Убийца рядом со мной. Мой друг – серийный маньяк Тед Банди - Энн Рул

– Дело «Хи Омега» очень загадочное. Не буду входить в детали…но соединять имя Теда Банди с таким делом! Я еще долго буду в центре внимания. Все улики полностью сфабрикованы. Здешние ребята преисполнены решимости добиться осуждения, даже его скоро опровергнут. Единственное, что их заботит – это заковать меня в кандалы и усадить перед присяжными. И запустить процессы встык.

Он признался, что говорит со мной из регистрационной комнаты тюрьмы, но он уже настолько часто и громко высказывал свое негативное мнение о флоридской юстиции, что не боится быть услышанным посторонними.

Было 26 сентября – годовщина первой встречи Теда и Мег. За год до того он попросил меня послать ей розу. На сей раз он сказал только, что Мег в конце концов бросила его.

– Думаю, что она говорила с репортерами… Не знаю. У меня давно не было от нее вестей. Она мне сказала, что больше не может всего этого выносить и не хочет ничего об этом слышать. Ты давно ее видела?

Очень давно, ответила я ему. Больше года назад. Уверена, он не забыл, какой это день. Возможно, именно поэтому он и позвонил мне, чтобы поговорить о Мег. Теперь у него была Кэрол Энн Бун, но он не забыл Мег.

Я спросила его, сколько сейчас времени во Флориде, он запнулся.

– Не знаю. Время больше для меня не имеет значения.

Голос Теда сорвался, и я подумала, что наш разговор прервали.

– Тед? Тед?..

Внезапно голос к нему снова вернулся, но звучал теперь как-то растерянно и неуверенно. Он извинился.

– Иногда в середине разговора я забываю то, что только что сказал… У меня какие-то проблемы с памятью.

Впервые за все время я услышала такую неуверенность в его голосе. Казалось, он вообще утрачивает осознание того, где и почему он находится. Но вот к нему снова вернулась уверенность. Он переживал по поводу процесса, боялся столкнуться с этим вызовом.

– Твой голос звучит уверенно, – заметила я. – Это твой обычный голос. Голос Теда Банди.

Его ответ был довольно странным.

– Да, я обычно… бываю самим собой.

У него была только одна просьба. Он просил меня прислать ему рекламный раздел «Сиэтл Санди Таймс». Он не сказал, зачем она ему нужна. Возможно, просто ностальгия. А возможно, чтение рекламных объявлений в газете его родного города поможет ему забыть о железных стенах без окон, что окружали его со всех сторон.

Я послала ему газету. Не знаю, получил ли он ее. Я больше не беседовала с ним и не имела от него известий вплоть до кануна суда в Майами в июне 1979 года.

Крайне сомнительно, что Теда Банди в штате Флорида вообще могли судить беспристрастно. Он стал там самой главной достопримечательностью. Парадоксальным образом Тед и любил публичность, и презирал ее. И само подобное отношение делало из него идеальную тему для газетных заголовков.

29 октября 1978 года эксперт-одонтолог доктор Ричард Сувирон, специалист в идентификации зубов, провел презентацию по следам от укуса на семинаре по судебно-медицинской экспертизе. В лучшем случае ее можно было охарактеризовать как преждевременную. Сувирон из Корал Гейблз представил слайды, которые, по его словам, доказывали, что «зубы этого подозреваемого совпадают со следами укуса на ягодицах жертвы». Естественно, данная информация была распространена по всем СМИ штата, и все сразу же поняли, что под подозреваемым имеется в виду Тед Банди.

И понятно, что Тед отреагировал на это восклицанием: «Грязная игра!»

Доктор Рональд Райт, старший судебно-медицинский эксперт округа Дейд, увиливал от прямого ответа, пытаясь объяснить, как мог произойти подобный юридический промах.

– Вам приходится мириться с теми проблемами, которые могут возникнуть в связи с обсуждением дела, разбираемого в суде, если вам необходимо учить людей наиболее эффективным методам установления личности убийц или, наоборот, снятия с невинного человека подобного обвинения, – заметил он.

Однако он не ответил на очевидный вопрос, почему этого нельзя было сделать без достаточно явного намека на участников процесса Теда Банди. Кроме того, существовали и другие судебные дела, которые могли быть приведены в качестве примера и в которых установление личности преступника осуществлялось путем анализа следов от укуса. Убийца в Браттлборо, штат Вермонт, был осужден в 1976 году по обвинению в изнасиловании и убийстве шестидесятидвухлетней Рут Кастенбаум. Двадцать пять следов от укусов на ее теле соответствовали его зубам.

Сам Сувирон занимался еще одним делом, в котором он проводил сопоставления зубов со следами укусов: он сравнивал зубы двадцатитрехлетнего человека из Колумбии, Южная Каролина, со следами на теле семидесятисемилетней Маргарет Хейзлип, проживавшей в сельской местности к югу от Майами.

Естественно, Тед был более привлекательной фигурой для прессы, чем какой-то там сезонный рабочий из Южной Каролины, поэтому следы его зубов были таким образом разрекламированы. Обнародование изысканий Сувирона, как представляется, выходило далеко за рамки возможной предпроцессуальной гласности. И какое-то время даже казалось, что обвинения Теда в убийстве могут быть с него сняты благодаря неосторожным заявлениям Сувирона.

Тем не менее ничего подобного не произошло, и сторона обвинения продолжала готовиться к двум процессам. Предпроцессуальная гласность – вещь обоюдоострая. С одной стороны, она может настроить потенциальных присяжных против невинного человека, и в этом случае утрачивается надежда на справедливый суд. С другой стороны, в некоторых случаях виновный может выйти сухим из воды, поскольку обвинения с него снимаются. В том и другом случае последствия подобной гласности могут быть трагическими.

Два наиболее ненавидимых антагониста Теда Банди к концу 1978 года выбыли из игры: один безнадежно опозорился, второй был серьезно болен. Мне неведомо, знал ли Тед о том, что произошло с каждым из них, и имело ли это для него какое-то значение.

Фрэнк Такер, окружной прокурор округа Питкин, штат Колорадо, был осужден в июне 1978 года по двум обвинениям в растрате, по двум другим обвинениям он был оправдан. В декабре 1978 года он был осужден по одному обвинению в хищении имущества в крупных размерах и по двум обвинениям в ненадлежащем поведении. Такер заявлял – как и Тед относительно своих собственных дел – что все обвинения и приговоры «политически мотивированны». Он был лишен юридической практики, получил пять лет условно, девяносто дней тюремного заключения (с отсрочкой) и штраф в тысячу долларов. По словам его адвоката, Такер планировал сменить профессию. Он отправлялся в Сан-Франциско, чтобы открыть похоронное бюро.

Майор Ник Макки из отдела особо опасных преступлений округа Кинг в Сиэтле весной 1978 года перенес тяжелейший сердечный приступ, едва не стоивший ему жизни, и врачи дважды констатировали клиническую смерть. Макки выжил, но вынужден был оставить свой крайне ответственный пост, который он так долго и так успешно занимал. Уход Макки стал тяжелым ударом для всего отдела.