Призраки знают все. Рукопись, написанная кровью - Анна Данилова

Юля рисковала, но иначе ей пришлось бы делиться полученной информацией с Корниловым, которому она перестала доверять.

Зина даже надела очки и несколько минут внимательнейшим образом изучала содержание записки, после чего еле заметно кивнула головой и подарила Юле такой обнадеживающий взгляд, что сомнений не оставалось: она не предаст ее и сделает все так, как Юля ее попросила. Быстро нацарапав свой номер телефона на обороте листка, Зина показала глазами, что записка должна немедленно исчезнуть, после чего ее пальчики снова защелкали по клавиатуре, отбивая сухой, безразличный маршик и заглушая зазвучавшие в душе Юли пусть и тихие, но все же фанфары.

* * *

Из библиотеки, куда Юля заехала за Наташей, чтобы отвезти ее домой, она позвонила Чайкину и спросила про Комарова: известно ли ему что-нибудь о пациентке с акцентом, пользующейся услугами его коллег – известных в городе психиатров.

– Я тебя огорчу: результат отрицательный. Он сделал все, что мог, и я верю ему. Возможно, что она обратилась к бывшему, так сказать уже вышедшему в тираж врачу, но Комаров знаком со всеми без исключения психиатрами города, и даже среди таких не нашлось ни одного, который бы лечил твою ненормальную.

– Тем лучше, – пробормотала Юля, закрывая для себя эту тему. «Баба с возу…» – Что у тебя нового?

– У меня – новые покойники и больше ничего. Я весь мокрый от работы. А как дела у тебя?

– Надо бы встретиться. Если я заеду сейчас к тебе на пять минут, не очень отвлеку от твоих интимных упражнений со спокойными и меланхоличными гостями?

– Приезжай, конечно. Я буду только рад…

Телефон, по которому она звонила, находился в просторном холле, на столе, за которым сидела крайне неприятная сердитая особа лет шестидесяти с усами и пышной седой шевелюрой, возвышавшейся над ее старым, напудренным, похожим на картофелину лицом. Старуха, посаженная сюда выписывать пропуска, была явно не в духе. Поэтому, чтобы не обращаться к ней с просьбой подсказать, где во время обеденного перерыва может находиться Наталья Сергеевна Зима, Юля уверенной походкой направилась в отдел иностранной литературы. Но была грубо остановлена окриком цербера.

– Где ваш читательский билет? – И вдруг тотчас же добавила: – Мы же сегодня не работаем!

Фраза, которую старуха жевала ежедневно с перерывом на выходные и касающаяся наличия читательского билета, подвела ее на этот раз: в библиотеке произошли изменения, она не работала!

– Как это не работаете? Вся страна работает, а вы – нет? Я пришла сюда по приглашению.

– Уходите отсюда, я же ясно сказала – мы не работаем… – Лицо старухи пошло красными пятнами. – И звонить отсюда вы не имели права…

Старуха словно очнулась, проснулась или вообще только переродилась, но крайне неудачно и не вовремя.

– Да что такое? – Юля вернулась к ее столу и попыталась взять чистый листок для заполнения, чтобы было «как положено». Но у нее ничего не вышло.

В это время со стороны улицы послышался вой сирены – сквозь прозрачные двери было видно, как к крыльцу библиотеки подкатила карета «Скорой помощи» и из нее показался мужчина в белом халате, а за ним – еще двое в белом, несущие, судя по всему, носилки.

– У вас кому-то плохо?

– Да не стой в проходе, не мешайся… У нас сотрудница умерла, сердце…

И старуха, которая только что всем своим видом и поведением вызывала лишь отрицательное отношение, если не отвращение и ненависть, вдруг на глазах стала превращаться в несчастное живое существо, до которого вдруг доплыл откуда-то из глубины библиотеки прохладный и горький аромат смерти… Старые люди к смерти относятся иначе.

– Сотрудница? Молодая?

– Еще и тридцати нет, – пожаловалась женщина, доставая из рукава большой смятый носовой платок и шумно в него высмаркиваясь. – Сегодня объявили, кого сокращают, вот она и не выдержала…

Санитары с носилками показались Юле ангелами, посланными сверху за невинно убиенной творящимися в стране беспорядками чистой и безгрешной душой молодой библиотекарши… «Это Зима? Неужели это она?»

От волнения Юлю стошнило прямо на стол, рядом с телефоном. Это произошло так неожиданно и настолько не вовремя и не к месту, что она готова была провалиться от стыда на месте…

– Ничего, милая, успокойся… Не переживай. – Старушка своим же платком быстро вытерла стол и выбросила платок в корзину. – Бывает. Это нервы. Ты, случаем, не беременна?

И тут она увидела носилки, на которых выносили погибшую на своем рабочем месте молодую библиотекаршу, тело которой было прикрыто простыней.

– Юля!

Она обернулась и увидела почти бегущую к ней навстречу Наташу Зиму.

– Все! Я свободна, – шепнула она Юле на ухо.

– Не поняла. Тебя что, сократили?

– Нет, не сократили, но дали отпуск… Я же в последнее время постоянно была на таблетках – нервы ни к черту. У нас поменялась заведующая, и меня отпустили аж на двадцать четыре дня… Завтра или послезавтра обещали дать отпускные.

– А что с этой… женщиной?

– Олей? Сердце. Вот ее-то как раз и сократили. А у нее двое маленьких детей, но это не ее дети, а сестры, которая бросила их на нее и сбежала… Представляешь, документы были не оформлены, и выходило, что она живет одна… Если бы она успела их оформить, то не попала бы под сокращение. Ужасно жалко Олю. Хотя она всегда болела, подолгу лежала в больнице. Она как раз завтра собиралась снова лечь на обследование. А почему у тебя такой бледный вид? Испугалась, что это меня выносят вперед ногами?

Наташа хоть и делала вид, что радуется тому, что ее не сократили, а все равно чувствовалось, что сцена, которая развернулась на фоне тихих книжных декораций библиотечного холла, подействовала на нее угнетающе.

Они вышли на свежий воздух, немного постояли, дожидаясь, пока не уедет «неотложка», после чего Юля пригласила ее сесть в машину.

– Сейчас мы заедем в морг, а потом к тебе, хорошо? Ты, кстати, можешь не выходить из машины или зайти в гастроном, купить рыбки своему коту…

– В морг? Кто-нибудь еще умер?

– Нет, просто там работает мой приятель, которому я должна отвезти кое-что из продуктов… Он недавно снова стал холостяком, и я боюсь, что он примется за старое… в смысле, начнет пить. А он хороший парень. Сейчас вот куплю ему колбасы, булок и соку, пусть пообедает по-человечески.

Она и сама не знала, зачем рассказала девушке про Чайкина столько плохого, словно о нем, кроме как о склонности к выпивке, и рассказывать нечего. Но, следуя сказанному, Юля действительно зашла с Наташей в гастроном, расположенный неподалеку от медицинского института, в подвалах которого и располагался морг, накупила еды Чайкину, дождалась, пока Наташа купит мороженого минтая и дешевой колбасы коту, после чего они вместе пошли в морг.

– Ты не боишься?