не мог говорить, а желудок словно бы сжала чья-то невидимая рука.

— Вперед! Вперед! — выкрикнул Осрик, и мы, шаркая, двинулись вперед, касаясь щитами щитов соседей.

Теперь мы видели лица своих врагов, их растрепанные бороды, оскалы желтых зубов, шрамы на щеках, рябую кожу и сломанные носы. Забрало позволяло мне видеть только то, что находилось прямо передо мной. Иногда лучше сражаться без забрала, чтобы заметить, если на тебя вдруг нападут сбоку, но при столкновении клинов забрало бывает полезно. Внутри шлем был подбит кожей, и я весь вспотел.

Замелькали стрелы, пущенные из рядов датчан. У них было не много лучников, и стрелы летели редко, но мы все равно подняли щиты, чтобы защитить лица. Ни одна стрела не упала рядом со мной, но мы прогнулись назад, сломав прямую линию, чтобы посмотреть на форт с зелеными стенами, на которых было полно вражеских меченосцев. Я видел там знамя Рагнара с орлиным крылом и гадал, что будет, если я окажусь с Рагнаром лицом к лицу.

Я глядел на топоры, копья и мечи — их клинки стремились забрать наши жизни. Дождь барабанил по шлемам и щитам.

Ряды снова остановились. Клин Осрика и скьялдборг Свейна разделяло всего двадцать шагов, и люди могли видеть ближайших врагов, могли рассмотреть лицо человека, которого должны были убить или которому предстояло убить их. Обе стороны вопили, исходили гневом и оскорблениями, и копейщики уже взвешивали в руке первые копья.