Нет чужих бед - Оксана Демченко

— Моя кровь говорит, что надежды нет, — нехотя признал старый ампари. — Но пока он жив, и это удивительно. Чем я могу помочь?

— Демоны знают о вас больше, чем мы, — виновато признал Рахта. — Фоэр закрыл Арху, ничего иного в тот момент и нельзя было сделать. Их стрелковое оружие не только наносит раны, но и отравляет. Яд мы пока не можем нейтрализовать, он совершенно незнакомый. Сложная комбинация магии и разрушительных простейших существ, токсинов. А для вас заражение крови — верная смерть. Мы собирались сделать полное переливание, но Аэри запретила. Полагаю, она права. Ампари не люди и не эльфы, вы сильно зависимы от своей крови.

— В ней и наша память, и опыт, и личность, — кивнул Шагра. — Если изъять родную кровь полностью, ампари станет другим. Вернется к уровню развития ребенка пятнадцати зим, и это в лучшем случае. В худшем переродится в нечто иное, опасное. Аэри права, лучше не рисковать, он бы и сам так сказал.

Лэйли упрямо замотала головой. Она не была готова отказаться от риска. И пока не видела серьезных причин для такого решения. Требовательно обернулась к Рахте: что он-то думает и делает?

— Пока мы стараемся исключить из яда хотя бы магический компонент, — задумчиво продолжил Рахта. — И дело движется, потребуется еще полчаса, не более того. Шагра, а нельзя как-то активировать, если так можно выразиться, новую кровь? Скажем, родственник или…

— У него нет прямых родственников, — покачал головой ампари. — Я гостил в вашем мире и благодаря доброте леди Риолы кратко ознакомился с тем, что вы именуете генетикой. К нам это знание в его нынешнем виде применимо лишь частично. Мы приходим в мир как сочетание четырех линий крови родителей и их предков, тут все совпадает. Но затем мы себя меняем. Часто привнесенное куда сильнее исходного. Вот Шарим: он сейчас Эрр Данга, это две его главные линии крови родителей, проявившиеся в характере и внешности. Пока он ребенок и для него допустимо даже переливание крови, опыт невелик, сознание еще не устоялось, рядом мама. То есть он наверстает потери. Но позже… Я с ним стану заниматься, буду подбирать для мальчика опыт и кровь своей линии среди ныне живущих, постепенно смещу главенствующую фамильную связь к фамилии Эрр… Он изменится. Даже внешне, понимаете?

— Пока да.

— Фоэр по мужской линии происходит от семей Валья и Тарр, по матери своего отца он Юго. И только в четвертой линии, по матери его матери — Атнам.

Лэйли порылась в шкафах и высыпала на стол несколько камней, совсем как недавно, во время гадания на срок вскрытия прорывов. Пояснила, что это ее новая забава — составлять характер из кристаллов. Арха так удачно рассказал о том, что ярость — багровая, разум имеет сиреневое сияние, а сердце — золотое… Лорд Тирго кивнул, подтверждая, что его народ уделяет немалую роль цветам. И так пояснить изменения действительно удобнее. Отобрал четыре камня, уточняя, кем были родственники Фоэра. Лэйли подвинула вперед темно-бордовый камень, обозначающий кровь рода Атнам. Ампари заинтересованно проследил и выбрал светло-золотистый, почти прозрачный кристалл.

— Исходно он звался Фоэр Юго Тарр. Был очень светловолос, тонок в кости и изящен. Юго — хранители памяти нашего народа, семья Тарр тоже не из числа воинов. Они изучают природу, так было всегда, пока для нас существовала возможность мирно жить… Семью Фоэра уничтожили, сожгли весь поселок. Людям понадобились новые земли, их становилось все больше. А отобрать проще, чем раскорчевать. Фоэр выжил, но перенес произошедшее очень тяжело. К тому же его спасла именно бабушка, Чара Атнам. Она была воином, наставницей.

— И он стал меняться, — догадалась Лэйли.

Шагра устроил на середине стола камень, придвинул к нему два новых — багровый и почти черный. Пояснил: один из них означает обучение и испитие крови Атнам, усилившее эту линию. Второй — лечение сознания после утраты родителей и повторное пополнение знаний через кровь. На сей раз по линии Эллог — мальчика взял к себе в семью дед Аэри. Тяжело вздохнув, Шагра подтолкнул еще три камня, и еще два. Указал: здесь обучение, а здесь лечение после тяжелого ранения. Добавил еще несколько камней. Лэйли кивнула: общий цвет всей группы уже растворил в себе светлое золото исходной линии и сеял темные блики алого, лилового, багряного.

Шагра сгреб все пригодившиеся кристаллы в одну кучку и накрыл ладонью.

— Вот таковы влияния первой сотни лет его жизни, далеко не полный список… Все эти ампари ныне мертвы. Повторить ничего нельзя, если вы рассчитываете на создание некоей подходящей крови. Я просто хотел объяснить, почему с нами невозможно обычное для других лечение. Не держите его в подобии жизни, бессмысленно.

— Ладно… но что делает Аэри и остальные? — нахмурилась Кошка.

— Пытается сохранить полное звучание его крови, — тихо сказал Шагра. — Это похоже на памятник у людей. Они вырезают портрет в камне, а мы создаем эхо.

Кошка победно кивнула, уселась на стол, смахнув все камни. Обняла колени и подмигнула несколько удивленному ее поведением Шагре:

— Вот видишь, как полезно задавать вопросы! Без них ты никогда бы не совместил наши потребности и ваши возможности. Но я, самая гибкая из кошек…

— Короче, — потребовал Рахта.

— Я еще думаю, — сердито нахмурилась Лэйли, изворачиваясь и исследуя взглядом свою пятку. — Мяу… то есть уже придумала.

Она села прямо и кивнула. Сложила руки на коленях, затем обличающе ткнула пальцем в светлый кристалл, изображавший недавно исходную личность Фоэра. Тот послушно переместился и лег в ладонь.

— Подходящая кровь для начала процесса у нас имеется. Вот пусть в ней и создают этот свой памятник. Чуткость у вас высокая, а звук мы легко трансформируем в вибрацию заданных параметров на уровне… неважно, пусть Раа умные слова потом выговаривает. Ну, я хорошо придумала?

— Не знаю, но сейчас проверим, — заинтересовался эфрит. — Шагра, петь могут лишь трое?

— Наилучший результат достигается, когда звучание создает одна семья, включающая лордов и знакомая с погибшим, — отозвался ампари, с трудом веря вернувшейся на лицо Кошки озорной улыбке. — Можно вызвать Тойю, я тоже гожусь. И сын Архи, хоть он и мал еще.

— Тогда нечего бездельничать, — сморщила нос Кошка. — Собирайте родню и пойте. Я пойду к Тиэсе, ей трудно одной. Раа, найди Нору и вызови сюда Вэйль. Удерживать нить жизни — древняя магия, и считалась она всегда женской. Так что сам не лезь.

— Исполню в точности, — поклонился эфрит.

Лэйли неопределенно повела рукой: не сомневаюсь, но поспеши. Сама она уже открыла дверь в операционную и двинулась к королеве. Вырастила у изголовья больного удобное кресло, забралась в него с ногами. Подмигнула Тиэсе и положила узкую ладонь на лоб Фоэра. Пальцы второй руки сплела с пальцами королевы, и вдвоем они стали держать то, что Кошка назвала нитью жизни.

Удавалось с огромным трудом, и каждое мгновение обеим казалось последним. Слишком чуждое сознание, незнакомое, неизученное. Да и магия в мире двойной звезды приходит и обрабатывается иначе. Душа Фоэра принадлежала багровому Роллу, была столь же упрямой и порывистой. За жизнь он не особо усердно держался, исполнив долг и защитив своего лорда. К тому же, испытав однажды едва ли не до конца ужас перерождения, опасался его куда сильнее, чем смерти. Пламя жизни едва теплилось на тонком стебельке нити. Ладони берегущих огораживали его со всех сторон: от холода раны и потери крови, от ярости ледяного ветра отравления, от собственного страха… Огонек то вспыхивал, то снова исчезал, и казалось — уже окончательно. Но он упрямо возрождался и дрожал, метался, сникал. Потом рук стало больше, и в плотном их кольце жизнь обрела некое подобие защищенности. Каков срок горения свечи — не знала и не рисковала уточнять ни одна из берегущих. Это работа прочих: успеть, пока есть еще хоть малый огонек…