Убийца рядом со мной. Мой друг – серийный маньяк Тед Банди - Энн Рул

Джеки Мур, жена хирурга, пришла в полицию, но она не смогла точно опознать Теда, пока два года спустя во время просмотра телевизионной трансляции суда над ним не стала свидетельницей вспышки гнева Теда в зале суда в Орландо. Только увидев профиль разгневанного обвиняемого, она смогла сопоставить его с лицом, маячившим на задворках ее памяти.

Еще один свидетель, школьный охранник Клинч Эденфилд, оказался совершенно никудышным наблюдателем. Два года спустя, вспоминая 9 февраля 1978 года, он охарактеризовал его как «теплый, почти летний день», хотя на самом деле это был очень холодный, почти морозный день с ледяным ливнем и сильными порывами ветра.

В течение следующих полутора лет вряд ли была неделя, когда во флоридских газетах не писали бы о Теде Банди. Однако ему не разрешили проводить пресс-конференции в тюрьме, на которых он настаивал. Как только его анонимность осталась в прошлом, Тед сразу решил высказать в прессе свое отношение к характеру освещения его дела в СМИ, в которых его представляли как подозреваемого номер один в деле Таллахасси и в деле Лейк-Сити. Ему удалось тайно передать несколько писем газетчикам в Колорадо и Вашингтоне, где он резко порицал отношение к нему флоридской прессы.

Прокуратура Флориды гораздо больше была заинтересована в получении образцов его волос и крови, которые в конце концов были ей предоставлены. Однако Тед отказался представить образцы своего почерка. Судья Чарльз Майнер заявил, что если Тед будет и дальше упорствовать, он будет лишен права на предоставление информации в делах о подлоге.

10 апреля 1978 года ему было предъявлено еще два обвинения в подлоге. Одно из них гласило, что 9 февраля в Лейк-Сити он воспользовался украденной кредитной картой «Gulf Oil», чтобы приобрести бензин. Второе касалось использования украденной карты «Master Charge» в том же городе. Теперь на него начал претендовать Лейк-Сити. Но Лейк-Сити пришлось долго ждать. В округе Леон против Банди было выдвинуто шестьдесят два обвинения. И конечно, он все еще находился в розыске в Колорадо по обвинению в убийстве и побеге из заключения.

Юридические проблемы Теда продолжали накапливаться. 27 апреля в тюрьме в округе Леон был выдан ордер на доставку Теда к стоматологу для снятия слепка с его зубов. Этот слепок затем сравнят с отметинами зубов, обнаруженными на теле Лизы Леви.

Цитировали шерифа Катсариса, сказавшего:

– Не исключено, что в самое ближайшее время кому-то будет предъявлено обвинение в убийствах в «Хи Омега».

В то же самое время судья Майнор отменил назначенный на 9 мая суд над Тедом по обвинению в угоне автомобиля и ограблении со взломом и заявил, что новая дата не будет назначена до тех пор, пока подозреваемый не предоставит образцы почерка. Внезапная поездка к стоматологу, как кажется, также была намеренно запланированным сюрпризом для Теда. Ходил слух, что власти не хотят давать ему возможность «сточить зубы» до получения одонтологических образцов.

Много говорилось и о том, что обвинения в убийстве последуют практически сразу же. Однако Катсарис положил конец подобным слухам, сказав:

– Они, возможно, будут предъявлены через пару месяцев… либо не будут предъявлены вовсе.

Пока тянулся месяц за месяцем, а обвинения так и не предъявлялись, начинало складываться впечатление, что дело с убийствами во Флориде может закончиться так же, как и подобные дела в Вашингтоне и Юте. Возможно, следствие не располагало достаточным количеством вещественных доказательств, чтобы рисковать выходом на процесс.

Тем временем Тед начал потихоньку привыкать к своему пребыванию в тюрьме. Тюрьма округа Леон – белое кирпичное четырехэтажное здание, не новое, но отнюдь не какая-нибудь зловонная развалина с крысами, как часто описываются южные тюрьмы в литературе.

Его содержали в полной изоляции в особо охраняемой четырехместной камере в центре тюрьмы на третьем этаже. Он не имел никаких контактов с другими 250 заключенными, и его единственными посетителями были местные государственные адвокаты. Ему нравились его охранники, в особенности Арт Голден, массивного сложения, грубоватый, но, в общем, довольно привлекательный, отвечавший за порядок во всей тюрьме. Но Тед в принципе редко критиковал своих охранников. Наибольшее его раздражение вызывали следователи и прокуроры.

Камера его была чистая и с кондиционером. Ему разрешили слушать радио и приносили газеты. Он знал, что большое жюри склоняется к передаче дела в суд с предъявлением обвинения в убийстве.

Памятуя о предыдущих побегах Теда, его охранники были крайне внимательны. Лампочка у него в камере висела слишком высоко, чтобы он мог до нее дотянуться. Внешняя дверь была обеспечена двумя дополнительными замками, и только у одного охранника были ключи, открывавшие оба замка. И, как обычно, Тед постоянно жаловался на недостаток движения, плохую еду и освещение. Он не мог видеть внешний мир. В камере не было окон, даже зарешеченных.

Миллард Фармер, в ту пору официально не адвокат Теда, предложил подать жалобу федеральным властям, поскольку условия содержания Теда в тюрьме нарушают его права. Это была знакомая песня.

Хотя я писала Теду несколько раз весной 1978 года, я не получила от него никаких известий до июля. К тому времени я наконец вырвалась из собственной душной камеры – комнаты восемь на десять метров, где я семь месяцев писала сценарий для фильма. В моей комнате тоже не было окон, но в ней не было и кондиционера. Только сквозь щели в дверях туда мог проникать самый страшный за двадцать лет лос-анджелесский смог, и температура в моем «писательском кабинете» достигала сорока градусов.

Письмо Теда от 6 июля было примером сардонического юмора, на который он частенько бывал способен, и совершенно не похоже на то отчаянное письмо, которое он отправил после ареста. Оно было отпечатано на машинке. Помимо того, что охранники называли Теда «складом канцелярских принадлежностей», ему также предоставили пишущую машинку для подготовки к защите.

Он извинялся за то, что не смог ответить на мое последнее письмо, посланное из Калифорнии 21 мая, и вновь благодарил за вложенный чек. Денег ему хватило надолго. Он бросил курить. Его удивило, что я все еще продолжаю работать над киносценарием для Голливуда, и он предположил, что, подписывая контракт, я была наивна и мне следовало потребовать дополнительных денег за четыре лишних месяца, на которые затянулась работа.

«По крайней мере, они могли бы дать тебе «бандитские деньги», чтобы этим придуркам не пришлось уходить с пустыми руками. Ты говорила, что живешь в «фриковской» квартире»? Извини, но я не очень хорошо разбираюсь в лос-анджелесском диалекте, или это какое-то разговорное словечко? Возможно, оно означает, что там вокруг ходят фокусники, у которых из шляп выскакивают кролики? Или ты хочешь сказать… ты намекаешь… хмм… что люди там познают друг друга телесно, легко сговорившись о цене? Если дело обстоит именно так и если это приносит лучший доход, чем литература, а скорее всего, тут не может быть никаких сомнений, ты должна подумать о том, чтобы войти в руководство. Ты могла бы подать заявку на кредит для малого бизнеса, чтобы начать дело».