Повешенный - Лина Вальх

– Вы считаете миллионы людей идиотами, мистер Кёниг? – тихий звонкий голос Кэтрин перекрыл гам от перешёптывания, и все взгляды обратились на девушку.

Секундная пауза оказалась слишком своевременной, чтобы все смогли перевести дыхание и приготовиться к новому витку разговоров на этой скользкой серпантинной дороге религии и атеизма. Уильяма это начинало даже немного забавлять, пусть он и переживал об Алане больше, чем сам Алан о себе.

– Конечно, нет, мисс О’Брайан. Я лишь предлагаю вам альтернативу, – осклабился Алан, не глядя разрезая кусок мяса.

– Тем не менее вы ставите под сомнение веру людей.

– Я ставлю под сомнение целесообразность громадных каменных построек и золотых крестов. Даже если бог существует, – Алан закинул кусочек себе в рот и продолжил, пренебрегая правилами приличия: – вряд ли ему достаётся хоть крупица богатства Ватикана, а Понтифик спит в, я уверен, намного лучших условиях, чем самые приближенные к богу слуги.

– И все же это часть человеческой веры, – упрямо повторила Кэтрин, глядя в глаза Алана не моргая. – Вы не можете просто взять и выкинуть ее, сказав, что она бессмысленна.

– Могу, – просто отозвался Алан, запивая свои слова щедрым глотком красного вина. – Или ваша вера может существовать только при наличии золота и драгоценных камней? В таком случае, ха-ха, вы молитесь богатствам, а не богу. И это, кажется, один из смертных грехов. Впрочем, я не очень силен в этой части религии. Слишком нравится вкусно покушать и побыть в компании прекрасных дам, чтобы переживать о спасении души.

Раздалось несколько одобрительных мужских смешков, и их тут же спешно подавили под суровыми взглядами жён. Девичьи смешки стали слишком громкими и их не могли заглушить даже строптивые пошикивания родителей. Алан добился своего и теперь торжествовал, потягивая вино и глядя на Кэтрин. Девушка молчала, прищуривала свои золотистые глаза и морщила немного курносый нос, как лиса, вынюхивающая свою добычу. К счастью для Уилла, сегодня не он был добычей Кэтрин. А шкура Алана каждый раз оказывалась слишком толстой, чтоб можно было с лёгкостью ее прокусить. Тем более еще неопытным женским зубкам.

– Тогда во что вы верите, мистер Кёниг?

– Я верю в себя.

Несколько простых слов, сложившихся в такой же простой и незамысловатый ответ. Порой всем не хватало веры в себя, но у Алана Маккензи ее хватило бы на несколько небольших городков где-нибудь в средней полосе или на юге страны. Уверенности Алана можно было только молча позавидовать, проглотить все обидные слова, приготовленные для Маккензи, и постараться не подавиться ими в приступе бессильной злобы.

– Предлагаю выпить! – Анхель поднялся, стараясь побыстрее разрядить трещащую электрическими разрядами обстановку. – Чтобы каждый верил в себя и свои силы!

Казалось, это должно было сбавить градус напряжения, протянувшегося между Аланом и Кэтрин высоковольтными проводами. Так и было. Первые минут десять после тоста Анхеля прошли достаточно спокойно. Все даже начали находить темы для светских разговоров, восхищались едой и старательно не замечали взглядов, которыми Алан и Кэтрин одаривали друг друга. Уильям вёл беседу с милой старушкой по левую руку, которая неожиданно оказалась знакомой его бабушки, и теперь приходилось поддакивать ее воспоминаниям молодости, поправлять стирающиеся в памяти имена и говорить, что это не он был тем пухлым малышом в матросском костюмчике, который измазался в яблочном пюре с головой.

Но уже вскоре Уильям стал замечать подозрительные взгляды, которые Алан кидал на сенатора О’Брайана, с остервенением пережёвывая поданный салат. В какой-то момент Уилл даже начал беспокоиться, что Алан просто выплюнет зажатое в челюсти вино на лицо политика. Но нет, Алан просто несколько секунд раскатывал напиток по языку, прожигая сенатора взглядом, а затем сглотнул.

– Слышал, скоро собираются отменить Сухой закон. И вы этим недовольны, сенатор, – Алан не спрашивал, а просто констатировал, ожидая реакции политика.

– Я? Да, – сенатор слегка подскочил на своём месте, оглянулся и, заметив смотрящего на него Алана, нахмурился. – Вместо того, чтобы усиливать меры, правительство потакает прогнившему обществу. Этот мир трещит по швам и разваливается в охватывающем его безумии, а идиоты в своих кабинетах только и думают, как бы набить себе карманы новенькими купюрами. Нужно отлавливать всю чернь, что уничтожает наше общество и разрушает моральные устои, на которых держится наша история. Сегодня они пьют алкоголь, а завтра… А завтра они будут якшаться к отверженными обществом людьми, обжиматься с себе подобными и дружить с черномазыми?

– Какие красочные выражения от политика. Не думал, что вы способны связывать слова в столь… – Алан взмахнул бокалом, выплеснув немного вина на свой костюм, но совершенно этого не заметил, – изысканные конструкции. Все политики, которых я встречал, были довольно косноязычными и могли связать слова только в нечто в духе «В атаку!» или «Отрубите же ему голову!». Вы практически поразили меня, сенатор.

– Приходится развиваться, чтобы убеждать идиотов коллег в их некомпетентности.

Если кто-то и не заметил неприкрытого сарказма в голосе Алана, то это точно был мистер О’Брайан. Уильям поперхнулся прожёвываемым кусочком мяса, когда понял, что политик посчитал слова Алана комплиментом, и еще больше опешил, когда заметил, как гордо преобразилась осанка мистера О’Брайана, как вздёрнулся его подбородок и как победно засиял взгляд человека, уничтожившего карьеру не одного своего соперника.

– К слову, откуда вы, мистер Кёниг?

– Восточная Пруссия, – небрежно брякнул Алан, не глядя на сенатора, и поднял голову, когда тишина, последовавшая за ответом, стала слишком неловкой, чтобы ее можно было игнорировать. – Это рядом с Польшей. Вы же знаете, где Польша?

Сенатор нахмурился, его жена мягко улыбнулась и заморгала своими маленькими крысиными глазками, а Алан вскинул брови, кажется, гадая, действительно ли эти люди не знают таких банальных вещей или просто прикидываются. Уилл поперхнулся воздухом и слегка стукнул себя по груди: карта мира тщательно вбивалась старым учителем в голову непослушного Белла, но все, что он знал о Польше, это ее отсутствие на известной ему карте мира. Анхель на другом конце стола искренне забавлялся разыгравшейся сценкой и отпил из своего бокала.

– Занятно. Двадцать лет назад мы и не думали, что увидим старую добрую Польшу на наших картах. Правда, как по мне, она уже давно отжила своё. Жаль, что императорская семья сдала свои позиции и позволила этому, – Анхель улыбнулся, – недоразумению вновь обрести крылья.

– Он, конечно, должен был спросить твоего мнения, – едва слышно, так что слова донеслись только до Уильяма, пробормотал Алан.

Мария наклонилась к мужу, что-то зашептав ему на ухо. Анхель только размеренно кивал и поглядывал то на Алана, то на Уилла, пока Мария с ним разговаривала. Или точнее с его внимательно слушающим ухом. Все гости вернулись к свои блюдам, и некоторые даже начали покрикивать на «нерасторопных официантов, которых в детстве недостаточно лупили родители, раз они выросли такими растяпами». Уилл предпочёл сделать вид, что не слышал этого от милой старушки по соседству, и продолжил наблюдать за более интересной частью стола – Куэрво и О’Брайанами.