Аргентина. Квентин - Андрей Валентинов

Подняла с пола сумочку, раскрутила, бросила на кровать.

— Там сотня франков и то неполная. Я нищая, Уолтер. Мы насмерть поссорились с Кирией, уехала, в чем была. Могу продать брошь и устроиться на какие-нибудь курсы, где берут одноруких. В твоей квартирке будет тесно, а потом я начну стареть. Это жизнь, Уолтер.

Слова падали, словно камни в пропасть — безнадежно, безвозвратно. Но именно в эту минуту ушастый парень из Нью-Йорка почувствовал себя много взрослее той, что ходила в штыковые с винтовкой образца 1891-го.

— Жизнь совсем другая, Марг. За последний месяц мне все время приходилось выбирать, очень часто — под пулями. Не хвастаюсь, я не храбрец, под пулями очень плохо думается. Но если что решил, то навсегда. Ты никогда не постареешь, Марг! Ты будешь жить и работать только там, где пожелаешь, и я это сделаю. Мы не расстанемся до самой смерти, и ты, моя Марг, никогда не станешь из-за меня плакать. И да помогут нам Иисус Христос и генерал Джексон!

Женщина отшатнулась, поднесла ладонь ко рту.

— Ты… Я тебя таким никогда не видела. Мне даже страшно…

Выпрямилась, плеснула взглядом — синим огнем.

— Да услышит нас Бог! Все будет так, как ты хочешь, Уолтер Квентин Перри.

Шагнула к кровати, вздернула сумочку, раскрыла.

— Я не солгала, сержант, денег у меня и в самом деле нет. У нас с Кирией — общий капитал, и мои миллионы остались ей на поживу. Сейчас я действительно нищая по сравнению с тем, что имела. Но, кажется, завалялось несколько чеков.

Марг усмехнулась, обвела глазами тесную каюту.

— Не вижу бассейна с крокодилами и белого рояля. Чего стоишь, сержант? Бегом к капитану, у них есть свободная каюта-люкс. А к пентхаусу в Нью-Йорке я уже приценилась. С видом на Центральный парк, устроит?

Уолтер, чуть подумав, пожал плечами. Почему бы и нет? Будет где кролика выгуливать.

* * *

— Это из-за Вальтера Цабеля. Да-да, который Линц, твой приятель. Кирия навещала его в больнице, чуть ли не ночевала там. А потом заявила, что выходит за него замуж. Я… Я и не думала возражать, Уолтер! Просто попросила ее подумать, не спешить. У них же разница в возрасте даже больше, чем у нас с тобой! А она… Кирия… Такого никогда еще не было, Уолтер! Надавала пощечин, наговорила страшного… Выгнала — и запретила ей даже писать. Я до сих пор сама не своя. За что? Почему?

— Неужели ты не поняла, Марг? Потому что Кирия очень-очень любит свою сестру.

3

Уолтер захлопнул дверцу серого «Ауди Кабриолета», пошатнулся.

— Еле добрался. Суслик из Нью-Йорка оказался никаким гонщиком.

Ингрид фон Ашберг взяла под локоть, взглянула без улыбки.

— Уже поняла. Крайне неразумно, господин Перри. Зачем было ехать на авто? Рядом железнодорожная станция.

Перри огляделся. Шоссе, синий щит с указующей стрелкой и надписью «Лион. 20 километров», дома под красной черепицей. Один, побольше прочих, совсем рядом. Крыша острым углом, потемневшая от времени труба-дымоход, темно-зеленый плющ, скрывающий старые стены.

— Поездом проще, — согласился он. — Но хотелось кое-что доказать себе самому.

Девушка фыркнула:

— Вы сейчас — настоящий фон Ашберг, вылитый дядя с фронтовой фотографии. Это не комплимент, господин старший брат, а печальная констатация… Ваше парижское начальство, надеюсь, не в курсе?

Молодой человек честно попытался улыбнуться.

— Думаю, нет. Едва ли у мистера Н имеется шпион на веронском почтамте. А вообще-то говоря, катились бы они все!..

— Правильно! — рассудила баронесса. — Это наше семейное дело. Странно, господин Перри, но с тех пор, как вы с презрением отвергли мою грешную плоть, наступила некая гармония. По крайней мере, могу смотреть на вас как на родственника, пусть и не слишком приятного.

Уолтер давно уже понял, что с сестрой лучше не спорить.

— Костюм… И еще танго не умею танцевать.

— И на Монблане не были, — девушка обернулась, кивнула в сторону дома. — Сняла до завтрашнего утра. Ужин нам приготовят, а вот ночевать придется вместе. Одна спальня и огромная, как берлинский аэропорт, кровать. Я слева, справа — вы, посредине — меч, как у Изольды и Тристана.

Молодой человек окинул взглядом стены под зеленым плющом.

— Меча тут не найдешь, положу грабли. А еще лучше, переночую в машине.

Ингрид фон Ашберг покачала головой:

— Никогда не позволю себе выгнать брата из дома. Да и вид у вас, господин Перри, не боевой, за ужином заснете. А не заснете, буду учить вас танго. Здесь есть радиоприемник.

* * *

Горящий камин, уютное потрескивание горящих поленьев, неяркие обои по стенам, фотографии в деревянных рамках, распятие в углу, тяжелые темные кресла.

Ночь за окном. Сестра и брат.

— Мне тоже снилось что-то жуткое, — негромко рассказывала Ингрид. — Вы — мертвый, я — живая, говорим о поединке, о Граале, о мече Зигфрида. Мой бог! Зигфрид?! Я ни одну оперу Вагнера не смогла дослушать до конца! Вернетесь в Нью-Йорк — сразу в клинику на неделю, я проделаю то же в Берлине.

Стряхнула пепел в латунный обрезок гильзы — память о Великой войне.

— Но сейчас о деле, господин Перри. На повестке дня, а еще точнее — ночи, два вопроса.

Резко обернулась, взяла брата за руку.

— Выручайте сестру! Мне очень нужно дядино наследство. Нет-нет, никакого инцеста. Испортим все, я вас возненавижу. Зачем?

Баронесса встала, подошла к горящему камину, протянула ладонь, словно желая погладить яркие живые язычки.

Бросила окурок, обернулась.

— Мой адвокат тщательно изучил дядино завещание. Там говорится о моем браке с гражданином США Уолтером Квентином Перри, проживающим в городе Нью-Йорк. И больше ничего! Уловили?

Молодой человек в очередной раз не пожалел, что регулярно посещает кинотеатры.

— «Большая афера», Джон Бэрримор и Мэриэн Марш, 1931 год. Нужен другой Перри из Нью-Йорка.

Девушка подошла к его креслу, присела прямо на темные доски пола. Взглянула в глаза.

— Я буду очень благодарна, брат! Можете считать, что университет для нашего общего родственника Джона Рузвельта Перри уже у вас в кармане. Найдите тезку, договоритесь, заплачу очень хорошо. Я не стану изменять этому парню, если родится ребенок — не брошу, воспитаю. Только постарайтесь, чтобы Перри-бис был не урод, не старик…

Уолтер, выбравшись из кресла, присел рядом с сестрой, коснулся плечом.

— «Синг-Синг». По-немецки почти как «Пой-пой». Слыхали об этом заведении? Здесь нужен будет настоящий адвокат, американский, чтобы каждый ход продумал… Но если юристам нашего дяди требуется лишь брачное свидетельство с фамилией и два года безупречной жизни, можно поступить куда проще. В США нет внутренних паспортов, изменить имя и фамилию совсем несложно. Приезжайте в Нью-Йорк, Ингрид, найдите хорошего человека, лучше, чтобы на всю жизнь. А настоящую фамилию можно через два года вернуть. Не понравилась, бывает!