Страшное гадание - Елена Арсеньева

Марина перевесилась через край телеги, да и замерла, встретивнасмешливый взгляд Хьюго, который умудрился перевернуться на спину. Лицо еговсе было испачкано в земле и исколото прошлогодней хвоей, а связанные руки,конечно, причиняли боль, но все-таки он не мог сдержать смеха, с наслаждениемвыплюнув в лицо Марине:

– Десмонд? Много чести для этого павлина! Это я убилкапитана Вильямса, я… после того, как промахнулся, стреляя по вашему чертовулорду, который присвоил себе все, что по праву принадлежит мне!

– Поднимите-ка меня, – приказал Джаспер не терпящимвозражений тоном, и обе молодые женщины помогли ему сесть, опершись спиной окрай телеги. Джаспер еще больше побледнел и даже губу прикусил, однако емуудалось справиться с приступом боли и слабости, и взгляд его, устремленный наХьюго сверху вниз, был тверд:

– Что ты сказал? Принадлежит по праву – тебе?

– Ну да, не тебе же! – огрызнулся Хьюго. – Невезет вам, сэр, мистер Джаспер, вот уж как не везет! Думали, только этотмальчишка, которого Флора под юбками своими прятала, стоит на вашем пути? И ещеслабоумный Десмонд, который так и не понял, что его дурят все кому не лень?Нет, сэр. Это я стою на вашем пути. Это ради меня Джессика в лепешкуразбивается! Это я – законный и полноправный лорд Маккол! Алистер был старшеменя, но где он, тот Алистер? Я пристрелил его, но сначала рассказал ему все осебе!

Флора зашлась слезами. Марина недоуменно уставилась наДжаспера, лицо которого выражало враз ужас и недоумение. Кажется, им обоимпришла в голову одна мысль: а не спятил ли Хьюго? Лежать связанным передвооруженными людьми и не каяться в своем злодействе, а хвастливо выплевыватькровавые подробности? Он что, не понимает, какая участь его ждет? Он ставит ихв положение победителей, которые не захотят брать пленного. Нет, он обезумел,обезумел!

– Будь ты проклят, – выкрикнула Флора. – Вовекипроклят! Какая жалость, что госпожа не вышибла дух из тебя, как из этогопаршивого лекаришки!

Хьюго хихикнул, возбужденно ерзая по земле. Глаза его горелибезумным огнем.

Верно, Джаспер решил воспользоваться припадком этойболезненной откровенности.

– Итак, ты рассказал эту историю о своем происхожденииАлистеру? – спросил он спокойно – так спокойно, что желваки заходили наего щеках. – И что же он?

– Он… – Хьюго сбился со своего патетического тона. –Ну, он смеялся.

– Да, – сказал Джаспер после некоторой паузы. –Это Алистер, да. Таков он был! Значит, это ты убил его. И с Гвендолинрасправился тоже ты?

– С Гвендолин? – ухмыльнулся Хьюго. – О, она былаочаровательна, хоть и плакала все время.

Марину пронзила судорога отвращения. Плакала все время! Онавспомнила животное уханье Хьюго, насыщавшего свою похоть, отчаянный плачГвендолин, и больше всего на свете ей захотелось слезть с телеги, поднять сземли пистолет и разрядить его в ухмыляющуюся рожу Хьюго. Мерзкий,самодовольный самец! Он настолько преисполнен самообожания, что предается емунепрестанно, даже связанный, униженный, даже не ведая, как сложится его судьба,останется ли он жив. В этом Хьюго и правда похож на Макколов… во всяком случае,на одного из них, которого отлично знает Марина.

– Боже мой! – вскричала Флора. – Все это время,пока мы с Джаспером пытались найти Гвендолин, она томилась в ваших руках! Вы сДжессикой похитили ее из монастыря, держали в подземелье, где она почти потеряларассудок, потом посадили ее в башню. И если бы Урсула не нашла ее, мы бы такникогда и не узнали о ее участи, а она… она так и не увидела бы Алана.

– Ваша Урсула и погубила ее, – усмехнулся Хьюго. –Урсула, да еще вот эта хорошенькая, но не в меру любопытная особа. Ониподглядывали за мной, когда я был у Гвендолин, не зная, что Джессика занимаетсятем же самым. Вот она их и увидела. После этого Гвендолин должна была исчезнуть– и она исчезла.

– Она жива? – с надеждой спросила Марина, и Хьюговзглянул на нее с изумлением. – Что вы! Конечно, нет! Ни я, ни Джессика нелюбим оставлять опасных свидетелей. Об этом успела узнать и Урсула – прежде чемя задушил ее.

Марина прижала кулаки к глазам. Ох, сколько же крови на нем,сколько крови! И этим он горд. Жуткая гордость палача… нет, еще хуже: чванствосмерда, возомнившего, что он равен господам своим и даже возвысился над ними. Иона подумала: какие бы доказательства своего благородного происхождения нипривел Хьюго, она не поверит ни единому. Зло, кровожадность, зависть иненависть не бывают благородного происхождения. Не могут быть!

– Об одном я жалею, – пробормотала она, – чтоДжессика не прикончила тебя, застав с Гвендолин.

– Джессика? – хихикнул Хьюго. – Меня? А кто бытогда сделал ее леди Маккол? Кроме того, она обожала тайком подглядывать замной, когда я развлекался с другими девчонками! Сколько раз так было: я ухожуот Гвендолин, а Джессика уже тут как тут! Юбки задерет и падает где попало,хоть на ступеньки, хоть прямо на землю и прямо не может, так меня на себя итащит. Она ведь холодная, как ледышка, эта Джессика, ее, как другую женщину, непроймешь ни ласками, ни побоями, а вот когда она видела, что я беру другую… тутей просто удержу не было! Знаешь, как ей понравилось, когда мы с тобойзабавлялись в садовом павильоне? Она еле смогла дождаться, пока ты убежала, мыс ней потом чуть кровать не сломали. – Он захохотал.

– Да, – кивнула Марина, с ледяным презрением взглянув вего бесстыжие глаза и вновь подумав, что на такие гнусные откровения способенлишь ненормальный, – я вас там видела.

Хьюго оборвал смех:

– О… ого! Так ты знала о Джессике?

– Узнала в тот вечер, – кивнула Марина. – Жаль,что не раньше! Тогда и Гвендолин, и Урсула были бы живы. И… и Агнесс тоже.

Наглое лицо Хьюго вмиг помрачнело.

– Агнесс… за нее ты мне еще заплатишь. Дорого заплатишь!

– Нет, – покачала головой Марина. – Мне тебеплатить не за что, это ты передо мной кругом в долгах. А твой должник –Джессика.

– Это еще почему? – с ненавистью взглянул Хьюго.

– Да потому, что про таких, как Джессика, у нас говорят:любит чужими руками жар загребать.

Марина не была уверена, что перевела эти слова на английскийточно, но Хьюго понял – и насупился. Еще бы! Он не мог не знать, что Джессикабеззастенчиво использует его ради своего непомерного честолюбия, как онаиспользовала всех и всегда – в том числе Марину.