Дендрофобия - Наталья Горская

– Неужели мужчина настолько не хочет жить?

– Мужики вообще не жильцы, если говорить прямо. Загнуться как можно раньше, упиться на спор, эффектно застрелиться из-за придуманной несчастной любви, которую и закрутил именно для возможности самоубийства, сделаться идиотом от полового истощения или алкоголизма и сгинуть, словно и не было тебя – такая программа вбита в мозги, пожалуй, у половины мужского населения нашей страны, если не больше. Женщина – другое дело. Отбить у неё желание жить нелегко. Но тоже можно.

– Зачем?

– Не знаю. У меня такое впечатление, как будто население мешает нашему государству, поэтому идеология постоянно навязывает какие-то нездоровые формы поведения. У нас постоянно восхищаются смертью на фронте, на производстве, от любви к кому-то, хотя это банальное неумение воевать, работать и жить. Пропаганда мощная штука, и патроны тратить не надо. Мы живём как в пещерные времена, когда человек доживал только до двадцати лет, поэтому перед ним не стоял вопрос, как жить дальше. Отработали, родили себе подобных на замену и растерялись: а что дальше-то делать? Что можно жить как-то интересно, обустраивать мир для себя – даже не представляем, как это и зачем. Жизнь для себя нам ерундой какой-то кажется. Вот шумно загнуться в юные годы по глупости, по пьянке – самое то для русского человека. Да ещё других сагитировать последовать за собой. В Европе семья – это муж и жена. Детей вырастили, во взрослую жизнь выпустили и продолжают жить в своё удовольствие, ездят по миру, учатся кататься на лыжах – пенсия для того и придумана. В России семья – мать и дети, мужик всё время норовит слинять куда-то, на войну или сразу на тот свет. В запой уйти, что на войну не взяли, потому как жопа слишком большая отросла, пока перед теликом на диване лежал. Ну, куда тебе с ней? Разве только врага пугать. А от бабы требуют быть вечной матерью, потому что в таком перекошенном обществе её по сути больше нечем занять. Она лезет со своей гипертрофированной опекой в жизнь взрослых детей, буквально терроризирует своей любовью на грани ненависти, пытается стать для внуков лучше матери, с нею дико враждуют зятья и невестки, потому что она вытесняет их с законного места в иерархии семьи. Но ей не изменить свою программу поведения, потому что она только под неё заточена, её так воспитали. И только в нашей культуре существуют очень враждебные анекдоты про тёщу и свекровь, в других и проблемы-то такой не знают. Одно это говорит, что с обществом что-то не так. Страны воинственного Ислама придумали под вышибленных из строя мужиков забаву вроде многожёнства, чтобы как-то сгладить перекос в соотношении полов. У нас пошли ещё дальше: для баб придумали некий инстинкт, согласно которому личная жизнь женщине вообще не нужна, заниматься её устройством могут только несознательные проститутки. А «нормальная женщина», то есть согласная подыгрывать сложившемуся положению вещей, должна нарожать побольше детишек (не уточняется от кого конкретно, дескать, для материнского инстинкта это не важно) и посвятить себя всю служению им. Убивается сразу три зайца: мужики могут и дальше квасить и валтузить друг друга на полях сражений, а властям не надо думать о развитии государства, о строительстве жилья для населения, так как всё население будет жить с мамами, дожидаясь их смерти и вытесняя с жилплощади одно поколение другим естественным путём.

– А третий заяц где?

– А третий заключается в том, что для такой бабы ничего не надо делать. Разве что иногда хвалить, какая она замечательная и самоотверженная мать, пока мужики где-то там не менее самоотверженно сражаются у пивного ларька. Если бы русская баба не страдала болезненным самомнением, как и все русские люди, она бы не повелась на эту фигню. Всё дело в том, что мать детям нужна только в первые годы жизни. Например, на Кавказе детей забирают у матерей с восьми лет, и все прекрасно себя чувствуют. И там замечательные отношения к старикам, там нет ни одной брошенной пожилой матери. А у нас сидят с мамами до пятидесяти лет, и это очень сильно отражается на качестве жизни. Русские люди «славятся» отвратительным и неуважительным отношением к старикам, конкретно, к матерям. Потому что из матери сделали вечную служанку, а из детей – господ. Но господа на служанку всегда орут матом, её никто не уважает, а только пинают и шпыняют. У матерей-служанок с «обострённым материнским инстинктом» всегда вырастают бестолковые слабые дети, которые сбрасывают ей внуков. В природе нигде такого нет. Нигде вы не увидите, чтобы курица принесла цыплят своей матери и обязала их растить, а корова-мать водила взрослого быка-сына за рога, показывая ему, где лучше пастбище или куда надо ходить на водопой. Это только в России у вино-водочного отдела можно видеть сцены, как взрослый и даже старый уже мужик материт свою мамашу: «Да какая ты мать! Люди добрые, поглядите, что делается – эта курва опять мне денег не дала! Да ты тварь после этого, а не мать. Где у тебя сердце вообще?». И с ним все согласны. Всё общество на его стороне. И так – во всём. Денег ли он у неё требует, жилплощадь или сострадания. Сам он как бы вне критики, потому что все сразу понимают, что такой придурок не может ни на работу устроиться, ни заработать, а уж дом построить – тем более. Обратите внимание, что мать всегда находит и работу, и деньги, и жильё. Женщина, баба, слабый пол. Мужик и тут не теряется, готов объявить её сильным полом, лишь бы и дальше квасить с себе подобными, рассуждая об очередном росте напряжённости в Антарктиде. Вот к чему приводит гипертрофированный материнский инстинкт. К уродству. Любой инстинкт должен быть в норме, ему нельзя потакать. Человек тем отличается от животного, что умеет держать свои инстинкты в узде. Любые чрезмерности тут отвратительны. Баба, которая желает всех поразить своей непомерной материнской любовью, ничем не лучше разнузданного мужика, который всех затрахал своим инстинктом размножения и ставит его превыше всего, не понимая, почему окружающие не разделяют его зацикленности именно на этом замечательном инстинкте.

– Но культ матери и материнской любви есть во многих культурах.

– Культ матери сильнее всего в тех странах, где активно истребляется население. Естественно, нужны бабы, которые эти катастрофические потери будут с готовностью восполнять. Бешенная рождаемость – верный признак того, что человеческая жизнь ничего не стоит: ещё нарожают. Самой высокой рождаемостью славятся самые отсталые страны Азии и Африки, где масса народу умирает от отсутствия элементарных норм гигиены в виде воды и мыла, самые воинственные страны Ближнего Востока. Там всюду на женщину смотрят как на оболочку для другого человеческого организма или удобную постельную принадлежность, которая будет снимать стресс воину. Многие исследователи ломают голову, почему Афганистан и Сектор Газа постоянно воюют? То затишье, то опять резня, прекращение бойни и снова резня. А потому что вырезается целое поколение, и наступает ситуация, когда резать не просто некому, а некого. Уцелевшие остатки любителей резать себе подобных лезут на баб, выколачивают из них новое поколение головорезов, наспех растят их, пока те будут в состоянии держать в руках оружие, и опять предаются своему любимого оргазму – резне. Вы сами подумайте, в каком состоянии люди, если они добровольно отдают собственных детей на обучение смертникам, получают за это деньги и живут на них? Родители не в состоянии дать детям другое развитие. И этот круговорот повторяется из века в столетия. Это прекратиться только тогда, когда афганские и палестинские бабы пошлют своих садистов куда подальше, и пойдут учиться и работать. Они же совсем не развиваются, как государства. Там ничего не меняется тысячи лет, начиная с кухонной утвари и заканчивая способами строительства. И бабы напрасно надеются, что мужики их будут уважать за готовность им прислуживать и подыгрывать – в таких культурах процветает болезненная и даже гипертрофированная ненависть ко всему женскому. Всё по той же схеме: служанок нигде не уважают, а только трахают и отшвыривают. Заметьте, что в таких сообществах никто не интересуется качеством жизни женщин и детей. Лишь бы первые побольше родили вторых, как будто речь идёт не о людях, а поголовье скота. Никто не интересуется, как дети себя чувствуют среди таких сумасшедших взрослых, никто не спрашивает их, чего бы им хотелось, никто не заботиться об их обучении и образовании. Потому что они с рождения приговорены стать новыми жертвами резни или новыми самками для воспроизводства. Люди смотрят на себя, как на скот. Не кто-то на них так смотрит, а они сами с этим согласны.