Фабрика драконов - Джонатан Мэйберри

— Мне нужна неприкосновенность, — повторил он. — Иначе говорить не буду.

— Да все тебе будет, — соврал я.

Или он меня не так понял.

В полете.

Конрад Ведер был, можно сказать, вне себя.

Нет-нет, частный джет был роскошен, еда великолепна, обслуживание просто супер — но он был недоволен. Началось с того, что с ним по приватному мобильному номеру (телефон одноразовый, выбрасывается после единственного употребления) связался Дакоста.

— Планы меняются, — сообщил он.

— Как понять, меняются?

— Мой клиент хотел бы, чтоб ты свое текущее задание приостановил.

— Почему?

— Он мне не сказал.

— Но так не делается, — возмутился Ведер.

— Я знаю. Но он упорствует.

— Это что, отмена контракта?

— Отмена? — В голосе Дакосты мелькнуло удивление. — Да ну, ни в коем случае. Просто он хотел бы обсудить с тобой еще один вопрос. Так сказать, подработку на стороне.

— И ты не знаешь, что именно.

— Не знаю. Он сказал, что хотел бы обсудить это с тобой с глазу на глаз.

— С глазу на глаз у меня не принято. Ты это знаешь.

— Я ему сказал.

— Так к чему наш разговор?

— Он велел передать, что даст бонус в полцены текущего контракта, если ты согласишься встретиться.

Три с половиной миллиона долларов. И все равно Ведер сказал:

— Никак.

— Он сказал, что деньги поступят на твой счет до встречи. — Ведер молчал. — И еще: если ты возьмешься за подработку, он удвоит общую сумму изначального контракта. — Ведер молчал. — Не считая суммы бонуса за встречу.

В груди у вечно невозмутимого Ведера что-то екнуло. Получается, итоговая сумма — семнадцать с половиной миллионов. Он долго думал; Дакоста пережидал.

— Где и когда?

— Он вышлет частный самолет. — После чего связной изложил детали времени и места.

— Ты знаешь: информацию я перепроверю, — сказал Ведер. — Если это подвох или ловушка, я уйду.

— Мой клиент об этом знает.

— И отвечать передо мной будешь ты.

На этот раз на полминуты примолк уже Дакоста.

— Это не подстава, — вымолвил он наконец. — Проверь через полчаса свой банковский счет. Деньги должны будут уже поступить.

Ведер молчал.

— Але, але! — заволновался Дакоста. — Ты слушаешь?

— Как я смогу узнать, клиент ли это вообще?

— Он сказал мне, что ты именно так спросишь. А если спросишь, то я должен буду ответить: «Ты нужен на Западе».

Ведер ничего не сказал. Пароль был правильным. Значит, клиент — или Отто Вирц, или Сайрус Джекоби. Ведер давно уже раскусил, что именно эти двое проплатили ему убийство оставшихся членов «Свитка». Они были единственными, помимо Черча и тетушки Салли, кто знал о «Братстве косы» и его кодовой кличке Запад.

Восторга это не вызывало. Получается, из стерильной реальности чистых убийств, лишенной эмоциональных привязанностей, опять придется возвращаться в мутноватый мир политики и идеализма. И то и другое Ведер презирал. Тридцать лет назад в силу своего мастерства он оказался втянут в то пресловутое «Братство», клюнув по неопытности на идеологическую риторику и лесть. «Братству косы» надлежало стать самым смертоносным альянсом мира — еще бы, четверо величайших убийц из всех ныне живущих. Все у них проходило под фанфары показных ритуалов в духе раннего рейха: маски, клятвы на крови, присяга на верность «Конклаву» и тем, кто за ним стоит.

«Глупость какая», — думалось ему. И как его только тогда угораздило. Хотя это давало недюжинную практику, умственную закалку и кучу денег. Да и, признаться, во многом выковало его как человека: по мере того как «Свиток» все сильнее наступал «Конклаву» на пятки и на горло, Ведер вменил себе в привычку осторожность, ставшую по жизни неотъемлемой его чертой.

Однако с той поры его было уже не затащить под знамена политиков и не охмурить никакими лозунгами. Не хватало еще возвращаться туда сейчас.

Но деньги…

Ведеру хватало объективности сознавать: деньги Вирц и Джекоби использовали сейчас точно так же, как когда-то свои идеализм и лесть. По-хитрому, с подловатостью манипуляторов.

Хуже всего то, подавленно размышлял Вебер, прихлебывая зеленый чай средь роскоши частного джета, что эта манипуляция срабатывала.

Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем.

Фридрих Ницше

Ангар, Балтимор, Мэриленд.

Понедельник, 30 августа, 5.01.

Остаток времени на Часах вымирания:

54 часа 59 минут.

Грейс Кортленд, обнаженная, лежала в моих объятиях, дыша так же часто и шумно, как и я. Разгоряченные тела обильной росой покрывал пот. Матрас съехал набок, и наши головы под углом свисали к полу; влажными полотенцами скатались простыни. Каким-то образом с кровати послетали все подушки. Не уцелела и поваленная лампа; в ней осталась лишь одна целая лампочка, причудливо рассеивающая по комнате свет и тени.

— О господи… — хрипловато шептала Грейс.

Я членораздельно изъясняться уже не мог.

Сейчас Грейс лежала, подперев голову локтем. С одной стороны лицо ее ярко выхватывал свет лампы без абажура; другую скрывал флер тьмы. Грейс долго смотрела на меня и молчала. Я прикрыл глаза, а спустя какое-то время почувствовал, как она невесомо, даже как-то призрачно покрывает мне поцелуями грудь, горло, губы.

— Джо, — спросила она тихонько, — ты не спишь?

— Нет.

— Жутко было?

Я знал, о чем она. После того как я допросил Картерета и отвел его в компьютерный зал, где-то опять раздалась стрельба, а стекла несколько раз задребезжали от взрывов. Пленный был снова связан по рукам и ногам, а мы втроем кинулись вызнавать, в чем дело. Между тем произошло ужасное. Уцелевший персонал «Улья», одумавшись, постепенно скопился в дальнем углу территории. Некий Ганс Брукер — охранник в чине сержанта — проводил их всем скопом в отдельное помещение, сказав, что здесь они смогут безбоязненно переждать стрельбу, пока от Отто не прибудет «бригада спасателей». Как только люди там собрались, Брукер и еще двое охранников подкатили пулемет и хладнокровно всех расстреляли, да еще для верности кинули несколько гранат. В живых не осталось никого, так что на содействие местного персонала рассчитывать теперь не приходилось. Но на этом Брукер не остановился: пристрелив обоих охранников, он пустил себе в рот пулю, сорвавшую верхнюю половину его безумной головы.