Змея и Крылья Ночи - Карисса Бродбент

его шелковистой кожи к моим влажным складкам мы оба застонали.

Его руки обхватили мои бедра, его глаза не отрывались от моих.

— Я бы умолял, — прошептал он. — Ради тебя я бы умолял. Ты уничтожила меня, Орайя. Ты знаешь это?

Его шепот был хриплым и низким. Слишком низким, чтобы быть чем-то, кроме правды. И моя собственная правда разбухала в моем горле, слишком большая для слов.

Я бы тоже умоляла его. Сломалась бы ради него. Вскрыла себя, как животное для препарирования. Я была открыта перед ним, не только мое тело, но и моя душа.

Я бы позволила ему думать, что это всего лишь удовольствие. Ничто иное, как месть мятежной дочери своему отцу или последнее плотское удовольствие перед почти что верной смертью. Я бы позволила ему думать, что мы просто трахаемся.

Или, по крайней мере, я бы не заставила его признать тот факт, что он, несомненно, видел обратное в моем лице, так же как я видела это в его.

Я потянулась между нами и направила его к своему входу. Даже первого толчка его кончика в меня было достаточно, чтобы у меня перехватило дыхание. Его пальцы сжались на моих бедрах, его желание и его уверенные указания. Его хватка без слов говорила: «Ты контролируешь ситуацию.»

Я хотела взять его сильно и глубоко, но у моего тела были другие планы. Он был намного больше, чем я думала. Мне пришлось опускаться медленно, дюйм за дюймом, позволяя себе приспособиться, пока он заполнял меня.

И все же та небольшая боль, которая была, исчезла под головокружительной волной вожделения, когда я, наконец, овладела им полностью. Мы были так близко друг к другу, так тесно связаны. Я могла поклясться, что чувствую каждый пульс его крови, а он был так глубоко во мне, что, несомненно, чувствовал каждую мою пульсацию.

Этого так много. Слишком много. Это было… я не могла…

— Ты в порядке? — прошептал он. Его рука прижалась к моему бедру, успокаивая, и я поняла, что дрожу, ошеломленная тем, как каждый мускул сокращается и реагирует на его присутствие во мне.

Моим единственным ответом было круговое движение бедрами, прерывистые стоны вырывались из нас обоих даже при этом небольшом движении.

О, Матерь. Это должно было убить меня. Это должно было меня уничтожить.

Я прижала ладонь к его животу. Почувствовала, как подрагивают мышцы его живота. Мои глаза встретились с его глазами.

— Ты сдерживаешься.

Его молчание было моим ответом. Медленно, я снова поднялась, так что во мне остался только его кончик, не отрывая взгляда от него, от дикого желания в его глазах, от того, как его зубы сомкнулись вокруг губ.

— Не надо, — прошептала я и одним резким толчком вобрала в себя всю его длину.

Напряжение, нежность разлетелись на миллион осколков. Трахать его медленно было мучительно, трахать его жестко было разрушительно. Он издал рычащее ругательство, схватив меня за талию, помогая мне при каждом толчке, его бедра поднимались и опускались в такт моим. Я не знала, как это возможно, казалось, что с каждым разом он становится все глубже, пробивая каждую стенку, каждую мышцу внутри меня.

Я попросила его не сдерживаться, и он не сдерживался.

Его толчки были глубокими и порочными, он входил и выходил из меня с силой, которая оставляла меня бессвязной. Но этого было недостаточно, я хотела большего. Так много моей плоти все еще кричало о нем. Словно прочитав мои мысли, он приподнялся, захватывая мой рот в поцелуе, таком же яростном и тщательном. Изменение ракурса заставило его отказаться от скорости в пользу глубины, двигаться медленнее, но сильнее.

Звук, вырвавшийся из моего горла, даже не был похож на человеческий. Он снова подвигал бедрами, мои бедра встретили это движение лишь по инстинкту, и я поняла, что звук был мольбой, мольбой о том, чтобы я… даже не знаю о чем.

— Да, Орайя, — прорычал он. — Черт, да. Все, что угодно.

Я впивалась в его ногтями, наверняка оставляя следы, наши поцелуи были дикими, беспорядочными и боролись за доминирование. Каждое ощущение посылало меня навстречу наслаждению, которое я не могла контролировать, его губы, его язык, его кожа, его грудь, прижатая к моей груди, его руки, хватающие мои волосы, каждый мучительный толчок его члена.

Удовольствие пронеслось по моему позвоночнику. Мой рот переместился на его рот, целовал его челюсть, ухо, шею. Он обхватил мои бедра и сделал особенно мощный толчок, который заставил меня проклясть свои губы, и я сомкнула зубы на идеальной плоти его горла, высунув язык против железного тепла его крови.

Он застонал, его хватка на мне усилилась. Он был близок, я была близка. Его руки блуждали по моей спине, заднице, бедрам, груди, как будто он хотел всю меня и не мог решить, к чему ему больше всего хочется прикоснуться.

Мне пришлось заставить себя оторваться от его кожи, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Скажи мое имя, — задыхалась я, повторяя его слова. — Скажи его, когда кончишь.

Он покрыл мои слова своим поцелуем, требовательным, с языком, претендующим на мой рот. Я чувствовала, как его мышцы сворачиваются в такт моим, я знала, что будет дальше. И когда его губы переместились к моему горлу, какая-то далекая часть меня вздрогнула, вспомнив другой момент, давным-давно.

Но я была слишком далеко.

Он глубоко вошел в меня, сильно.

— Орайя. — Он прошептал мое имя, как молитву, прижимаясь к моей коже. — Орайя, Орайя, Орайя.

Я вскрикнула.

Я чувствовала, как его член набухает, дергается, как мои стенки сжимаются вокруг него. Я чувствовала, как его тепло заполняет меня, как наши бедра выжимают последние волны удовольствия из каждого последующего толчка.

Я не столько упала обратно на пол, сколько все просто вернулось назад. Мои чувства возвращались ко мне по частям. Сначала воздух, врывавшийся и вырывавшийся из меня вместе с моими тяжелыми вдохами. Затем теплая твердая стена груди Райна. Его рука, поглаживающая мою спину.

Он откинулся на пол, и я опустилась вместе с ним, теперь уже обмякшая на его груди.

Я была немного удивлена, что вообще смогла пошевелиться, когда подняла руку и поднесла ее к горлу. Я почувствовала только приподнятый бугорок моего шрама и влажные остатки его поцелуя, и больше ничего.

— Черт, Орайя, — вздохнул он. — Просто… черт.

Его слова, сказанные ранее, эхом отдавались в моей голове:

Ты уничтожила меня.

Он уничтожил и меня. Возможно, это было хорошо, что мы умрем завтра. Потому что я не