Техник-ас - Евгений Владимирович Панов

в лес. И немцы просто так нас с детьми не выпустят, а значит, кому-то, и скорее всего большинству, придётся остаться прикрывать и отвлекать преследователей. И вот у тех, кто останется, шансов уцелеть практически нет. Согласятся ли те, кто однажды уже смалодушничал, на такой расклад? Лично я не уверен.

Надежды на партизан тоже нет. Сколько мы здесь уже наводим шороха, но так и не встретили ни одного и ни от кого из захваченных немцев и полицаев о них не слышали. Нет, время от времени где-то, по слухам, подрывали рельсы, пускали под откос поезда, обстреливали колонны, но в нашем районе, кроме тех случаев, когда отметились мы с Ритой, больше ни о чём слышно не было. Может, в районе Жлобина повезёт повстречать их.

– Гость ушёл. Всё тихо. – Пума, как всегда, подкралась бесшумно. – А это что такое? – кивнула она на так и оставшийся лежать чуть в стороне мешок, который приволок старшина.

– Это подарок для партизан. Сапоги. Новые.

– Он думает, что здесь отряд? Ты ему не сказал?

– Я не стал разубеждать его. Пусть пока будет уверен, что есть ещё кто-то, кроме нас с тобой.

Надежда на то, что удастся воспользоваться укрытым в лесу мотоциклом, не оправдалась: хвалёная немецкая техника наотрез отказалась заводиться. Было бы побольше времени, я бы его оживил, но вот времени-то как раз и не было. Ну что же, придётся выдвигаться в пешем порядке в надежде, что по пути удастся экспроприировать транспорт у немцев. Да и, так скажем, полезную нагрузку придётся несколько скорректировать. Во всяком случае, пулемёт придётся оставить.

Выйти в дальний рейд мы смогли лишь через трое суток. Помешал проливной дождь, который, как назло, лил без передышки всё это время. Все три дня мы отсыпались впрок.

Всё, что возьмём с собой, было приготовлено нами в первый же день. Рита, накинув на плечи полностью уложенный немецкий маршевый пехотный ранец с пристёгнутой сверху скаткой из одеяла и плащ-палатки, повесив на шею автомат и застегнув ремень с кобурой с пистолетом и подсумком с автоматными магазинами, покрутилась, походила туда-сюда, насколько позволяли условия, и заявила, что запросто сможет тащить ещё и пулемёт. Пришлось охладить её пыл. Тащить она его может и сможет, но недолго и недалеко, а вдобавок ещё и небыстро. А мы и так задержались из-за ливня. И вообще, пулемёт – это дело наживное, как, впрочем, и транспорт.

Мы отмахали за четыре дня километров восемьдесят, ночуя под открытым небом, укрывшись плащ-палатками, и, перейдя вброд речушку, о которой говорят, что в ней воды воробью по колено, решили устроить очередной большой привал, хоть время едва перевалило за полдень. Завтра с утра нам предстояла переправа через Березину, и надо было перед этим отдохнуть и о ночлеге подумать, как и о перекусе. Продуктов, что взяли с собой, осталось мало, а в деревни, что попадались по пути, мы заходить опасались.

Я едва успел скинуть с плеч ранец и винтовку и сесть, как где-то совсем рядом раздался выстрел, и пуля неизвестного стрелка впилась в дерево, к которому я прислонился, прямо рядом с моим ухом. Кульбиту, который я выполнил, перекатываясь за дерево, позавидовал бы любой цирковой гимнаст. Рита тоже мгновенно распласталась по земле и словно ящерка юркнула в сторону. Миг – и её уже не видно, лишь чуть заметно шелохнулась в стороне высокая трава.

А неизвестный стрелок всё никак не унимался. Ещё одна пуля впилась в ни в чём не повинное дерево. Чтобы не дать стрелку возможности перевести внимание с меня на окружающее, я взял автомат, который попросту не успел снять с плеча, за ствол и попытался, вытянув руку, зацепить рукоятью за лямку лежащего в стороне ранца. Со второй попытки это получилось, и я потянул ранец на себя. Трава колыхнулась, и раздался очередной выстрел. Я продолжал потихоньку тащить на себя, а стрелок ещё трижды выстрелил, прежде чем всё стихло.

Прошло ещё чуть больше минуты, и с той стороны, откуда стреляли, раздался чуть слышный свист. Я выглянул из-за дерева и увидел Риту, ведущую скрюченного в позе ласточки с заломленными назад руками стрелка. При этом руки ему она скрутила ремнём его же винтовки.

Пока Рита конвоировала неизвестного, я осмотрел свои пожитки, и увиденное заставило меня выдать малый боцманский загиб, да с такой экспрессией, что трава начала слегка вянуть вокруг. Этот грёбаный Вильгельм Телль местного разлива умудрился попасть прямиком в оптический прицел моей винтовки. И мало того что оптика в хлам, так ещё и затвор покорёжило. В общем, это теперь не оружие, а металлолом с добавлением небольшого количества дров.

– Ты что же, сукин сын, наделал?! – накинулся я на стрелка сразу, как его привела Рита. – Ты за каким, я извиняюсь, бананом материальную часть уничтожил?! Я где теперь другую такую винтовку должен искать, по-твоему?

Стрелок, а им оказался молодой парень, совсем ещё пацан, лет шестнадцати, исподлобья с ненавистью смотрел на нас и чуть слышно бурчал себе под нос:

– У, гады фашистские! Даже ругаться по-нашенски выучились.

– Тьфу! – сплюнул я и глубоко вдохнул, успокаиваясь. – Ты кто таков будешь? Почему стрелять ни с того ни с сего начал?

– Да пошёл ты, гад! – Парень говорил с характерным «гэкающим» говором. – Ничего я вам, фашистам, не скажу.

– Товарищ майор, разрешите? – чуть заметно улыбаясь, кивнула Рита на своего пленника.

– Действуйте, сержант, только так, чтобы он говорить после мог.

– Говорить он точно сможет, а вот всё остальное…

Рита с кровожадной улыбочкой посмотрела на стоящего у дерева парня, отчего он невольно сглотнул. Да, умеет она с людьми работать. Покрутив на ладони нож и полюбовавшись на игру солнечных бликов на отточенном до бритвенной остроты лезвии она, покачивая бёдрами, подошла к парню и, перехватив нож прямым хватом, как мне вначале показалось, резко ударила ему в низ живота. Парень от неожиданности икнул и, выпучив глаза, опустил взгляд вниз, на остановившееся в миллиметре от его паха остриё.

– Я тебе сейчас всё хозяйство твоё отрежу и перед тобой положу, чтоб ты видел, если не будешь отвечать на вопросы товарища майора. Ты меня хорошо понял?

Рита говорила совершенно спокойно, словно каждый день подобным занималась, да ещё и со своей фирменной улыбочкой. И от этого становилось ещё страшнее.

Парень быстро-быстро закивал головой:

– Я понял, всё понял. А вы точно не немцы?

– Ты что, дурак? – Рите явно начало это всё надоедать. – Ты где видел немцев, в одиночку шастающих по лесу? Тебя как звать-то?

– Так