Возвращение в Чарлстон - Александра Риплей

– Креветки, креветки, сырые креветки! Берите скорее креветки!

Крик этот разбудил Гарден на рассвете. Она по привычке протянула руку к колокольчику на столике у кровати. Там его не оказалось.

«Черт возьми, – подумала она, – спускаться вниз за кофе, да еще разговаривать с Занзи, пока пьешь…» Она повернулась на другой бок и снова заснула. Потом ее разбудил разносчик овощей. На этот раз Гарден встала и подошла к окну послушать. Она увидела реку с неподвижной, гладкой, как зеркало, водой, сверкающей под лучами утреннего солнца. Зеленовато-серая вода напоминала олово. Небо было такого же цвета. Солнце еще не успело очистить его от зимней дымки. Белая чайка носилась по серому небу и ныряла в серую воду, выхватывая оттуда серебряную рыбу. Потом опять все замерло, кроме доносящихся издалека криков зеленщика. Кругом царили мир и покой.

Над крышами разнесся звон колоколов церкви Святого Михаила.

– «Верни кота, Дик Виттенгтон», – тихо пропела с ними Гарден. И еще раз. «Половина – интересно чего», – подумала она и сказала вслух: – Половина после кофе.

Накинув кашемировый халат и домашние туфли, она сбежала вниз, в кухню.

– С добрым утром, Занзи, – пропела Гарден.

– Чего это ты поднялась? Еще только половина девятого.

– Я принюхиваюсь, пахнет ли уже кофе. И кажется, чувствую его запах.

– Что-то ты уж больно разбаловалась, как стала янки, – проворчала Занзи.

Утром Гарден отправилась в Барони навестить Ребу, Метью и остальных друзей в поселке. Реба восхищалась ее платьем, новой прической и удивлялась, как удалось решить проблему двухцветных волос Гарден.

– Это надо же, я все время красила одежду, но мне и в голову не приходило, что людей тоже можно красить.

Гарден рассказала им о Джоне и попыталась уговорить навестить его.

– Может, и съездим, – ответил Метью. Гарден поняла, что этого никогда не случится. Вернувшись в город, Гарден вдруг решила заехать в Эшли-холл. Она бы очень хотела повидать мадемуазель Бонгранд, рассказать, что уезжает на Лазурный берег. Дверь открыла служанка.

– Никого нет, – сказала она. – Сейчас каникулы. О Господи! Какая же она глупая. Конечно, никого здесь быть не может.

– Вы здесь недавно? – спросила Гарден. – Я раньше здесь училась. Меня зовут Гарден Трэдд. Я теперь живу не в Чарлстоне и просто хотела навестить старую школу. Можно войти?

Служанка неохотно впустила ее. Гарден вошла в холл и, как всегда, ощутила радость при виде спиралью поднимающейся вверх лестницы.

– Я даже не представляла, как люблю это место, – тихо произнесла она.

– Да, мэм, но мне еще надо мыть полы.

– Понимаю. Спасибо, что позволили войти. – Гарден шла по дорожке, держась, словно на уроке хороших манер. Как они все смеялись, когда она демонстрировала свое умение носить на голове корзину с бельем! Надо не забыть показать это в Нью-Йорке. Можно будет устроить настоящее соревнование. Такое, в котором она будет победительницей.

– Гарден, дорогая, я так рада, что ты приехала, – поцеловала ее Элизабет Купер. – Садись и расскажи мне о большом городе. Ты можешь остаться пообедать? Надо было спросить, когда ты позвонила, но я так обрадовалась, что обо всем забыла.

– Я должна была бы позвонить раньше. Я не знала, как буду занята, пока не приехала сюда и не говорила с Уэнтворт. Мне придется обедать дома.

Репетиция свадебной церемонии была назначена на следующий день, а после нее – чай у Рэдклифов. Гарден одевалась очень тщательно. «Постараюсь выглядеть как можно хуже, – пообещала себе она. – Сегодня всех должна затмить Уэнтворт». Она уже жалела, что отдала шить платье подружки невесты собственному портному. Оно было того фасона и из той материи, как сказала Уэнтворт, и все же выглядело явно нью-йоркским. Гарден надела простое синее платье. Слишком шикарно. Убрала полосатый шелковый пояс и галстук. Слишком траурно. Добавила широкое золотое ожерелье. Слишком богато.

Пришлось снять. Она достала маленькие ножницы из маникюрного набора, отрезала кружевной воротник от шелкового халата, засунула за ворот платья и расправила. Почти то, что надо. Она, уже не надеясь, порылась в шкатулке с драгоценностями. Вот он. Старинный медальон, подарок Элизабет. Идеально. Она ничего не могла поделать с синими, змеиной кожи туфельками с ремешком, но, может быть, никто и не заметит. Никакой краски, только чуть-чуть пудры. И никаких украшений, кроме колец – обручального и того, которое Скай подарил ей в день помолвки. Уэнтворт удивится, если она их не наденет. Гарден сложила вещи в синюю сумочку, схватила перчатки, ключи от машины и сбежала с лестницы.

– Гарден! Ты же без шляпы!

– У меня есть кружевной платок на голову. Все девушки их носят. А все мои шляпки слишком модные.

Участники свадебной церемонии собрались у церкви Святого Михаила. Гарден поставила машину на другой стороне улицы, перед почтой. Когда она остановилась, четыре темнокожие женщины бросились к машине, толкаясь и протягивая букеты цветов. Эти цветочницы были неотъемлемой частью Чарлстона, а почта – их излюбленным местом. Гарден замахала на них рукой.

– Что я вам, янки какая-нибудь? – сказала она с сильным негритянским акцентом.

Женщины засмеялись и отступили. Гарден засмеялась вместе с ними. Стоял чудесный солнечный день, корзины цветов возле почты полыхали всеми цветами радуги, лучшая подруга выходит замуж, а она сама уже послезавтра вернется в Нью-Йорк, а оттуда поедет во Францию. Жизнь была прекрасна. Гарден пошла с цветочницами туда, где стояли их стульчики и корзины с цветами, и принялась отчаянно торговаться.

Через несколько минут под смех и аплодисменты продавщиц цветов Гарден пересекла Митинг-стрит с полной корзиной цветов на голове.

– Букеты для подружек невесты! – крикнула она. Только много позже она поняла, как ей повезло, что поблизости не оказалось ни одного фоторепортера.

«Франция» оказалась меньше и старше «Парижа», зато ее отделка обладала элегантностью, несравнимой с геометрической отделкой новых судов. Золоченая резьба, дорогие ткани, росписи в стиле Фрагонара были здесь в изобилии. Судно все, от носа до кормы, было отделано в стиле Людовика IV, и полученное им прозвище очень подходило ему. Пароход был известен под именем «Замок Атлантик».

Он был украшен гирляндами флагов, а трубы уже дымили, когда Гарден поднималась на палубу. Безостановочно щелкали камеры, запечатлевая происходящее.

Впереди шагала мисс Трейджер с портфелем документов, а также аккуратно отпечатанных специальных инструкций – старший стюард должен был вручить их всем членам команды, которым придется непосредственно общаться с миссис Харрис.

За ней шла Гарден, не обращая внимания ни на репортеров, ни на других пассажиров на палубах, ни на провожающих на причале, которые махали руками друзьям, когда не таращили глаза на Гарден. День шестого января выдался холодным. Гарден была закутана в соболя, воротник высоко поднят, руки в перчатках засунуты глубоко в рукава. Манто было заколото у ворота бриллиантовой брошью в виде солнца с лучами.