Невинная - Дэвид Бальдаччи

Талал и бровью не повел. А его люди, похоже, даже не поняли слов Роби.

– Можешь попытаться растолковать им это на фарси, дари, пушту и старом добром арабском, но вряд ли их мнение обо мне изменится. Они делают то, что делают, потому что я плачý им куда больше, чем они могли бы заработать где угодно еще.

– Я намерен предложить тебе шанс сдаться, – провозгласил Роби. – Предлагаю лишь раз. После этого предложение будет отозвано, и повторять я его не буду.

– Ты хочешь, чтобы мы все сдались тебе? – осклабился Талал.

– Не только мне.

– Тогда кому? За тобой сюда никто не следовал. Это нам известно достоверно.

– Ты прав. За мной сюда никто не следовал.

Заморгав, Талал огляделся по сторонам.

– Детский лепет. От тебя я ожидал лучшего. Очевидно, тебя парализовало от страха.

– Уж поверь: чтобы напугать меня, нужно что-то побольше твоей жирной жопы. – И, не давая Талалу ответить, Роби присовокупил: – Я просто делаю предложение. А уж тебе решать, принять его или нет. Ты отказываешься?

– Пожалуй, я лучше погляжу, как вы все трое умрете сию же секунду.

– Будем считать, что это «нет», – подвел черту Роби.

– Абдулла, убей его! – приказал Талал.

Абдулла выхватил два пистолета. Все заняло лишь миг, но за этот миг он метнул один пистолет Роби, и тот с его помощью уложил троих ближайших головорезов, включая и молодого, встречавшего его в порту. К ножевой ране на шее присоединилось пулевое ранение, и жизнь его оборвалась.

Абдулла выстрелил дважды, убив еще двоих телохранителей.

Когда остальные достали свое оружие, Роби разрядил в них весь магазин, схватил Вэнс и Джули и потащил их за переднюю стойку шасси авиалайнера.

– Зажмите уши, – велел он им.

– Что? – не поняла Вэнс.

– Без разговоров, живо!.. Абдулла! – гаркнул он, и великан, бросившись на бок, скользнул за фургон.

Мгновение спустя правое окно ангара разлетелось тысячей осколков от массивных тридцатимиллиметровых снарядов скорострельной авиационной пушки. Потом винтовочные пули, влетевшие через этот проем, добили оставшихся телохранителей. Выстрелы следовали настолько быстро и с такой безукоризненной меткостью, что ни у кого не было даже шанса открыть ответный огонь. Они валились один за другим, пока на ногах не остался один Талал. Когда в двери лайнера показались еще двое, оба сразу же получили по пуле. Их тела рухнули на пол, глухо брякнувшись о бетон.

За окном зависла «вертушка» с замолкшей тридцатимиллиметровой скорострельной пушкой, подвешенной между передними шасси. Летательный аппарат-невидимка. А издаваемый им шелест маскировал дождь. То есть пока не заговорила скорострельная пушка. На земле почти нет звуков, способных заглушить рев тридцатимиллиметровки.

Шейн Коннорс снял самозарядную снайперскую винтовку с металлической опоры и поцеловал горячий ствол по давно заведенному ритуалу. Затем отдал Роби салют из «вертушки» и дал знак пилоту. Вертолет медленно направился прочь.

Выйдя из-за стойки шасси, Уилл приблизился к Талалу. Поднявшийся из-за фургона Абдулла присоединился к нему.

Талал ошарашенно воззрился на Абдуллу.

– Ты меня предал?!

– А как, по-твоему, мы добрались до тебя? – отозвался Роби. – Если ты можешь перекупать наших людей, мы можем перекупать твоих.

Он поднял пистолет. Талал уставился на него.

– Значит, теперь ты меня убьешь?

– Нет. Это не в моей власти. Извини.

– Ты извиняешься, что не убиваешь меня? – медленно вымолвил Талал.

Дверь ангара отъехала, и внутрь въехал золотой внедорожник. В нем сидели пятеро, все в халатах, все вооружены. Выйдя из машины, они подняли Талала и понесли к автомобилю. Заверещав, тот принялся вырываться, но мышц у него было маловато, так что он скоро смирился.

– Ты возвращаешься в Саудовскую Аравию, Талал, – поведал Уилл. – Американцы официально передали тебя твоим соотечественникам. По-моему, ты предпочел бы пулю…

Внедорожник отъехал, и Роби поманил Вэнс и Джули.

– Снаружи ждет «вертушка», которая отвезет нас домой, – негромко произнес он. – И медперсонал на борту.

Вэнс и Джули выбрались из-за стойки шасси.

Николь обняла его со словами:

– Не знаю, как ты умудрился все это провернуть, Роби, но чертовски рада, что провернул.

– Что с ним сделают? – Джули поглядела вслед отъехавшему автомобилю.

– Тебе незачем терять ни секунды собственной жизни, думая об этом.

– Зачем он убил моих маму и папу?

– Обещаю, как только мы убедимся, что ты и агент Вэнс в порядке, и нас будет отделять отсюда хотя бы пара миль, и у вас в желудках будет какая-нибудь еда, я отвечу на все твои вопросы, лады?

– Лады, Уилл, – проронила Джули.

Роби обнял Вэнс одной рукой, чтобы поддержать, а вторую протянул Джули, и она приняла ее. Все трое направились к дожидающемуся вертолету, севшему перед ангаром. Не пройдет и часа, как они уже будут лететь домой.

А что будет потом, Роби не ведал. Он больше не утруждался заглядывать настолько далеко в будущее.

Синий и Шейн Коннорс сидели за столиком в конференц-зале, когда вошел Роби. Встретившись взглядом с Коннорсом, обменялся с ним короткими кивками, а затем сел рядом с ним.

– Я только что поздравил агента Коннорса с хорошо сделанной работой, – сообщил Синий.

– Вытащили меня из-за письменного стола, – откликнулся тот. – Это награда уже само по себе.

– Что нам поведал ван Бюрен? – поглядел Синий на Роби.

– Практически всё.

– Почему он обратился против собственной страны?

– В основном из-за денег и нравственных соображений.

– Про деньги я уяснил. Объясните про нравственные соображения.

– Ну, деньги не совсем те, что вы подумали. Они должны были пойти на оплату медицинских счетов, и сверх того осталось бы довольно, чтобы ван Бюрен ушел в отставку. Хоть у них и была правительственная страховка, она не покрывала некоторые экспериментальные виды лечения, которыми они пытались спасти Элизабет ван Бюрен. Без этих денег им пришлось бы объявить себя банкротами. А без них они не получили бы лечения. К сожалению, оно не помогло.

– А нравственные соображения?

– В раке жены Джордж ван Бюрен винил правительство США. Сказал, что к ее болезни и смерти привело воздействие токсинов на поле боя. Хотел отомстить. А президент и один из лидеров Саудовской Аравии были идеальными мишенями для его гнева.

– Должно быть, говорил с Габриелем Зигелем, – заметил Роби. – Тот считает точно так же.