Страшное гадание - Елена Арсеньева

Джаспер и Флора переглянулись, а потом молодая женщинаразбросала солому в углу телеги и достала большой клетчатый узел. В плед былиувязаны какие-то вещи – ее и Алана, а среди них лежал большущий шерстянойклубок. В него были воткнуты спицы с начатым детским чулком. Чулочек получалсяне полосатый, как носили здесь все, а невероятно пестрый, потому что на клубокбыли беспорядочно намотаны нитки самых разных цветов. Что-то подобное Маринауже видела… Она нахмурилась, вспоминая. Ну конечно! Один большой клубок,подобный толстой кошке, а вокруг него – несколько «котят». Они лежали вкорзинке в доме Флоры. И вдруг матушка Смит, придремнувшая у очага, в испугеподхватывается – и начинает лихорадочно наматывать нитки… еще более тщательнопряча и без того хитроумно запрятанные драгоценные бумаги!

Марине только и оставалось, что в очередной раз покачатьголовой. И тут она перехватила лукавый взгляд Флоры:

– Узнали, мисс?

– Узнала, – протянула Марина. – Ну, скажу я вам…

– Что? Где бумаги? – выкрикнул Хьюго. – В клубке?Они все время были в доме Флоры? Значит, Гвендолин врала нам с Джессикой?Врала? Значит, Джессика все же ошиблась и этот мальчишка – в самом делезаконный лорд Маккол? Но… но кто же тогда я?..

Раздался выстрел. Хьюго содрогнулся, забил ногами по траве,мучительно выгнулся на бок. Страшная рана зияла против его сердца.

Дернувшись несколько раз, он затих, а из-под телеги выбралсядоктор Линкс и наконец-то ответил на его последний, предсмертный вопрос:

– Дурак, кто же еще. И, если тебя это утешит, приятель, –не ты один.

Линкс! О господи, да ведь все про него начисто забыли! И вотон – восстал из мертвых, вернее, из бесчувственных! Теперь понятно, почему такосмелел, даже обнаглел Хьюго. Он-то давно заметил, что его сообщник приходит всебя, и, ожидая скорого спасения, решил поиграть с беспечными «победителями».Это похоже на сказку про то, как мыши кота хоронили. Тот прикинулся мертвым,глупые мыши осмелели – и ну выплясывать на его теле, ну дергать за хвост! А котка-ак разинет пасть! Странно только, что его первой жертвой пал такой жекотяра, но теперь уж точно настанет мышиный черед… Марина вдруг так яростнопожалела, что не прикончила Линкса, что на миг даже испугалась собственнойкровожадности. И он вооружен! Нет, конечно, единственный заряд пистолета он ужеизрасходовал, но пулю с успехом заменит острый, как бритва, палаш, которыйМарина – разумеется! – даже не удосужилась подобрать. Броситься бы наЛинкса… но что, с голыми руками? И больше он уже не повернется к ней спиной.Да, впрочем, и дубинки у нее нет…

Алан, разбуженный выстрелом, проснулся, закричал с испугу, ина лице у Линкса изобразилась такая жгучая ненависть, что Флора, доселебоявшаяся вздохнуть, кинулась к ребенку и прикрыла его своим телом, словнопочувствовала: Линкс не пожалеет никого.

Доктор одобрительно кивнул:

– Правильно, заткни ему глотку. Детей мы всегда кончали впоследнюю очередь. Первым всходил на гильотину отец семейства. С него мы начнеми сегодня.

– Вы, похоже, спятили, сэр? – произнес Джаспер, иМарина поразилась спокойствию, с каким звучал его голос. – Или у вас вголове от удара что-то сдвинулось? Какая еще гильотина? Вы, милейший, ванглийском королевстве, а не в этой, как ее там… свободной Франции!

– Не волнуйтесь, мистер Джаспер, – ухмыльнулся Линкс. –Дайте только срок – и на Трафальгарской площади мы поставим точно такую жегильотину, как та, что стояла в Париже. Eще и побольше! А то и две, чтобыобслуживала побольше аристо.

– Куда уж! – пожал плечами Джаспер. – Я слышал,были дни, когда в Париже казнили до тридцати человек.

– Были дни, когда и сорок голов слетало в корзину, –самодовольно кивнул Линкс. – Да еще сколько срубали мы, друзья народа!

– Странно, что до сих пор вообще кто-то остался жив воФранции, коли вы так постарались, – с тем же спокойствием произнесДжаспер, и у Марины упало сердце, когда кустистые черные брови Линкса обиженносошлись к переносице, но тут же самодовольная улыбка растянула его губы.

– Я и сам удивляюсь! Увы, изрядное количество аристо смылосьза границу, в ту же Англию. Однако скоро всем им, всем придет конец! Им и ихприспешникам, таким, как вот этот ничтожный малый! – Он презрительнокивнул на мертвого Хьюго. – Лорд Маккол! Вы только посмотрите! Болван,дурак, самолюбивый идиот!

– Не больно-то вы следуете общепринятому правилу,Линкс, – насмешливо повел бровью Джаспер.

Тот насторожился:

– Какому еще правилу?

– Ну как же. De mortuis aut bene, aut nihil! [27]Неужели запамятовали латынь? – Джаспер с удивлением воззрился наозадаченное лицо Линкса. – Или… о, может ли такое быть? Вы небось и незнали ее никогда! Похоже, вы такой же доктор, как я – Шарлотта Корде!

Лицо Линкса исказилось такой ненавистью, что Марина,похолодев, схватила Джаспера за руку и крепко стиснула, умоляя молчать:показалось, что разъяренный «доктор» сейчас накинется на своих жертв иприкончит их несколькими ударами, ибо пусть он и не знал латыни, но с оружиемобращался отменно. Однако Линксу явно хотелось оставить за собой не толькопоследний удар, но и последнее слово.

– Не смей упоминать имени этой шлюхи! – взревелон. – Она убила Марата… великого Марата, а он был самым честным, самымверным. И она убила его.

– А других убили вы сами. Дантон, Робеспьер, Демулен – дасколько их еще, кто сначала отправлял на гильотину других, а потом отправилсятуда сам. Монстр революции пожирает своих родителей – увы, это закон, и вытолько подтвердили его сегодня, прикончив Хьюго, одного из героев этогомаленького революционного переворота, который вы все во главе с Джессикойрешили учинить в Маккол-кастл. Кажется, на языке вашей демократии этоназывается передел собственности? Или что-то в этом роде?

Марина бросила на Джаспера быстрый взгляд. Конечно, он незря затеял эту словесную баталию с Линксом. Но зачем? Надеется расположитьубийцу в свою пользу? Или просто тянет время? Значит, Джаспер на что-тонадеется? Например, на то, что Линкс, заговорившись, отложит пистолет и тогдаможно будет его обезоружить. Скажем, она, Марина, кинется на него… Но у неебудет совсем мало шансов, и скорее всего Линкс ее одолеет, но тогда вступят всхватку Джаспер с Флорой, и, может быть, им повезет больше?