Нет чужих бед - Оксана Демченко

Рослый мужчина в богато расшитой одежде взошел на помост и зычным голосом произнес то, что весьма удивило и — что уж скрывать правду — порадовало город. Род эргрифа давно утратил уважение. О гибели его грустили недолго, услышав, что усобицы не будет: грифы достигли согласия и «до полной победы над демонами» передали цепь с девятнадцатью ключами, символизирующую власть в Дарле, Варзе Гридиму, свету рода Сарычей. А тот, в свою очередь, назвал воеводой Фарнора, светца храма.

Свернув первый указ, глашатай дал людям время обсудить его и, усмехнувшись в усы, достал второй, поменьше и с одной печатью. В нем значилось, что дворец восстанавливать за счет города гриф не будет. Новость удивила и обрадовала горожан. Каждый уже с тоской осознал, как ударит по его карману гибель Купола Дарлы. Многие прикидывали, достанет ли средств на прокорм семьи. В продолжение первой своей воли гриф указывал, что храм следует восстановить общими стараниями и по мере сил. Сверх того всему городу предстоит основательная переделка, которая в интересах каждого жителя. Она изгонит из столицы болезни и сделает лето «порой тепла и радости, а не временем мух и зловония». Нижний город сокрушенно стих — они лучше прочих знали, насколько правдивы слова грифа. К ним стекала все грязь из верхнего города, будто своей мало…

Напоследок гриф указывал, что над всеми работами в городе будет установлен единый мастер, не имеющий себе равных в деле строительства и получивший от него, Варзы Гридима, полную поддержку. Имя же мастера — Рртых. Слободские недоуменно зашумели — что еще за мастер? Имя нелепое, знать такого никто не знает…

Маэстро поднялся из своего кресла, поклонился людям:

— Дела храма, кои мы обсуждали с вами, на сегодня завершены. Уступаю это место мастеру. Полагаю, вы найдете его слова весьма интересными.

Патрос неторопливо спустился с помоста и сел в карету. Дюжина светцов огородила его, еще полусотня создала свободный коридор Маэстро отбыл.

А взгляды толпы тотчас приковала к себе невысокая и нерушимая фигура гнома. Рыжего бородача, похожего до оторопи на Ролла — гневливого, неуемного и весьма опасного брата Адалора, с весны набирающего все большую силу. Кряжистый мастер прошел к краю помоста и остановился там, оглядывая толпу:

— Имя мое Рртых, человеком я не являюсь, моя раса зовется гномами и живет отсюда очень далеко. До земли вашей дела мне и родне моей нет, я тут интересуюсь только демонами. Потому как рубить их — наше родовое дело, исконное. В мирное же время любой гном без работы не сидит. И другим сидеть не дает, учтите. На эту весну предстоит у нас дело большое, непосильное даже, как сперва покажется. Именуется оно канализацией. Без такого занятия нам, гостям, трудно с вами добиться взаимопонимания. Потому как к грязи мы непривычные. И вас отучим, слово Рртыха. Всю грязь города пустим в трубы, потом в отстойники, чтоб реку не травить. Мостовые будем вскрывать повсеместно. Какие и когда, я уже определил, указ и карта со сроками будут вывешены тут, на площади, к вечеру. Работников нанимать стану здесь же. И учтите: деньги платит Сарыч, человек он надежный. А я сверх того добавлю. Если в ком найду настоящее гномье усердие, тех выделю и им расскажу, как производить посуду со стенками тоньше пергамента, как краски делать стойкие и неядовитые. Как железо обрабатывать так, чтоб демонам оно шкуру прорывало. Много всякого, разберемся, что вам полезнее.

— Ох и резво ты запрягаешь, да только грузишь в навал, — возмутился старший верхнего города. — Смотри, как бы телега не поломалася.

— Пока еще не ломалось то, что моими руками сделано, — недобро прищурился гном. — Скажи прямо: денег тебе жаль. Еще бы! С таким брюхом и ювелиру развернуться невозможно, чтоб трудиться в полную силу. Узор на бляхах неровный, камни все как есть попорчены. На мостовых и то ровнее укладка!

— Мыслимое ли дело, — возмутился старый ювелир, — чтоб чужак, по виду — ну прям отродье роллово, принародно позорил! Моя работа всей столице ведома, и клеймо мое славится уже пятое поколение.

— Да я не к позору речь веду, — громче прежнего удивился Рртых. — А к тому, что и вам от моих знаний польза будет. Глянь на мою работу, старую, еще ученическую: может, перестанешь сердиться. А про живот… так на воздухе тебе поработать следует, сколько можно сидеть сиднем? Хоть храм помочь отделать, благое занятие. Потому как я задумал колокольню возвести получше прежней. И, пожалуй, повыше.

Пожилой ювелир не слушал, ревниво ощупывая полученную из рук роллова отродья цепь с массивной подвеской. Поверить, что подобное могут сделать руки людей, он бы никогда не решился. Но если какой-то непочтительный гном управился — значит, осилят и иные.

Тем временем Рртых заставлял вздрагивать ставни, наполняя площадь раскатами своего баса. Зачитывал список необходимых работников, торговался, выбирал себе помощников. Часть любопытных, переполнившись впечатлениями, стала постепенно расходиться с площади. Прочие поплотнее подтянулись к помосту и слушали с удвоенным вниманием. Кузнечный староста потребовал образец оружия, поражающего демонов, получил с пояса гнома широкий кинжал в ножнах. И теперь охал в окружении мастеров и подмастерьев. Купцы торопливо пробрались к помосту и набивались к Рртыху в поставщики. Какая стройка без хорошего камня, леса и прочих материалов?

Лэйли звучно зевнула, потянулась и встала. Слабость давно покинула тело. Хотелось пообедать и заняться делом. «Бас Рртыха всегда взывает к ответственности», — усмехнулась про себя Кошка Ли. Сегодня он напомнил: в операционной по-прежнему спит Фоэр. И королева, бедняжка, наверняка до сих пор неотлучно рядом с ним.

Фоэр действительно лежал в операционной и отдыхал, погруженный в целительный сон. Кровь, воссозданная пением и магией, медленно и нехотя становилась по-настоящему родной. Перелита она была уже во второй раз. Первая оставалась в теле недолго и включала зелья народа ампари, хорошо действующие против яда, и эльфийские лекарства, нейтрализующие иные компоненты отравы. Новая, заполнившая сосуды теперь, полностью вытеснила всякую память об отравлении. И сильно размыла память как таковую. Казавшиеся прежде четкими и привычными образы слоились, терялись в дымке, лишались в восприятии резкости и объема. Это утомляло и настораживало.

Память и кровь сдруживались очень тяжело, наполняя сны болью и сомнением, вынуждая заново прожить прежние зимы — все двести семь, отделяющие нынешнего Фоэра Атнама, воина и хранителя лордов, от златокожего младенца из рода Юго Тарр.

Земли, где жила его семья, ампари именовали Ноэма оэ, что можно перевести на язык людей примерно как «чаша багрового света». Впадиной служило низкое старое взгорье, окруженное с восхода и севера стенами более молодых рослых кряжей. Бока гор имели смуглую каменную шкуру коричневых и бурых тонов. Местами в разломах скал открывались удивительные срезы бело-розового тона. Там на поверхность выступал цельный мрамор, и по нему, шлифуя и выглаживая плиты, век за веком струились с гор удивительные потоки искристой говорливой зеленой воды.

Отец часто ходил к скалам и брал с собой его, малыша Фоэра. Рассказывал, как в представлении народа ампари менялся мир в древности, как воздвигались складки гор, горячие и пластичные. Как застывали они, обретя окончательную форму, понравившуюся багряному и белому братьям-светилам. Как современный материк сошелся из двух разрозненных плит в наилучшей для поддержания жизни зоне. Пояснял: позже плиты снова стали раздвигаться. И теперь уже отчетливо наметился Срединный канал, который, возможно, через пять-семь сотен зим полностью разрежет сушу. Это угрожает северу опасным похолоданием, а югу — пробуждением ныне дремлющих вулканов. Само собой, беда придет, если ампари прекратят поддерживать равновесие, которое меняет мир очень и очень сильно. Меняет к лучшему. Фоэр удивленно пожимал плечами: с чего бы ампари прерывать свою работу по поддержанию равновесия? Вот он следует знаниям рода. Может уже теперь отослать в скалы нужное звучание запроса и по эху точно назвать породы, слагающие горы, даже их возраст и структуру. А еще определить, насколько в тех или иных горах велики внутренние напряжения, угрожающие подвижками плит. Когда вырастет и закончит первичное обучение, сможет еще и успокаивать недра, восстанавливая их равновесие.