На линии огня - Семён Михайлович Борзунов

Матери показалось это обидным, и она стала возражать, убеждать директора, что сын ее и читает хорошо, и рисует, и стихи сочинять умеет. Словом, представила меня в лучшем свете. Доводы матери, по-видимому, растрогали директора и он, посадив меня за стол, велел написать что-нибудь о деревне, вроде небольшого вольного сочинения.

— Значит, экзамен устроил? — спросил я.

— Выходит, так, — улыбнулся Анатолий Рыбин. — Я, не долго думая, написал о том, как ездил с отцом на Оку в село Кузминское к родственникам и на обратном пути сильный буран заставил нас остановиться в селе Константинове в доме Есениных. Весь разговор отца с дедом и матерью поэта был у меня тогда еще очень свеж и сильно волновал меня. Не знаю в точности, может, сочинение мое понравилось директору, а может, сам факт описания дома Есениных привлек его внимание, но решение свое он вдруг изменил. «Ну вот что, — сказал он матери. — Сын ваш будет учиться в четвертом классе. Пусть только старается».

В этой школе Анатолий Рыбин окончил семь классов и затем по причине, материальных трудностей ушел в ФЗУ на Коломенский машиностроительный завод. К этому времени он уже печатал свои стихи в заводской газете и был членом литературного кружка, местом занятий которого вначале была заводская библиотека, потом — новый Дворец культуры. Сюда к молодым авторам частенько приезжали видные московские писатели Алексей Сурков, Владимир Замятин, Павел Железнов и другие. Они помогали разбирать произведения литкружковцев, участвовали в совместных литературных вечерах. Жизнь кружка, как рассказывает Анатолий Рыбин, бурлила тогда ключом. Некоторые коломенцы и сейчас с теплотой вспоминают и о литературном кружке, и о своих товарищах по перу. Вот, например, газета «Коломенская правда» за 4 мая 1965 года. В ней помещена статья бывшего литкружковца А. Дивяшова под заголовком «Слесарь, солдат, писатель». Автор пишет:

«Незадолго до войны с фашистской Германией мы, молодые коломзаводцы, собирались на занятия литературного кружка во Дворце культуры. Занятия проводил московский литературовед т. Гребенников. Кружок был небольшой, его посещали те, кто интересовался поэзией.

Возглавлял литературный кружок слесарь первого механического цеха завода им. Куйбышева Анатолий Рыбин. Он увлекался стихами. Его труды печатались в заводской многотиражке, которая в то время называлась «Полный ход». Кстати сказать, в ней он и начал сотрудничать. Отсюда Анатолия призвали на действительную службу в Советскую Армию.

Вернувшись в Коломну после войны, я часто задавал себе вопрос: жив ли Анатолий Рыбин, как сложилась его судьба?

Путешествуя по книжным магазинам города, я однажды увидел на прилавке книгу «Люди в погонах». Ее автор — А. Рыбин. Вот я и нашел ответ на свой вопрос. Тут же купил книгу, прочитал, написал о ней в городскую газету. А сам сделал запрос в Воениздат с просьбой сообщить адрес автора. Ответ пришел быстро. И вот я пишу письмо другу в г. Оренбург…»

* * *

Великая Отечественная война застала Анатолия Рыбина в городе Новоград-Волынском у западной границы. Служил он тогда в 131-й моторизованной стрелковой дивизии, входившей в состав 9-го мехкорпуса, которым командовал Константин Константинович Рокоссовский. В это время Анатолий Рыбин был на должности инструктора-литератора дивизионной газеты «Советский воин». На третий день войны дивизия уже вышла в район города Луцка и вступила в бой с гитлеровцами на реке Стырь. В тот же день, отправляясь в части за материалом для газеты, он получил от командира дивизии полковника Калинина задание — найти сменивший позицию 743-й полк и, вернувшись, доложить о его расположении.

«Вначале я несколько растерялся: что же мне делать — добывать материалы для газеты или искать полк? — записал в своем дневнике Анатолий Рыбин. — Но задание есть задание, и отказаться от него я не мог. А вышло так, что как раз это самое боевое задание и помогло мне в поисках интересных оперативных материалов. Сперва я попал в 489-й полк, который вел перестрелку с противником в стороне от переправы. И я бы, конечно, взяв здесь материалы, вернулся в редакцию. Но вернуться, не выполнив задания комдива, я не мог. Встречавшиеся раненые говорили мне: «Куда вы идете, там же пекло». Действительно, бой на переправе был жаркий. Последние 250—300 метров до командного пункта полка я был вынужден пробираться буквально по-пластунски. Вернулся из полка я перед вечером на машине, в которой везли пленного немецкого офицера. Моей информацией о полке командир дивизии остался доволен и в знак поощрения вручил мне фотоаппарат, взятый у пленного немца. Но главное — я дал в номер такой материал о боевых действиях артиллеристов, который потом перепечатала армейская газета».

Настоящее же боевое крещение, как рассказывает Анатолий Рыбин, получил он несколько позже, когда дивизия, отойдя от реки Стырь, занимала оборону на шоссе Луцк — Житомир. Газетчики, чтобы добраться до частей или вернуться с материалом в редакцию, пользовались обычно попутным транспортом. Так не раз было со мной, так поступали почти и все мои коллеги. На этот раз Анатолий Рыбин сел в штабной автобус, который шел к месту нового НП дивизии. Впереди следовали две машины: машина-рация и легковая с офицерами оперативного отдела. При выходе из леса колонна была обстреляна противником из пулеметов и минометов. Все три машины оказались сразу поврежденными. Офицеры и красноармейцы выскочили на обочину дороги и отползли к лесу. А о том, что произошло после, Анатолий Рыбин рассказывает так:

— В лесу стало ясно, что из офицеров невредимым остался один я, а из красноармейцев — три связиста. Мы стали думать, как уничтожить наши машины, чтобы не отдать их с документами и штабными картами в руки немцев. Возможность сделать это была одна — вернуться к машинам и немедленно сжечь их, пока не подобрались к ним немцы. Но мешал сильный огонь противника. И тут получилось, как в сказке. В лесу послышался гул танков (какой-то батальон менял позицию). У меня сразу появилась мысль: «Хорошо бы на одном из танков подобраться к штабным машинам и выполнить наш замысел, если не удастся зацепить и притащить машины в лес». Неожиданно из люка проходившего танка выглянул политрук Леня Юхно, мой друг по Военно-политическому училищу. Радостная встреча, объятия и, конечно, решение попытаться спасти штабные машины. Однако спасти не удалось, потому что машины были уже основательно разбиты. Пришлось под прикрытием танка облить их бензином и поджечь. Несмотря на непрерывный огонь противника, мы все вернулись в лес благополучно. Отсюда мы увидели, как к горящим машинам подошел немецкий танк. Но все уже было кончено — машины и документы сгорели.

Я спросил Анатолия Рыбина, описал ли он эти два события в каком-нибудь