Русские распутья или Что быть могло, но стать не возмогло - Сергей Кремлев

Имея возможности Грозного, лишить невинности тысячу девиц, пожалуй, можно было, но вряд ли православный и искренне богобоязненный царь стал бы хвалиться однозначным по тем временам «блудом» перед чужеземцем. Горсей явно спутал царский терем с султанским гаремом.

Ссылающийся же на это «свидетельство» современный германский профессор-историк Кемпфер приводит ещё и «сообщение» Горсея, что Иван якобы похвалился также тем, что «лишил тысячу детей возможности воспроизвести потомство». Затем Кемпфер резюмирует: «Из замечания Горсея… можно сделать заключение о возможной бисексуальности Ивана IV», а далее размышляет: «Трудно определить, страдал ли Иван IV паранойей, как считают некоторые американские учёные, или бредовыми состояниями с присущей им агрессией…».

Каково!?

По Кемпферу вопрос состоит лишь в том – был ли русский царь параноиком, или просто страдал маниакально-депрессивным психозом… И это при том, что сам же Кемпфер, имея в виду анти-ивановский европейский «чёрный пиар», пишет (жирный курсив мой): «Эти прокламации создали образ московского тирана в общественном мнении Германии, однако они не достигли своей подлинной цели – политического эффекта, выразившегося в военной помощи (Ливонии. – С.К.)».

Впрочем, на Грозного мелко клевещут и доморощенные клеветники… Уже упоминавшийся «историк» Даниил Аль – жертва «опрично…», пардон, «сталинского террора», благополучно дожил до XXI века… Сообщив в 2005 году, что Иван любил играть в шахматы, Аль далее пишет, что «игра в шахматы, или как её тогда на Руси называли – в зернь, считалась греховным занятием», но «царь Иван от этого запрета себя освобождал».

Игра в зернь действительно считалась греховным занятием и была запрещена, но потому, что, как следует из «Словаря древнерусского языка» И.И. Срезневского, «зьрнь = зернь» это – «игра в кости или зерна». Срезневский приводит и примеры – из Стоглава: «Бражники зернью играют и пропиваются», и из Уставной Важской грамоты 1552 года: «Или костари начнут воровати, зернью играти или иное которое лихое дело учнет чинити». Шахматы же на Руси исстари назывались шахматами, что свидетельствует тот же Срезневский.

Игра в шахматы для церковных чинов одно время действительно не приветствовалась, что зафиксировано, например, в «апостольских заповедях» Паисиевского сборника, но этот документ относится к рубежу XIV–XV веков, то есть – ко времени за чуть ли не два века до эпохи Ивана IV. Во времена же Ивана IV шахматы были любимы не только царём, но и боярами, и вообще многими.

Не далеко ушли от Даниила Аля и другие «либеральные» «историки»… Они привычно клеят к образу Грозного ярлык «тиран», хотя должны бы знать, что таким в своих политических целях хотел видеть русского царя Запад, и что венский дипломат Герберштейн определял как «тирана» уже отца Ивана – Василия III Ивановича, которого Западу тоже любить было не за что…

Как уж расписано якобы пристрастие царя Ивана к колдунам, гадалкам, астрологам и т. д., но вот Карамзин, подводя итоги царствования Ивана Грозного, отмечал, например, что вводимое при Иване «церковное законодательство принадлежит царю более, нежели духовенству: он мыслил и советовал; оно только следовало его указаниям». «Слог, – писал Карамзин, – достоин удивления своею чистотою и ясностию».

Карамзин приводит главы церковных уставов Собора 1551 года, и 12-я глава гласит: «Духовенство обязано искоренять языческие и всякие гнусные обыкновения. Например, когда истец с ответчиком готовятся в суде к бою, тогда являются волхвы, смотрят на звёзды, гадают в какие-то Аристотелевы врата и в Рафли… Легковерные держат у себя книги… звездочётные, зодиаки, алманахи, исполненные еретической мудрости…».

Это ведь оценки и царя!

И если Иван в молодости не был суеверен, то обстоятельства многотрудной жизни, столкнувшей его с бездной людского цинизма, вряд ли подтолкнули его к тому, что он сам же и осуждал…

Как ни странно, но сильный импульс к положительной переоценке Грозного дал не профессиональный историк, а уже немолодой писатель из Горького Валентин Костылев (1884–1950). Начав писать ещё в начале ХХ века, он потом надолго замолчал, а с 30-х годов увлёкся темой русской истории. 19 марта 1941 года Костылев опубликовал в газете «Известия» «Литературные заметки» о Грозном, где критиковал историков, которые «не стеснялись “вешать собак” на Ивана IV», и замечал, что «не надо быть очень большим знатоком истории», чтобы усомниться в том, что Иван мог быть «полусумасшедшим, зверем, самодуром», если государство при нём «настолько выросло и окрепло, что впоследствии ни “смута”, ни польская интервенция, ни самозванцы не смогли поколебать и умалить его могущества». Костылев несколько увлекался, но в основе своей его мысль была не только проста и логична, но и исторична.

Ни Костылев, ни заинтересовавшийся фигурой Грозного тоже до войны Алексей Толстой, не были побуждаемы к тому «социальным заказом» Сталина – просто оба писателя независимо друг от друга и без всякого влияния Сталина уловили соответствие сути Грозного грандиозным державным задачам. При этом полностью безосновательны утверждения о том, что Иван Грозный якобы оказался любимым историческим деятелем Сталина… У Сталина был единственный любимый исторический деятель – Ленин, и Сталин это раз за разом и год за годом подчёркивал. Просто Сталин смотрел на Грозного объективно, а объективный взгляд на него выявляет конструктивную суть Грозного.

Либеральный литературовед Дмитрий Лихачёв (1906–1999) – тоже «жертва сталинской опричнины», в 1986 году утверждал, что «рядом с Грозным не могло быть других взглядов», что «в его царствование никто не смел высказывать иных суждений…».

Это утверждение не выдерживает никакой критики уже с позиций логики – там, где все безгласны и все согласны, некого и незачем репрессировать. Но Лихачёв, будучи рафинированным «интеллигентом», далёким от практики управления, не был прав и по существу – в мощном и простирающемся на огромные расстояния государстве «безгласия» просто не может быть.

Если государственный аппарат и различные социальные слои, включая торгово-промышленные и аграрные, не имеют права на деловую инициативу, то такое государство неизбежно и быстро деградирует. А Русь времён Ивана Грозного постоянно развивалась и расширялась, ведя на огромных территориях как масштабные военные действия – оборонительные и освободительные, так и впечатляющую хозяйственную деятельность. Например, в России Ивана Грозного возникли десятки новых городов и рубежных крепостей… Он что – каждый город и каждую крепость закладывал и обустраивал лично?

В системе государственных и военных должностей, сформировавшейся в России Ивана Грозного, важное место занимала должность «головы» – на служебной лестнице они стояли ниже воевод и подчинялись, кто – воеводам, кто – по принадлежности, тем или иным приказам: Пушкарскому, Стрелецкому или Разрядному. На должности «голов» назначались, как правило, дворяне, хотя бывали и исключения.

Стрелецкий голова командовал 500 стрельцами; пушкарский голова – городской артиллерией; осадный голова ведал подготовкой города к возможной осаде; засечный голова – охраной и содержанием в исправности засечных черт; станичный или сторожевой голова командовал пограничными отрядами на южной границе, казачий – городовыми казаками…